мире. А я лишь наблюдаю со стороны за твоей жизнью. И да, я с удовольствием перебил бы всех бандитов в этом городе. Чтобы не отвлекали».
— Почему у вас случилась ссора с бандой Крысы? — спросил я.
Гадюка встрепенулась.
— Как она?
Женщина шагнула к кровати, приложила ладонь ко лбу спящей подруги.
— С ней все хорошо, — сказал я. — К завтрашнему дню раны заживут. А до того времени она будет спать. Покорми ее утром. И не забудь поблагодарить богиню.
— Да уж, конечно, — сказала Гадюка. — Ты… не читал сегодня молитвы.
— Не вижу больше необходимости произносить их вслух.
— И курицы все живы.
— Хватило голубей, которые спят под крышей, — сказал я. — Ответь на мой вопрос.
— Да уж, — сказала Гадюка. — Все не могу привыкнуть к тому, что мужчина разговаривает со мной таким тоном.
Она подошла к креслу, наклонилась, запустила руку в кожаную сумку, что стояла у моих ног. Достала темную деревянную коробочку. Положила ее мне на колени.
— Это от нас с Астрой.
Я взял коробочку, увидел на крышке надпись: «Пупсик».
— Мы с Астрой собирались заглянуть сегодня к тебе в гости, поздравить с поступлением в Академию. Но… раз уж ты здесь… Чему ты удивляешься? Разумеется, мы не выпускаем тебя из вида. А то! Должен же кто-то присматривать за нашим будущим великим герцогом. Если пока больше некому, то мы решили взять эту обязанность на себя.
Гадюка указала на коробку.
— Это наш подарок.
— Что в ней?
— Открой.
Я приподнял крышку и увидел две перьевые ручки. Чуть толстоватые и непривычно длинные. Каждую оплетает черная змейка, по центру — гравировка золотистыми буквами: «Пупсик».
— Такие писала делают только в Империи, — сказала Гадюка. — У наших слишком неудобные наконечники — так говорят. Мы с Астрой решили: не гусиными же перьями ты будешь пользоваться на занятиях. А карандашами только беднота пишет — для принца это несолидно. Да уж. К тому же, когда Пупсик исчезнет, должно же у тебя остаться хоть что-то в память о нем.
— Спасибо, — сказал я. — Когда ходил по магазинам, о том, что нужно купить писала, даже не подумал. Красивые. Так что там с вашей войной?
Гадюка махнула рукой.
— Не переживай, Пупсик. Все будет хорошо. В полиции сейчас неразбериха. Да уж. Куда-то исчезла глава департамента правопорядка. Уже несколько дней не объявляется. Начались временные перестановки. Те банды, чьи покровительницы пошли на повышение, стали задирать нос. Как крысы, например. Но скоро все успокоится. Глава вернется, и мы заживем, как прежде.
«Не та ли это тетка с шикарными сапогами, останки которой лежат у нас в пространственном кармане?» — сказал Ордош.
«Дай-ка мне перстень нашего „полицая“. Но не сейчас, а когда скажу».
— Какое отношение к происходящему имеет эта глава? — спросил я.
— Банду гадюк опекает именно она. Мы потому и имеем среди банд такой авторитет: приказывать нашей покровительнице может разве что герцогиня. Как только глава объявится, все эти шавки сразу закроют свои пасти.
— А если не вернется?
Я поднял руку на уровень груди, развернул ладонью кверху.
«Кольцо».
На еще мгновение назад пустой ладони появилась массивная золотая печатка с гербом.
— Тебе знакома эта вещь? — спросил я.
Гадюка посмотрела на печатку. Не стала спрашивать, как я проделал свой фокус.
— Это… ее, — сказала Гадюка. — Похожа. Она носила ее на мизинце. Откуда она у тебя?
— Снял с пальца женщины, которую богиня убила примерно неделю назад, — сказал я.
— Убила?! Зачем?
Я взял печатку двумя пальцами, повертел, разглядывая.
— Я подслушал разговор, в котором твоя покровительница призналась, что участвует в заговоре против великой герцогини. Она попыталась расправиться со мной, чтобы скрыть свой секрет. Но… Тебе ведь рассказывали, наверное, что богиня не любит, когда мне угрожают?
— В заговоре против герцогини?! — переспросила Гадюка. — Нашей герцогини?!
— Да, — сказал я. — Это сейчас не важно. Имеет значение другое: ты должна знать, что владелица этого украшения живой уже не объявится.
«Ты правильно уточнил, Сигей, — живой», — сказал Ордош.
«Убирай кольцо», — скомандовал я.
Печатка исчезла, точно растворилась в воздухе.
Гадюка какое-то время продолжала разглядывать мои пальцы. Потом посмотрела мне в лицо.
— Пупсик, кто ты? — спросила она.
— Ты знаешь, кто я.
Гадюка покачала головой.
— Я помню, что ты принц. Спрашиваю о другом: ты вообще… человек?
— Конечно, — сказал я. — Я точно был человеком. Раньше. Перед тем, как умер.
«Мощное начало, — похвалил Ордош. — Заинтересовал даже меня».
— О чем ты говоришь? — спросила Гадюка.
— Примерно полтора месяца назад я сбежал из Мужской башни, которая находится во дворце моей матери. Попал под всплеск магической энергии… и умер.
— Да уж. Как такое может быть?
— А как обычно от магии умирают мужчины? То же случилось и со мной. Раньше я был именно таким, каким меня представляют здесь, в герцогстве, — мужчиной с задержкой в развитии, умственно неполноценным. Я… смутно помню то время. Словно тогда все происходило не со мной, словно в моем теле тогда жил другой. Но потом богиня меня оживила. И я изменился.
— Оживила? Зачем?
— Я думаю, что из-за предстоявшей мне женитьбы на дочке вашей герцогини, — сказал я. — Богиня любви хочет вернуться в этот мир.
— Вернуться? Да уж. А причем тут ты и свадьба?
Я закрыл коробочку с писалами, и она исчезла, как до нее печатка.
— Мы все больше верим в себя и все меньше вспоминаем о богах, — сказал я. — Богам нечем подпитывать в нашем мире свои силы, мир почти потерян для них. Для того чтобы Сионора смогла вернуться, люди должны в нее снова поверить. А заставить их это сделать не так-то просто. Сионора решила для начала напомнить о себе в вашем герцогстве. Оно маленькое, достучаться до сердец всех его жителей проще, чем до людей в Уралии или той же Империи. А моя кандидатура для этой цели ей показалась идеальной.
— Какой цели?
— Напомнить о себе. Кто сможет привлечь к себе и к ней больше внимания, чем живущий среди женщин мужчина? Тем более, муж будущей великой герцогини.
— Но ты сбежал от жены, — сказала Гадюка. — Как это связано с планами богини?
— Никак не связано. Но на мою карету напали. Меня пытались убить. Скорее всего, имперцы. Похоже, на мою жену у них свои планы.
— Какие?
— Не знаю, — сказал я. — Но думаю, это нападение согласуется с замыслами моей госпожи. А иначе почему она пощадила нападавших? Богиня не хочет, чтобы я прятался в Мужской башне. Но и не посвящает меня в подробности своих планов. Мне приходится искать верный путь служения буквально наощупь, ориентируясь лишь на одобрение или порицание