– А когда я вернусь? – Взяла рядом с телефоном лист бумаги, ручку. – У меня на этой неделе контрольная по физике.
Зебрик дико зашипел, тяпнул лапой по стене, содрав клок обоев:
– Достала! Не могу больше! Ты идёшь или я применяю силу?!
– Только без лап! Я тоже могу применить силу. Возьму вон швабру и… спущу по лестнице.
– Ха – ха – ха. Дико смешно. В последний раз спрашиваю: ты идёшь?
– Иду, иду! – Сунула край записки под телефон, погасила свет.
Вышли на площадку. Закрывая дверь на замок, помедлила, раздумывая: разумно ли поступаю? Что ждёт меня в неведомой деревне Яблоницы?
– Не тяни резину, Варя, – приглушённо прошипел Зебрик.
– Иду, всё. Сам-то как зануда ноешь.
Зебрик молча сиганул вниз по лестнице. Когда я вышла из подъезда, он нервно метался у подножья старого тополя.
– Тянешься, как старушенция.
– Будешь оскорблять…
– Иди за мной, – перебил Зебрик зло, блеснув разномастными глазами. Пересёк двор, скрылся под аркой проходного двора. Я прибавила шаг, вышла на соседнюю улицу. Зебрик стоял у забора, за которым уже более полугода безоконный дом ждал капитального ремонта.
– Эти две доски отодвигаются, – фыркнул Зебрик, и юркнул в щель между ними у самой земли.
– Сюда-то зачем? – запоздало спросила. Потрогала доски: они, действительно, отодвигались.
«Не нравится мне начало путешествия. Ещё на бомжей нарвусь…»
Пересилив страх, шагнула за забор. Весь двор был завален кучами строительного мусора. Подъезды и окна первого этажа забиты листами жести. Скудный свет с соседней улицы пятнами высвечивал рваные раны стен, и красная кирпичная кладка казалась сгустками крови. По спине побежали мурашки, а ладоням стало знобко, словно легли они на лёд. Я инстинктивно развернулась, уже готовая вернуться на улицу, но слева хлестнуло сродни змеиному шипению:
– Тебя долго ещё ждать? Иди вдоль забора.
Глянула на чуть отодвинутые доски, вздохнула, ругнув себя последними словами, и полезла по мусору вдоль забора. Пыль, древесная труха вспархивали из-под ног и лезли в рот, в нос, в глаза, но окрик Зебрика заставлял идти, не останавливаясь.
– Ты идёшь? А быстрее нельзя?
Метров через десять горы мусора отступили от забора, открылась совершенно чистая площадка. В центре её сидел Зебрик. Сюда почти не попадал свет, и кот смотрелся абсолютно чёрным. Только глаза, как два фонарика, светились.
– Тебя только за смертью посылать! – встретил меня Зебрик, выкусывая блох на плече.
– Сюда-то зачем? – вновь спросила, сплёвывая липкую слюну.
– Затем, что нас здесь никто не увидит, – Зебрик поднял мордочку кверху и некоторое время смотрел в небо. Я тоже глянула. Ничего особенного: затянуто белёсой тучей, впрочем, местами что-то посверкивало, должно быть, звёзды.
– Пора, – встрепенулся кот, прошёлся по кругу, то, выгибая спину, то, припадая к земле. Остановился, крутанул хвостом, затем резко побежал в обратную сторону. С каждым кругом, убыстряя темп и сужая круг. Оказавшись в центре, Зебрик раз пять крутанулся, точно ловил собственный хвост. Я расслабленно налегла на забор и, неожиданно для себя, разулыбалась, негромко зааплодировала.
Зебрик замер. В следующее мгновение лёгкое серебристое свечение образовалось вокруг него. Я выпрямилась, затаив дыхание. Бока Зебрика стали раздуваться, едва слышный щелчок, и… из выпуклостей полезли, как из лопнувших почек, клейкие листочки. С каждой секундой «листочков» становилось всё больше, и завершилось действо тем, что у кота появились два… птичьих крыла, пёстрых, как у совы.
«Так и во сне было!» – ахнула я, приходя в себя.
– Смотри в ладонь, – устало скомандовал Зебрик.
Я подняла руку к лицу.
– Скажи: ДОСРУЖ! Закрой глаза!
– ДОСРУЖ! – выдохнула, невольно, сжавшись и ощупывая правой рукой бок и часть спины, в ожидании роста крыльев. Ладошке стало щекотно, затем, будто током ударило – пронзил жаркий озноб, на мгновенье голову сжало в невидимых тисках и… рвануло за ноги, стремительно увлекло в пропасть. Тщетно пыталась закричать, открыть глаза: я просто обернулась камнем, который летел неведомо куда. Также внезапно падение прекратилось. Ощущение было такое, словно меня поймали на лету и бережно поставили на твёрдую почву. Открыла глаза: точно, стою на земле, только…
Вскинув голову, вскрикнула, грузно плюхнулась на попу: надо мной стоял огромный, как дог, крылатый кот и снисходительно ухмылялся. Вообще-то Зебрик остался прежним – это я уменьшилась до размеров мультяшной Дюймовочки. Из моих 1 метр 55 сантиметров полтора метра минусовали, а вес 41 кг обернули в граммы. В общем, чуть более спичечного коробка стала.
– Малявка – козявка, – добродушно фыркнул Зебрик, меня с ног до головы обдало пылью.
– Прекрати хулиганить! – вскочила я, отряхиваясь.
– Прости, так получилось, – Зебрик лёг на землю. – Залезай.
– Что?
– Залезай, говорю, мне на спину.
– Мы что… полетим?
– Нет, на трамвае поедем! – Зебрик опять начал злиться. – Ты полезешь или мне тебя как мышонка в зубах нести?
– Полезу, – Неуверенно приблизилась к лапище Зебрика.
– Живее! – рыкнул кот, и капля слюны больно шмякнула меня в темечко.
Цепко хватаясь за шерсть, я неуклюже полезла. На спине было мягко и тепло. И пахло помойкой. Зебрик встал. Я глянула вниз, и тотчас под ложечкой тошнотворно засосало.
– Рванули, – не то, спрашивая, не то, давая себе команду, Зебрик взмахнул крыльями, и земля стремительно унеслась вниз. – Держись, – сквозь потоки воздуха услышала я, крепко сжала ноги, загребла в руки побольше шерсти.
Мелькнула крыша, рогатки антенн – и вот мы уже над городом. Внизу лишь светящиеся точки уличных фонарей и крохотные коробочки домов.
Глава 3
Я с пелёнок была уверена, что страх высоты – это не моё. И на «чёртовом колесе», и на колесе обозрения я чувствовала себя прекрасно. В отличие от мамы и Зойки, которые слезали зелёные, и тут же бежали в туалет. Вот и сейчас, я ощущала лишь восторг полёта. Ветер начисто сдувал запах помойки, бил в лицо и пытался растрепать мне волосы. А мне хотелось громко смеяться и дурашливо кричать, но ветер был слишком силён, что и останавливало меня от явного безумства.
Мы приближались к Пулково. Я мысленно воображала себя сидящей в седле мотоцикла, В общем, ловила кайф. Внезапно мой «мотоцикл» подбросило, как на ухабе, завалило набок: просто чудом удержалась в «седле». С Зебриком что-то было не так: его бросало в стороны, то заваливало набок, то обрушивало вниз. Чувство восторга улетучилось, ему на смену пришло раздражение.
– Алё, не дрова везёшь! – наклонилась к уху Зебрика, заорала изо всех сил.
– Мне… плохо… изжога замучила… – уловила сквозь ветер.
«Чушь какая-то. Разве у котов бывает изжога?» – подумалось, и тотчас в голове у меня зашуршало, точно конфету разворачивали, а в левой руке, там, где пятно, словно букашка заскреблась. И я услышала голос Зебрика, как если бы у меня были наушники, а его голос в записи на кассете:
– И у котов бывает изжога, если их кормят всякой гадостью. Это всё твоя колбаса…. У неё запах был несъедобный…
– Зачем ел?
– Очень кушать хотелось…
– Я, конечно, сочувствую тебе. И долго мне терпеть эту болтанку?
– Лицемерка!.. До конца пути. Желательно, молча… без тебя тошно…
Вскоре и мне стало не легче: голова кружилась, спазмы в желудке, подступающая тошнота. Плюс ко всему, ветер стал, буквально, ледяной и лицо точно задеревенело. И рада бы завопить: «Всё! не хочу! опускайся!», да ничто не слушалось – ни губы, ни мысли. В какой-то момент тошнота подкатила к горлу и застыла колючим комком. В глазах померкло, и… я элементарно вырубилась.
Очнувшись, я не сразу сообразила, где нахожусь. Даже когда глаза привыкли к окружающей темноте. Подо мной шуршала бумага, руки ощупывали со всех сторон гладкие стены. И отвратительный запах, похоже на протухшее молоко. Встала на ноги, вытянула руки вверх, но и там был гладкий вонючий потолок.
– А-а-а! – что есть мочи завопила.
– Очухалась, козявка? – тотчас услышала голос Зебрика.
– Где я? Что случилось?
– Ты в коробке из-под кефира. А случилось то, что ты плюхнулась в обморок, и мне пришлось тебя ловить в воздухе.
– Спасибо… Вытащи меня отсюда… здесь невозможно дышать…
Сверху опустилась лапа и норовила подцепить меня когтем, но я, подпрыгнув, вцепилась в шерсть:
– Поднимай!
О!!! как пьяняще сладок был первый глоток свежего воздуха! А второй…
– Где мы?!
– На свалке.
Интуитивно я и сама это поняла, ибо вдохнула такой «аромат», что меня едва не вывернуло наизнанку.
– Ты что не мог в другом месте приземлиться? Что ждём? Когда я задохнусь?! Ты…
– Не скули, – оборвал меня Зебрик таким тоном, что я не решилась продолжать: его что-то тревожило.
Удручённый Зебрик поведал: когда, невероятным образом, поймал меня почти у самой земли, я была в полной отключке. Остаток пути тащить меня в зубах не решился, из-за терзающей изжоги. Увидев свалку, приземлился. Рядом оказался пакет из-под кефира, тотчас родилось решение: меня в пакет, а его каким-либо образом закрепить на своей шее.