Читать интересную книгу Круг снова разомкнут!!! - Мария Снежова

И он успокаивающе похлопал меня по руке, продолжая:

– Видите, все последствия шока у Вас уже прошли. Давайте-ка еще кое-что проверим. Ответьте мне на пару вопросов, дорогуша. Где вы находитесь?

– В клинике.

– Что сегодня кушали на завтрак?

– Овсяную кашу, апельсиновый сок.

– Замечательно, очень хорошо.

Еще бы он и мне объяснил причину своей радости, я бы ее разделила.

– А вчера что делали?

– Не помню.

– Плохо, плохо…

– Как меня зовут?

– Я не знаю, Вы же мне не говорили.

– Ладно, оставим это. Повторите за мной: пять, восемь, одиннадцать, четыре.

Я послушно повторила:

– Пять, восемь, одиннадцать, четыре.

– А теперь: лампочка, волк, замок, автомобиль, улыбка.

Я представила, как обхватив обеими лапами тонкий провод, на лампочке с блаженным видом раскачивается огромный волк, все это происходит в большом сером замке с круглыми башнями, прорезанными узкими щелями окон, а вокруг замка ездит кругами автомобиль с решеткой радиатора, сложенной в идиотскую улыбку, и выпалила:

– Лампочка, волк, замок, автомобиль, улыбка.

– Очень хорошо, замечательно.

Потом снова повернулся к своей эскадрилье:

– Ну, кто может сделать выводы?

Худенький юноша маленького роста, но почему-то с большими прозрачными ушами робко предположил:

– Корсаковский психоз?

– Да Вы что, батенька? Какой психоз? Она же запоминает!

Профессор был в негодовании.

– А ну-ка, еще предположения?

Из заднего ряда раздался еще один неуверенный голос:

– Выпавшая из памяти неделя – еще одно проявление амнезии, спровоцированное психологическим шоком от неприятных новостей. Корсаковский психоз отсутствует. Больная спокойно запоминает новые факты, помнит о недавних событиях и может повторить словесные и цифровые ряды.

– Правильно, Дружочек, – на этот раз голос доктора журчал от удовольствия.

Мне тоже стало веселее, когда до меня дошло, что хоть какой-то еще психоз у меня отсутствует. Я и без него неважно себя чувствую.

Вот так вот, нагруженная непонятными медицинскими терминами, я вынесла для себя правильные простые выводы: у меня амнезия, причем полная. Голова цела, когда вернется память. Никто не знает. Что ж, будем ждать.

6.

Этот понедельник был знаменательным днем не только потому, что мне поставили диагноз: получите, распишитесь, но еще и потому что тогда я начала думать. Пусть пока не вспоминать, но хотя бы думать. Итак, что мы имеем.

Полгода какой-то человек ждет моего возвращения из комы, чтобы узнать, кто он такой, и что с ним случилось. Я прихожу в себя и тоже ничего не помню. Нас что, чем-то опоили? Накачали? Кто? Почему? Заговор или роковое стечение обстоятельств?

Мы ехали куда-то с ним вместе. Ни я, ни он не помним – куда и зачем. Полный провал. Мы с ним связаны общим прошлым, но что это за прошлое, не имеем никакого представления.

Могу себе вообразить его чувства. Что он, интересно, делал эти полгода, Не забыть бы потом, спросить. А какое я, собственно, имею право о чем-то его спрашивать? Однако, в моем горячечном мозгу росло твердое убеждение, что имею. Ведь я уже пришла к выводу, что как-то мы с ним связаны? Ну не могла я пройти мимо такого мужчины. Я что, шлюха? Да нет, вроде… Просто он мне очень понравился.

Господи, как же я устала метаться в поисках себя, своего я, примеривая различные ипостаси человеческих судеб. Но это все бесполезно, ибо доктор объяснил ясно и понятно: амнезия ПОЛНАЯ. Ну, или почти полная. А это значит, что я не смогу понять, что это мое, даже если случайно в своих метаниях наткнусь на правильный ответ. У меня не сохранилось никаких воспоминаний, способных хотя бы намекнуть мне о моей прошлой жизни.

В этот вечер мне не кололи димедрол на ночь. И вообще больше не кололи, спать я стала практически спокойно. Мне не снился даже мой привлекательный товарищ по несчастью, а жаль.

Как оказалось, я была права в том, что мы с ним связаны. Связаны, да ещё как крепко. Он пришел во вторник, на следующий день после моего возвращения из сумеречной зоны моего сознания. Привычно уже уселся на краешек моей кровати, так же привычно поцеловал меня в щеку. Я тогда ещё подумала: «Какого черта он меня каждый раз целует, если не помнит, кто я ему?». Оказалось, что он и вправду не помнит, он – знает!

За то время, что я находилась в коме, он времени зря не терял, но ему удалось узнать только одно. Или два. Или три. Судите сами.

Итак, произошла авария. Наша машина, «Тайота» столкнулась с огромным лесовозом на одном из перекрестков этого штата. Хорошо, что скорость все-таки мы оба немного сбавили, все могло окончиться гораздо хуже, а так, хоть все живы остались. Когда мы свалились в кювет, дверь со стороны пассажира открылась от удара, и он выпал из машины на землю, холодную от утренней росы. Эта влага быстро привела мужчину в чувство, и он ещё успел вытащить меня и оттащить подальше, прежде чем произошел взрыв. По-видимому, наши документы были где-то в машине, потому что не осталось ничего, кроме бумажника, который был у него во внутреннем кармане куртки. Там были деньги, ровно три тысячи долларов стодолларовыми купюрами и свидетельство о регистрации брака, выданное пресвитерианской церковью Святого Георгия штата Невада. В брачном свидетельстве стояло два имени: Анна Луиза Смит и Джон Роналд Уотерс. Подпись священника была витиевата и неразборчива, число на бумаге – за месяц до аварии.

У каждого из нас на левой руке красовалось по новенькому простому обручальному кольцу, похожих на близнецы, они явно были куплены в одном месте. Оставшись одна, я рассматривала свое обручальное кольцо, примеривая на себя образ новобрачной.

Если рассуждать логически, То меня зовут Анна, а этого мужчину – Джон, мы молодожены, и, судя по месту нашего венчания, очень хотели пожениться, наверное, сильно любили друг друга.

Я думала о нем. Хорошо, я буду называть его Джон, другой альтернативы все равно нет. Так вот, я думала о Джоне, и пыталась воскресить в себе какие – то чувства. Ведь не могла же я выйти замуж без любви, как-то это на меня не похоже. Хотя, откуда я знаю, что на меня похоже, а что – нет. Я даже не знаю, кто я такая, есть ли у меня какая-то профессия, родня, дом, деньги. Какая я? Злая, эгоистичная, или альтруистка, творящая добро направо и налево? Я прислушалась к себе. Нет, никаких ассоциаций, даже намека на узнавание. Ох, грехи наши тяжкие…

Но более интересные вещи Джон рассказал мне потом, немного позже, когда я достаточно окрепла, чтобы выслушивать и неприятные новости. Полгода пытались найти Анну и Джона по всей стране, но люди с таким сочетанием имен, если и были, то быстро отпали по возрасту. Вывод: имена вымышленные, нас не существует. Если, конечно, принять за истину, что поженились все-таки мы сами, а не возили с собой в машине брачное свидетельство каких-то других людей.

Церквей Святого Георгия в данном штате оказалось немного, но не в одной из них не могли вспомнить нас как пару, венчавшуюся именно в этой церкви.

Наши фото показали по телевизору по CNN и CNBC, и даже, для надежности, по ABC и CBC. Но и после этого никто не откликнулся. Никто даже не спутал нас ни с кем, не позвонил по ошибке. Так рассказал мне Джон, и все это было очень странно.

По рисунку аварии удалось выяснить, что мы ехали по направлению к Тихоокеанскому побережью, но каков именно был конечный путь нашего назначения, оставалось загадкой.

Много часов провела я, лежа в больничной кровати и глядя в окно, пытаясь вспомнить хоть что-то, вызвать хоть какие-то ассоциации, но все безуспешно. Мне так хотелось понять, как я отношусь к окружающему миру, к людям, что я вообще умею, может быть, у меня есть какие-то скрытые таланты.

Однажды днем, после обеда, я попросила очередную медсестру принести мне лист бумаги и карандаш. Потом поставила одно из яблок, которое принес мне Джон, на прикроватную тумбочку, и принялась тщательно его копировать на белую поверхность листа. Я, закусив губу, выводила странные кривые линии, которые упорно не желали соединяться в красный аппетитный плод. Разозлившись, я отложила бумагу, отдышалась, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Попробовала ещё раз, но у меня снова не особо получилось. Пришлось смириться – я не художник. Может, только если Пикассо…

Потом я смотрела телевизор и пробовала провести параллели между разными героями передач и сериалов и собой, но, безрезультатно.

Выходило, что у меня нет каких-то особых талантов, я не знаю иностранных языков, не умею петь (тоже тот ещё опыт, полбольницы сбежалось, решили, что меня живьем режут), не знаю ни о чем ничего больше положенного, общепринятого. Меня это начинало раздражать. Если бы я только знала тогда, что один талант у меня все же есть. Но, об этом в свое время.

На следующее утро доктор пришел один, и я, под влиянием минуты и плохого настроения, пожаловалась ему на свои неудачные попытки. Он мерил мой пульс, добродушно меня успокаивая: – Не расстраивайтесь Вы так, милая. Вы поймите, что люди при частичной-то амнезии могут забыть какие-то приобретенные специальные знания, например, все слова иностранного языка, или разучиться играть на музыкальном инструменте, даже разучиться читать. Да-да! Не удивляйтесь. А у Вас? Полная ретроградная амнезия, чего же Вы хотите? Может вы известная скрипачка, или пианистка, но забыли, как играть. Хотя нет, – немного подумав, сказал он. – Если бы вы были известной, Вас бы уже давно кто-то опознал.