Высокий лоб и становлюсь счастливой.
Туман растаял… снова дышит грудь.
(Говорит все быстрее.)
Ты здесь, мой Эйольф, кудри золотые,
Я вижу, по плечам твоим струятся,
И вижу руку крепкую твою, —
Она дарила часто смерть, — но с лаской
Теперь ко мне протянута!
(Протягивает обе руки.)
Иди же,
Иди, пока ты светишься от счастья,
Спеши, добро пожаловать ко мне!
(Мечтательно.)
Добро пожаловать в жилище Хульды!
(Приподнявшись, прислушивается к гулким шагам. Испуганно.)
Но это вовсе не его шаги!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Хульда. Эйольф.
Эйольф
(медленно входит; дойдя до середины)
Привет тебе!
Хульда
(отступая на два шага)
Привет тебе!
Эйольф
Ну, как
Идут дела?
Хульда
(обнимая его)
Ни слова больше!
(Склоняется к нему на грудь.)
Эйольф
Хульда!
Хульда
Еще раз!
Эйольф
Хульда!
Хульда
Хорошо! — А все же
Не так, как прежде.
Эйольф
Ты всего боишься.
Хульда
Меня смутил твой взгляд. О, кто его
Так изменил, в него вселившись?
Эйольф
Что ты?
Хульда
Нет, это так! Ах, если б только ты
Мог обмануть меня, когда б стремился
Хоть к этому!
Эйольф
(тихо)
О, если долго будешь
Так на меня глядеть, начну я думать,
Что вечно здесь стою.
(С подъемом.)
Ты — чародейка!
Едва я увидал тебя, и канул
Двор королевский, и уже куда-то
Танцующие исчезают пары.
Затихла музыка. Последний отзвук
Растаял в полуночной тишине.
Сгустилась тьма, и храбрый вольный викинг
Пропал, исчез, как будто растворился.
Исчезло все кругом, и шум затих,
Друзей умолкли речи, — все как будто
Куда-то провалилось… Вижу только
Епископскую мантию и слышу, —
Он говорит: «Помилуй мя господь!»
Чего ты хочешь, женщина? Я здесь!
Чего тебе еще? Твой Гудлейк отбыл.
(Тише.)
И многие за ним… Чего ты хочешь?
Бежать отсюда или обвенчаться
Со мною на его могиле? Знаешь,
Епископ это сделает — не бойся.
Он это мне недавно обещал,
Когда повел на исповедь в молельню.
Пусть судит бог меня, но я хочу
Тебя обнять. Я на своем веку
Не видел женщины прекрасней, Хульда!
Пускай все думают, что мы рыдаем,
А мы смеяться будем, так смеяться,
Что с нами захохочет вся земля.
Из комнаты, где спит Аслак, доносится смех.
Что там такое было? Вероятно,
Я сам смеялся... Тяжесть в голове.
Как шел сюда, я выпил. Слишком часто
Я пью теперь!
(Садится, опять встает, снимает шлем, плащ и меч, снова садится.)
Хульда
(которая все время глядит на него, берет низкий стул и садится с ним рядом)
Давай поговорим!
Эйольф
Да, да, я жажду слов. Ну, говори же!
Хульда
Я чуть не испугалась. Ты вошел
Чужой какой-то поступью. Но после
Твои слова утешили меня.
Взгляни же на меня! Нет, ты не первый,
Кто вместо слов своих обрел чужие
И повторял так часто их, что ими
Он собственные помыслы окутал.
Но выслушай меня, коли желаешь.
Виновны ль мы, что, увидав друг друга
Впервые, Эйольф, — помнишь, подле церкви,—
Мы оба замерли — и побледнели?
Эйольф
Нет, Хульда.
Хульда
Нет! Виновны ль мы тогда,
Что именно в тот день мы повстречались?
Эйольф
Нет, Хульда, нет!
Хульда
И что могли мы сделать,
Когда была я замужем?
Эйольф
Нет… Верно…
Пауза.
Хульда
Ты первый Гудлейка ударил?
Эйольф
Бранью
Меня он к бою вынудил.
Хульда
Об этом
Его я не просила.
(Пауза.)
До него
Погибли многие... Ты мог бы счесть...
Но я ни в чем не приняла участья,
Я только созерцала.
(Пауза.)
Так, послушай:
Род Аслака и мой — единой крови,
Но вечная вражда их разделяла.
Я девочкой была, когда отца
В дом на щите втащили обагренном.
Мать сразу умерла,— и это к счастью.
Род Аслака мне дал тогда приют,
Чтоб искупить вину. Когда же стала
Постарше я, тогда все члены рода,
Не состоявшие дотоле в браке,
Сочли, что вправе в жены взять они
Свою воспитанницу. Но, к несчастью,
Им столковаться все не удавалось,
Чье право больше, а меня об этом
И не спросили. Руку отдала я
Сильнейшему... А увидав тебя...
(Пауза.)
Я знала, что кому-нибудь придется
За это пострадать. Казалось, — мне,
А вышло Гудлейку. Но, кто там знает.
(Встает.)
Ты, Эйольф, веришь мне, что я страдала,
Что горечи немало я испила.
Ведь я росла в семье, лишившей жизни
Моих родителей. Моя болезнь
Меня сидеть на месте заставляла,
Когда ходили все. Так ты мне веришь,
Что сидя взаперти, средь этих женщин,
О чем-то тосковала я? Ты веришь,
Что накоплялись ненависть и страсть,
Любовь и отвращение, покуда
Меня, хмелея, Аслака сыны
Со сладострастьем друг у друга рвали?
(Садится.)
Но, Эйольф, глубока ль твоя душа?
Иль думаешь, что горный ручеек
Гораздо глубже...
Эйольф
(прижимая ее к себе, тихо)
Тише, Хульда.
Хульда
(порывисто)
Нет!
Твоя душа огромна. Не объять
Мне разумом ее и даже страшно
В нее нырнуть. Но разве это правда,
И счастье ждет меня?
Эйольф
Да, Хульда, да!
Вся жизнь моя — ничто, коль я не в силах
Тебя счастливой сделать.
(Встает.)
Правда, Хульда!
Что только я бы для тебя не сделал!
Хульда
(обнимая его)
Тебе я верю, — и к тебе прильну, —
Пусть мщенье Аслака тебя минует!
Эйольф
Но здесь над нами он не будет властен.
Хульда
Я заслоню тебя, я стану грозной!
Эйольф
Нет, лучше обведу я круг мечом.
Хульда
Но короток и ненадежен меч.
Эйольф
Он отстоит и нас, и наше счастье!
Хульда
(вкрадчиво)
Но счастье робко, надо с ним помягче.
Эйольф
(тихо)
Ну, что же... Ночью... мы сдружимся с ним.
Хульда
(также)
Ты поведешь, я за тобой пойду.
Весь последующий разговор идет медленно и чуть слышно.
Эйольф
Идти недалеко... и цель пред нами!
Хульда
Твои глаза блестят,— ты чуешь счастье?
Эйольф
Ночь скрыла место, где нас счастье ждет.
Хульда
(продолжая)
Ты весь дрожишь… тебя пугает счастье?
Эйольф
Оно, как сон… не смею прикоснуться.
Хульда
Будь храбрым! Вот — его я тоже вижу...
Эйольф
(пылко)
Ты тоже?
(Как прежде.)
Для чего же дальше медлить?
Хульда
(шепотом)
Иди!
Эйольф
(также)
Иду!
Хульда
(неожиданно возвышая голос)
Дорога наша к счастью
Нас за море, в Исландию ведет.
Эйольф
(отступая)
В Исландию?
Хульда
Иль слишком далеко?
Эйольф
Нет!
Хульда
Едешь?
Эйольф
Да!
Хульда
Когда?
Эйольф
Когда захочешь.
Поднимем послезавтра паруса,
Их страсть наполнит и погонит страх.
Пусть вихри клеветы бурлят и стонут
И сотрясают мачту,— все равно,
Надежда наша в плещущих волнах,
Которые поднимут наш корабль
И к мирным берегам нас понесут.
А на заре, когда в туманной дали
Норвегии исчезнут очертанья,
И впереди, одета облаками,
Вдруг выступит высокая гора,
Где сможет приютиться наше счастье,
Мы громче закричим — земля, земля!
Эйольф стоит неподвижно.
(Отстраняясь от него.)
Ты что молчишь?
Эйольф
Я вслушиваюсь, Хульда.
Твой голос, как дурман. Последний звук
Растаял в воздухе с последним вздохом,
А я стою и все ему внимаю.
Мне кажется, что говоришь не ты,
Что это сам я все шепчу неслышно.
Ты словно узы времени расторгла,
Все то, о чем едва-едва помыслил,
Уже сбылось, в деянье воплощаясь,
И грозное стоит передо мной.
Вот, Гудлейк... внутренний какой-то голос
Твердил мне все: пускай себе идет,
Не убивай его,— и все равно
Мы стали биться. Говори же, Хульда!