— Всё-таки в тебе есть что-то от отца, — заявил дракон, добродушно прищурившись.
Почему отца? Я думал, ведущую роль в родительском тандеме играла властная мать.
— Жаль, что проницательность не уберегает тебя от идиотских поступков.
Дело ведь не в проницательности. Просто я кое-что понимал в законах мироздания. Никто не будет изготавливать ключ, которым могли бы воспользоваться враги.
И что значит это его «идиотские поступки»? Моё поведение продиктовано высшей необходимостью, имя которой — развлечение.
Но переубеждать глупого дракона я не собирался. Вряд ли ему больше четырёхсот лет, а в этом возрасте понятия чести, долга и взрослого поведения ещё что-то да значат.
— Как бы то ни было, — сменил тему Аркарис, — твоё пребывание в академии подходит к концу. Повсюду рыщут инквизиторы, намечается скандал мирового уровня: когда люди не знают, кого винить, они винят тех, кто им не нравится. А церковникам не нравятся Ат’Эде. Понимаешь ли, ни патриарху, ни престольному кругу не больно-то пришлась по душе версия с ангелом-предателем. Зачем валить несостоявшийся апокалипсис на начальство, когда под боком есть эльфы? Если вас поймают, то показательно осудят и казнят. Может быть, уничтожение реликвии даже стало бы поводом для войны, но сейчас…
Он замолчал, задумчиво потирая подбородок.
— У поступка Ольги объявилось одно неприятное последствие. Устранимое, конечно, однако неприятное. Думаю, в ближайшее время Маат'Лаэде договорятся с русскими и европейцами о сотрудничестве, потому что запускать проблему нельзя, она может коснуться всех. И всё же вам лучше убраться подальше, пока воспоминания ещё свежи. Иначе вас пустят под нож вместе с любыми разговорами о перемирии.
— Ты так тщательно избегаешь любого уточнения, что же конкретно запустила Ольга, что становится ясно: дело серьёзное.
— Нет, всё не так, — поморщился ректор, — но незачем наводить панику. Зачисткой займутся умные и проверенные специалисты. Любая болтовня об этом сейчас не даст ничего, кроме раскручивания спирали слухов, а это к добру не приведёт. И тебя вся эта история не коснётся в любом случае. Ты вернёшься за Пелену и просидишь дома сотню-другую лет, набираясь ума.
Такой исход меня не устраивал. А вот слова о зачистке, что бы под этим ни подразумевалось, зацепили слух. Я вспомнил монструозный поток силы, вырывавшийся из сокровищницы. С таким запасом энергии можно много чего устроить — в том числе парочку живописных выжженных пустошей размером с местный материк.
Стоило ли давить дальше, чтобы разузнать подробности? Чутьё подсказывало, что дорога выведет к очередному заговору богов, а разбираться с ним я в текущем состоянии… не хотел.
И дело было вовсе не в том, что мне трудно было даже лишний раз пошевелить ладонью! Всё дело в организации жизненного пространства. За каждым приключением должен следовать отдых, это непреложный закон. Бросаться навстречу приключениям без промедлений и остановок могут лишь герои, а герои, напомню, получают это звание посмертно.
Итак, прочь из головы Ольгу и её загадочные козни. А вот за Пелену отнюдь не хотелось. Вкус человеческой жизни, лёгкость и доступность человеческих эмоций привлекали гораздо больше изолированного, замкнутого мирка.
Людей на Земле расплодилось столько, что я никогда не потеряю доступ к свежим игрушкам. Как можно променять это на заточение в родовом поместье?
Если бы не сокрушительный удар по демонической сущности, я бы с лёгкостью ускользнул и от сидевшего передо мной дракона, и от любых других охотников. Как же поступить в нынешней ситуации?
Выхода не оставалось. Я не хотел прибегать к этому оружию, считая его и слишком опасным, и слишком унизительным для себя. Одно то, что я задумался о нём, показывало всю глубину моего отчаяния, ибо не было на свете разумного, который не презирал бы его применение.
Речь идёт, естественно, о дипломатии.
— За Пелену я пока не собираюсь, — начал я, собрав всю накопленную за тысячи лет тактичность, — и если ты считаешь, что вправе переправить меня туда без моего согласия, то сильно об этом…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Во имя Первояйца, избавь меня от своих угроз, — отмахнулся Аркарис, — Тебя заберут родители. Я бы и пальцем о палец не ударил, чтобы тебе помочь, если бы не моё к ним уважение. Анайрэ и Лютиэна чуть не надорвались, собирая тебя по кускам и отращивая сожжённые внутренности. Погляди им в глаза и скажи, что чихать хотел на их труды и готов хоть сейчас намотаться на посох ближайшего инквизитора.
Потянувшись вглубь сознания, я выудил стенавшего на его задворках Нани и слегка встряхнул. Из эльфийского балбеса послушно вывалились нужные сведения: Анайрэ звали его мать. Отец же носил звучное имечко Финголфин. Всё-таки не зря он показался мне похожим на филина.
Нани-Нани, социальное ты отребье! Столько ныть, грозить мне, умолять меня отпустить тебя — и ни разу не вспомнить тех, кто подарил тебе жизнь. Во всяком случае, я этих имён точно раньше не слышал.
Не то чтобы я давал себе труд прислушаться к его лепету.
Тем не менее наказать его за непочтительность к семье стоило.
В следующий миг Нани залился мысленным визгом, напитывая меня столь нужными сейчас силами. Его порядком поистрепавшийся разум мало что мог предложить, однако немного боли и страха он всё-таки подарил.
Интересно будет поглядеть, как он станет себя вести, когда я наконец верну ему тело. Я ведь милостивый демон. Просто учил его последствиям неправильно проведённого ритуала.
Золотой червь, засевший в боку, заёрзал, когда его коснулись негативные эмоции. Я подавил порыв вырвать его с корнем.
— Полагаю, они и так в курсе, что я не горю желанием возвращаться, — пробормотал я скорее для себя, чем для кровавика, — Ведь иначе меня бы давно переправили в имение.
А следовательно, либо родители сообразили, что удержать меня в стерильной безопасности родового особняка не удастся, либо сестра нашла время, чтобы донести до них эту мысль. Она достаточно долго пробыла со мной, чтобы уяснить: ничем хорошим моё заточение не обернётся.
Конечно, ещё оставалась вероятность, что родители появились на Земле в том числе из-за последствий проказ ангела и попросту не успели сплавить меня домой. Как минимум отец состоял в каком-то там Крайне Важном Совете Эльфийских Болтунов, что позволило Нани беспрепятственно заниматься чернокнижием семьдесят лет.
— А вот и они, — выдохнул Аркарис, когда в дверь тихо постучались.
Воссоединение семьи вышло трогательным. Мать бросилась ко мне и порывисто обняла. Интересно, поступила бы она так же, если бы я не оделся? Повадки у местных остроухих и не такое допускали.
— Ты очнулся! — возвестила Анайрэ очевидное.
Есть у смертных странная привычка — дублировать приятные вести, словно в попытке удвоить приток счастья.
Радость матери вблизи от моей израненной природы мгновенно всколыхнула во мне желание свернуть ей шею. Она обжигала почти физически. Но поблизости, у суетливо копавшегося в документах отца, стояла Лютиэна. В руках она держала поднос с тарелкой супа. Я улыбнулся вещи и стерпел ласку.
К тому же мне вряд ли хватило бы сил убить лапавшую меня дамочку.
Божественный паразит же присосался к светлой ауре Анайрэ.
Так эта тварь ещё и расти собралась!
Кое-как я оборвал её контакт с матерью и вытер мгновенно вспотевший лоб. Моё учащённое дыхание и блуждающий, рассеянный взгляд насторожили Анайрэ. Она отстранилась — волшебный миг! — и сказала:
— Ты едешь домой, Нани.
— Никаких Нани, — подчеркнул я, принимая суп от сестры. Есть я не любил, но телу требовалась пища, иначе желудок сожрёт меня изнутри, — Если уж хочется сократить, зови Атаном. И, само собой, никуда я с Земли не поеду.
— Я же говорила, — кивнула сестра.
Мать бросила на меня страдальческий взгляд и обернулась к отцу.
— Скажи что-нибудь!
Финголфин, высунув изо рта кончик языка и использовав в качестве опоры папку с документами, прилежно строчил что-то на бумажке. Оклик жены застал его врасплох, и он, слегка подпрыгнув, завращал головой, как испуганная сова.