— Да, но Виктор очень хороший. В будущем я обязательно вас познакомлю, но вначале хочу представить ему свою Аришку.
Мне не нравилась затея встречи с родственником. Что я диковинка какая, чтобы меня всем демонстрировать? К тому же я еще не сказала «да». Я даже не была уверена в собственных чувствах. А без них выходить замуж вообще смысла не видела.
Как назло осенний семестр быстро закончился, и курс ушел на новогодние каникулы.
— Мне нужно готовиться к экзаменам, — упорствовала я, но никакие отговорки на маму не действовали.
Они со Славой словно сговорились, и каждый день уговаривали меня поехать в гости. Отчим Вячеслава жил в Подмосковье в двадцати километрах от МКАД. Отличное место в стороне от шумных дорог, чтобы провести выходные.
— Съезди, если все так просят. Не понравится, позвонишь, я быстро брата снаряжу. Домой привезет в лучшем виде. К тому же это отличная возможность понять, что задумал женишок. На твоем месте я бы поехала, — заключила Юлька.
И я согласилась. Собственно, а что я теряю. Два дня пролетят незаметно, зато пойму, всерьез ли Слава задумал на мне жениться или преследует какую-то цель.
Глава 2. Арина
— Умница, дочка! — похвалила мама и вызвалась помочь упаковать чемодан. Как будто на выходные недостаточно небольшой сумки.
— Заеду за тобой в половине десятого, — пообещал Слава и прибыл точно в назначенное время. — В путь, — подмигнул он, убирая мои вещи в багажник.
За ночь метель превратила улицу в снежную сказку. Белые хлопья облепили ветви деревьев, морозный воздух приятно бодрил, чистый снег скрипел под ногами. Я радовалась как ребенок, когда Слава недовольно проворчал:
— Весь город засыпало, а дорожным службам дела нет. Еле к тебе добрался. Хорошо, если за пару часов доедем, а там можем и до обеда на дороге зависнуть.
Хорошо хоть не успела признаться, что зима мое самое любимое время года. Подружки фанатели от лета или весны, а я с ума сходила от неземной холодной красоты декабря. Когда снег еще самый чистый, ожидания нового года самые радужные и оттого настроение прекрасное.
— Расскажи мне о своем отчиме, — попросила я. Мы не говорили со Славой о его семье кроме того единственного случая. — Какой он?
Я не хотела признаваться, но до ужаса боялась предстоящей встречи.
— Обычный, — Слава пожал плечами. — Много работает, мало отдыхает. Порой резок в выражениях, но, если случилось что-то серьезное, обязательно будет на твоей стороне.
— А у него есть свои дети?
— До моей матери Виктор был женат, но в той семье у него тоже не было детей. Ты не переживай, все будет хорошо, — подбодрил меня Слава. — Виктор любит рубить сгоряча, но я не дам тебя в обиду.
Вот зачем он это сказал! Теперь остаток дороги буду переживать, как пройдет встреча с незнакомым Виктором.
Включив магнитолу, Слава погрузился в свои мысли, а я разглядывала через стекло зимнюю столицу. Вскоре городской пейзаж сменился коттеджным поселком, потом еще одним и еще. Казалось, снежной дороге не будет конца и края. Когда машина остановилась у ворот трехэтажного особняка за высоким забором из коричневого профнастила я не верила, что путешествие подошло к концу.
Пикнув сигнализацией, Слава открыл ворота и въехал внутрь. Достав из багажника мой чемодан, мужчина поставил его на очищенное от снега крыльцо.
— Я загоню машину в гараж, а ты не мерзни, беги в дом.
Поднявшись на ступеньки, я поискала глазами звонок, но его не было. Ничего не оставалось, как повернуть ручку входной двери, надеясь на чудо. Дверь оказалась открыта, и я беспрепятственно вошла внутрь, вкатив следом чемодан на колесиках. Смешно, приехала на пару дней, а притащила чемодан с запасом одежды минимум на неделю.
Скинув обувь и повесив пальто на вешалку, я двинулась вперед. Чемодан на пластиковых колесах жутко грохотал по плиточному полу. Остановилась я на небольшой площадке, словно на развилке трех дорог.
Прямо пойдешь — на кухню попадешь, налево пойдешь, к лестнице на второй этаж придешь, направо пойдешь — в гостиную попадешь. Но это в сказке, а в реальности, пока я привыкала к окружающей обстановке, правая дверь распахнулась, и на пороге показался хозяин дома.
Что это хозяин, даже сомнений не возникло. Высокий мужчина средних лет в синих джинсах и серой футболке, а взгляд такой жесткий, что до костей прошибло. Темные волосы, подбородок, заросший щетиной и глаза, словно два уголька.
Виктор уставился на меня в упор, и губы сжались в одну линию. Несмотря на теплый воздух в помещении я задрожала. Неуютно, когда тебя изучают словно диковинную зверушку. Мужчина посмотрел на чемодан, усмехнулся и снова переместил взгляд на мое лицо. На один короткий миг ухмылка смягчила его черты лица, но через мгновение оно снова было непроницаемым.
Собиралась вежливо представиться, но он меня опередил.
— Рекомендации оставьте на столе в кабинете, — мужчина махнул в сторону предполагаемой гостиной. — Вы, как я понимаю, новая горничная. Меня зовут Виктор Разумовский. Впрочем, мое имя вам прекрасно известно. Сразу предупреждаю работы много, просто так отсидеться не получится. Поэтому если не намерены все свое рабочее время посвятить наведению чистоты в доме, лучше нам сразу распрощаться. Я не терплю обмана, но еще больше не переношу лени. Каждая пылинка, обнаруженная после вашей уборки, будет идти вычетом к зарплате. В конце месяца можете остаться ни с чем или получить приличную сумму. За хорошую работу я очень щедро плачу.
В принципе ничего необычного, мужчина нанимает на работу обслуживающий персонал, но каждое слово было пропитано таким ядом и презрением, что мне стало не по себе. Бедная горничная, которая решится работать в доме Виктора Разумовского.
— Вещей немного, это хорошо, потому что выделенная вам комната маленькая. Выходной один в две недели, чаще дать не могу, если только минусом к оплате. Личные звонки в рабочее время строго запрещены. Вы меня слушаете или мне еще раз повторить?
Похоже, мое молчание привело его в бешенство. Глаза Разумовского сверкнули недобрым огнем, губы скривились в гримасе.
— Я вас прекрасно слышу, — прошелестела пересохшими губами.
Хоть я и не была той самой бедняжкой горничной, но меня начало потряхивать. Мое блеяние успокоило Разумовского. Он удовлетворенно кивнул и победно улыбнулся. Наверное, решил, что персонал окончательно запуган и способен трудиться с утра до вечера без выходных только на одном чувстве страха.
— В таком случае переодевайтесь, униформа на кровати в вашей комнате, и немедленно приступайте к работе, — хозяин думал, что я в ту же секунду кинусь исполнять приказание, но я не сдвинулась с места. — Вам что-то непонятно? — Разумовский приподнял бровь. — Хотите уточнить?
— Верно, — меня колотило, поэтому я изо всех сил сжала ручку чемодана. — Если не ошибаюсь, крепостное право отменили в 1861 году, но здесь, похоже, об этом не знают.
Я заметила, как побледнело от злости лицо Разумовского, и морально приготовилась к самому худшему.
— Что?! — на лице мужчины одновременно отразились несколько эмоций: недоумение, ярость и слишком явное желание меня придушить. На последнее я была решительно не согласна и на всякий случай отступила. — Что вы сказали? — выдохнул он и еще сильнее побледнел. Пальцы Разумовского судорожно сжались в кулаки.
Неужели всесильному господину впервые нагрубили? Не могу поверить, что за обещанное мифическое состояние работники продаются с потрохами?
Я всегда была сдержанной и не позволяла с посторонними грубого слова, но на жизненном пути иногда встречаются люди, пробуждающие в нас низменные чувства. Виктор Разумовский оказался как раз тем самым катализатором, вынуждающим ему перечить.
— Крепостное право отменили, но рабовладелец, похоже, не в курсе, — выпалила я, не сдержавшись.
Как же он меня взбесил наплевательским отношением к обслуживающему персоналу, словно они не люди со своими правами и желаниями. И таких несчастных, наверное, целый штат. Терпят его капризы и болезненную страсть к чистоте.