позиции дифференцирующей социализации — природа против воспитания, все же стоит здесь
остановиться на общих для обеих позиций характеристиках. Оба эти научных направления
несут две фундаментальных идеи. Во-первых, как «любители природы», так и «воспитатели»
рассматривают мужчину и женщину как существа, исключительно отличающиеся друг от
друга — навсегда и неизменно. (Воспитание предполагает некоторую возможность к
изменению, но приверженцы этой школы считают, что социализация делает мужчин и
женщин разными, и эти различия всегда нормативны, необходимы в культуре и
«естественны».) Для обоих различия между мужчиной и женщиной намного значительнее и
сильнее (и интереснее с аналитической точки зрения), чем различия среди мужчин и среди
женщин. Таким образом, и «любители природы», и «воспитатели» подписываются под одной
и той же межпланетной теорией тендера.
Во-вторых, оба направления предполагают, что тендерное господство является неизбежным
продуктом тендерного различия и что именно различие является причиной господства. Биоло-
гам так может казаться потому, что по причине беременности и лактации женщины более
уязвимы и нуждаются в защите, или потому, что мускулатура делает мужчин более
приспособленными охотниками, или потому, что тестостерон делает их более агрессивными
по отношению к другим мужчинам, а также и к женщинам. Или же это происходит потому,
что мужчины должны доминировать над женщинами для максимизации шансов на
репродукцию своего генетического материала. Психологи в области «тендерных ролей»
говорят, что, помимо прочего, мужчину и женщину приучают к недооценке женского опыта,
восприятия и способностей, в то время как слишком много значимости придается мужским
качествам.
В этой книге я доказываю ложность обеих позиций. Во-первых, я надеюсь показать, что
различия между мужчиной и женщиной далеко не так велики, как различия среди женщин и
среди мужчин. Многие воспринимаемые различия зависят не
15
столько от тендера, столько от социального статуса. Во-вторых, я считаю, что гендерное
различие является продуктом тендерного неравенства, а не наоборот. Фактически гендерное
различие является основным продуктом тендерного неравенства, поскольку именно через
идею различия проводится легитимация неравенства. Недавно один социолог написал, что
«само создание различия является основой, на которой покоится неравенство»2.
Я использую социально-конструкционистский метод (описанный мной в главе 5) для своей
аргументации того, что ни гендерное различие, ни гендерное неравенство не являются
неизбежной природой вещей и, тем более, природой наших телесностей. Ни различие, ни
господство невозможно объяснить лишь разницей в социализации мальчиков и девочек в по-
ловые роли, типичные для мужчин и женщин.
Когда сторонники обоих направлений утверждают, что гендерное неравенство является
неизбежным продуктом гендерного различия, они, вероятно, неосознанно занимают
определенную политическую позицию, предполагающую уменьшение неравенства или его
наиболее отрицательных последствий, но исключающую его уничтожение именно потому,
что оно основано на трудноизменяемых различиях. С другой стороны, если утверждать, как
это делаю я, что преувеличенные тендерные различия, которые мы наблюдаем в жизни, не
столь велики, как они кажутся, и что они являются результатом неравенства, то такая позиция
предоставляет нам намного больше политической свободы. С уничтожением гендерного
неравенства мы убираем основание, на котором зиждется вся доктрина гендерного различия.
Останется, как мне кажется, не андрогинное, негендерное и отвратительное существо, в
котором различия между мужчиной и женщиной будут настолько смешаны, что все будут
действовать и думать одинаково. Совсем наоборот. Я верю, что по мере уменьшения
гендерного неравенства различия между людьми — различия, укорененные в расе, классе,
этничности, сексуальности, а также и в тендере, — окажутся в контексте, в котором каждая и
каждый из нас будет восприниматься другими в своей индивидуальной уникальности, не
теряя также и общих для нас черт.
Как сделать гендер видимым для мужчин и женщин
Я исхожу из того, что в нашем понимании тендера за последние тридцать лет произошла
значительная трансформация.
16
Три десятилетия первопроходческой работы феминисток, как в традиционных дисциплинах,
так и в женских исследованиях, принесли нам осознание центральной роли тендера в
формировании социальной жизни. Мы теперь знаем, что гендер является одним из
центральных организующих принципов, вокруг которых она вращается. До 1970-х гг. ученые
в социальных науках считались лишь с категориями класса и расы в качестве доминирующих
статусов, определяющих и предписывающих социальную жизнь. Например, если в 1960-е гг.
вы захотели бы изучать гендер сточки зрения социальных наук, то вам удалось бы найти
единственный курс, отвечающий вашим интересам, — «Брак и семья». Такие курсы в
социальных науках были неким «дополнением для дамочек». Курсов по тендеру не было. Но
сегодня в нашем понимании основ индивидуальной идентичности гендер присоединился к
категориям расы и класса. Гендер, как мы знаем, является одной из осей, которые организуют
социальную жизнь и посредством которой мы понимаем наш собственный опыт.
За последние тридцать лет феминистские ученые сконцентрировали внимание на женщинах,
то есть на том, что Кэтрин Стимпсон назвала «исключением, искажением итривиализа-цией»
женского опыта, а также на исследовании тех сфер жизни, которые исторически
предписывались женщинам, — частной сферы и семьи3. Исследовательницы женской истории
стремились спасти от безвестности жизни выдающихся женщин, которые игнорировались в
истории или чьи достижения были сведены к минимуму в традиционных андроцентристских
исследованиях. Они занимались также изучением повседневной жизни женщин в прошлом,
например, историей прачек, заводских работниц, первых жен шин-поселен дев или просто
жен, стремившихся придать своей жизни зна:зние и достоинство вмире, контролируемом
мужчинами. Ш^али речь ожизни выдающейся или обыкновенной женщины, феминистские
исследования доказали центральность тендера в ее жизни.
Но когда мы размышляем о гендере, какой гендер приходит нам на ум? Нам уже привычно
видеть ь аудитории на курсах тендерной истории, тендерной психологии или тендерной
социологии практически одних женщин. Будто только у женщин есть гендер, и поэтому у них
такой интерес к его изучению. Иногда приходит и одинокий смельчак — юноша, запи-
савшийся на курс по женским исследованиям. Обычно его можно видеть забившимся в угол в
ожидании обвинений за все грехи тысячелетий патриархального угнетения.
17
В этой книге я намереваюсь использовать феминистский подход и сделать также видимой
мужественность. Думаю, что нам требуется интегрировать исследования по мужчинам в про-
граммы обучения. Потому что именно мужчины — или, скорее, мужественность — вот что
остается невидимым.
«Что? — слышу я ваш вопрос — Вы утверждаете необходимость интеграции курсов о
мужчинах в программы обучения? Мужчины невидимы? О чем он говорит? Мужчины НЕ
невидимы. Они повсюду».
И это, конечно, верно. Мужчины вездесущи и в университетах, и в профессиональном
образовании, и в общественной сфере. Верно и то, что в любой учебной программе колледжа
любой курс, в названии которого нет слова «женщина», — это курс о мужчинах. Каждый
курс, не включенный в программу «женские исследования», является de facto курсом по
«мужским исследованиям». Правда, обычно мы называем его историей, политической наукой,
литературой, химией.
Но когда мы изучаем мужчин, то речь идет о политических лидерах, героях войны, ученых,
писателях, художниках. Сами же мужчины невидимы именно как мужчины. Очень редко (а
скорее, даже почти никогда) мы можем встретить курс о жизни мужчин именно как мужчин.
Каково воздействие тендера на жизнь знаменитых мужчин? Какую роль играет мужествен-
ность в жизни великих художников, писателей, президентов и так далее? Как мужественность
проявляется в жизни «обыкновенных» мужчин — на заводах и на фермах, в профсоюзах и в
больших корпорациях? Именно в этом месте традиционная программа обучения вдруг
обнаруживает огромные пустоты. Повсюду существуют курсы о мужчинах, но практически
нет никакой информации по мужественности.
Несколько лет тому назад эта зияющая пустота вдохновила меня на исследование культурной