Читать интересную книгу Это моя вина - Эмили Локхарт

Противники возражали, говоря, что, подвергая опасности и без того сомнительную крутость дискуссионного клуба, они подвергают опасности социальный статус его членов. Объединение с клубом Кубка по географии, члены которого славились метеоризмом и склонностью ковырять в носу, убьет боевой дух клуба и лишит его самых популярных членов, которые не захотят состоять в Федерации. А если лидеры уйдут, говорили противники присоединения, то пострадает вся команда. Она начнет проигрывать состязания, в которых всегда побеждала, ее рейтинг упадет, и оставшиеся члены не смогут поступить в лучшие колледжи. Это будет начало конца.

Фрэнки, тогда еще новичок в команде, вступила в спор и завершила его.

– Мы забываем два главных пункта, – сказала она, подняв руку.

– Какие же? – поинтересовалась Зеда, которая, как председатель клуба, взяла на себя роль арбитра.

– Во-первых, – начала Фрэнки, – если мы хотим сохранить или укрепить социальный статус дискуссионного клуба, то должны вести себя как политики.

– И?

– Компания обиженных гиков, объединившись в федерацию, может устроить массу проблем. И если мы претендуем на какое-то влияние, нам лучше их не злить.

Повисло молчание.

– Не стоит действовать им на нервы, – пояснила Фрэнки, – кто их знает, что они могут устроить, если объединятся.

Молчание затягивалось.

– Хорошая мысль, – прервала общие раздумья Зеда. – А второй пункт?

– Это вечеринка. Там будет много наших знакомых. Нас пригласили.

– И что?

– Как что? Мы хотим пойти? Я, честно говоря, сходила бы на вечеринку.

Потом все быстро проголосовали, и по итогам голосования дискуссионный клуб школы Алабастер официально присоединился к Федерации гиков.

Фрэнки вышла из комнаты торжествуя. Это был самый счастливый момент за весь первый год в школе.

* * *

На вечеринке она познакомилась с Портером Уэлшем из «Клуба шпионов». Члены этого клуба претендовали на обладание всякими магическими шпионскими штучками, вроде оборудования для наблюдения, устройствами для снятия отпечатков пальцев и металл о детекторами. Только они знали, что у них нет ничего, кроме пары биноклей и одной крохотной камеры, а большую часть времени члены клуба проводили за чтением и обсуждением романов Джона ле Карре и Фредерика Форсайта. В любом случае в клубе их было только четверо.

В свои пятнадцать Портер успел вырасти до 190 сантиметров. Он отрастил длинные черные волосы, а таким мощным торсом не могли похвастаться даже самые высокие его сверстники.

Танцевал он не очень хорошо и знал об этом, но на его лице часто появлялось удивленное выражение: словно время от времени он внезапно обнаруживал себя танцующим. Причем с девушкой.

Разумеется, Фрэнки уже знала о том, кто такой Портер. Его отец возглавлял энергетическую компанию, чрезвычайно прибыльную, имя которой то и дело всплывало в «Нью-Йорк таймс» в связи с сомнительными практиками ведения бизнеса (в Алабастер все знали подобные вещи о семьях друг друга). Несколько лет назад состоялся судебный процесс, который в итоге ничем не закончился, и еще несколько исков оставались на рассмотрении – но мистер Уэлш сохранял свой пост, доходы и скандальную известность. Портер был младшим из троих детей. Все они учились в Алабастер, его сестра Джинни была на два класса старше.

Портер спросил Фрэнки, не хочет ли она позаниматься с ним алгеброй в библиотеке завтра вечером. Она согласилась.

Они смеялись, делая домашнюю работу (материал восьмого класса). Оба они любили читать и клубничный «ментос». Прежде чем Фрэнки успела понять, что происходит, Портер уже провожал ее в общежитие, и они целовались под фонарем. Он ей нравился. Ей нравился его рост. Он больше походил на мужчину, чем другие парни его возраста. Ей нравилась его комната, заваленная стопками романов в бумажной обложке. Ей нравилось смотреть, как он играет в лакросс – на поле он был настоящей звездой. Но ей трудно было поверить, что она ему действительно нравится. Тогда она еще походила на застенчивого ребенка – острые локти, слишком длинные ноги, выдающийся подбородок, непослушные кудряшки. Но Портер говорил, что с ней весело и что у нее красивые глаза.

Встречаться с парнем оказалось неплохо. Хоть они и не были «влюблены» друг в друга, и вопрос любви даже не поднимался, но Фрэнки и Портер встречались несколько месяцев. Она ходила на матчи по лакроссу. Он посещал дебаты, в которых она участвовала. Они посылали друг другу милые письма по электронной почте и проводили вместе каждый субботний вечер. Она познакомилась с его родителями, когда те приезжали в школу (и с удивлением обнаружила, что отец Портера, о котором он говорил с таким отвращением, оказался веселым лысеющим мужчиной). Они держались за руку в кино и вместе садились в столовой. Они пробыли вместе дольше, чем все остальные пары на первом курсе.

До середины мая.

Девятнадцатого мая Фрэнки застала Портера с Бесс Монтгомери, второкурсницей – у нее было лицо в форме сердечка, и ей очень нравились высокие парни.

Фрэнки долго плакала.

Портер извинялся.

Фрэнки сказала, что не хочет с ним разговаривать и никогда больше не захочет.

Она думала, что он прибежит к ней, будет стучаться в дверь и умолять о прощении, но он так и не пришел.

Мэттью

На второй день учебы, еще до того, как начались занятия, Фрэнки увидела Мэттью на школьном дворе.

Он учился на последнем курсе. Подбородок с ямочкой, губы, всегда готовые приветливо улыбнуться, непослушные темные волосы и очки в черной оправе, так контрастирующие с его широченными плечами. Мэттью носил фамилию Ливингстон. Его отец владел газетами в Бостоне, Филадельфии и Берлингтоне. Мать была известной светской львицей, занималась благотворительностью, собирала пожертвования для Детского фонда больных диабетом и прочих достойных организаций.

Его семья вела свой род от поселенцев Джеймстауна[5], но вы бы никогда не догадались об этом по его одежде. Как и все остальные в Алабастер, Мэттью не демонстрировал свое богатство. Старые чиносы, тонкая красная футболка с пятном на животе, древние кроссовки и тот же самый рюкзак, который Фрэнки видела у него в прошлом году. Он редактировал школьную газету и выступал в команде гребцов на восьмерке в тяжелом весе. Немаловажно отметить, что он прославился в качестве организатора ночных вечеринок и угонщиков гольфмобилей.

Фрэнки заметила Мэттью, когда катила на велосипеде в новый спортзал. Они с Триш собирались пойти поплавать. Он шел по тропинке, и вид его бедер, движущихся под потертой тканью цвета хаки, настолько ее заворожил, что она – безмозглая девчонка – потеряла управление, велосипед вильнул в траву и опрокинулся.

Черт. Она оцарапала ногу и выставила себя дурой. Фрэнки чувствовала себя идиоткой, пока Мэттью Ливингстон – Мэттью Ливингстон! – не бросился ей на помощь.

Теперь она чувствовала себя гением и жалела только о том, что на сентябрьской жаре волосы у нее вьются. Потому что рядом с ней стоял он и, казалось, переживал за нее. Мэттью Ливингстон!

– С тобой все в порядке? – Мэттью снял с нее велосипед и отбросил его в сторону, как будто тот ничего не весил. Фрэнки опустила глаза на ногу и увидела на лодыжке кровь. К своему облегчению, она обнаружила, что может сказать что-то не очень глупое.

– Говорят, это все равно что ехать на велосипеде, – усмехнулась она. – Но я что-то сомневаюсь.

Мэттью улыбнулся.

– Обзавелась ногами для нового учебного года?

– Именно, – ответила Фрэнки. – Но они пока не хотят нормально работать.

Говорить с ним оказалось на удивление легко. В прошлом году она двух слов не могла связать в его присутствии.

– А теперь, – обиженно продолжила она, – я их перепачкала.

Он протянул руку и помог ей встать.

– Ты новенькая тут, верно? Меня зовут Мэттью Ливингстон.

– Нет. – Она старалась никак не выказать переполнившего ее разочарования. Он ее не помнил.

– Что? – переспросил Мэттью.

– Я на втором курсе. Я училась здесь в прошлом году.

– Правда?

– Я Фрэнки. Младшая сестра Зеды Ландау-Бэнкс.

– Не знал, что у Зеды есть сестра.

Строго говоря, Зеда знакомила Фрэнки с Мэттью, и не один раз. Фрэнки даже сидела с ним (и многими другими) за одним столом в столовой. Дважды. Один раз, чтобы проиллюстрировать свою позицию в споре, он собрал у всех за столом огрызки кукурузных початков и сделал из них, пластмассовых подносов и стаканчиков из-под сока модель Парфенона только затем, чтобы сдаться, когда она была на три четверти готова, сказав:

– Нет, это слишком противно. Лучше уж я проиграю спор.

В следующий раз, ближе к концу весны, он обсуждал со своим другом Дином поездку через всю страну с кем-то по имени Альфа. Они собирались ехать на машине через всю страну останавливаясь в грязных придорожных забегаловках.

– Мы хотим найти идеальный яблочный пирог, – пояснил Мэттью.