Читать интересную книгу Цветок и камень - Тамара Величковская

Чудо

Виноградник возделан худо,Зарастает травой лоза…Стало людям доступно чудо:Ослепляя зрячим глаза,Оглушая имеющих уши,Лить рекою братскую кровь,И калечить живые душиОтнимая у них любовь,Истощать и губить народы,Превращать святыню в игру…Чтоб вино превратилось в водуНа последнем земном пиру.

«Становятся листья тише…»

Становятся листья тише,В саду ни души, ни звука.Желудь порой на крышуПадает с легким стуком.

Стукнет, а сердце екнет, —Чудится стук уколом,Так безнадежно мокнетАстра на стебле голом,

Так безнадежно никнетРозовым цветом в слякоть,И не умеет крикнуть,И не умеет плакать.

1953

«Растут два тополя. Они…»

Сергею Маковскому

Растут два тополя. ОниЖивут, как добрые соседи.Проходят ветреные дниВ неумолкаемой беседе…Идут минуты, дни, года;С годами все труднее гнуться.Растут деревья. НикогдаОни друг друга не коснутся.Но там, в подземной глубине,Где не тревожат дровосеки, —В глубокой тайне, в тишине.Их корни сплетены навеки.

Листок

Ограда запертого сада.И туча сжатая в кулак.Ненастный вечер листопада,Холодный дождь, тоска и мрак.

Бушует ветер злой и хваткийИ воздух им в тиски зажат,И кажется, что в лихорадкеДеревья темные дрожат.

Все двери меж собою схожиИ словно крепости дома,Они один другого строже,Враги им я и дождь и тьма.

И вдруг один, в ночи бездонной,Возник, откуда ни возьмись,Листок дрожащий и бездомныйИ на плече моем повис…

И показалось утешеньемМне в этот безнадежный миг,Что он доверчивым движеньемПрильнул, согрелся и затих.

1972

Лес

Посв. Р.Ю. Герра

Старый лес тонкостволый, осеннийС недоступно высокой листвой,Как ты тих — и лишь по воскресеньямТайный мир нарушается твой.

Лес намок… на дорожках трясиныПахнет воздух уже октябрем,Облетая трепещут осиныИ лепечут — мы скоро умрем…

Пахнет прелым листом и грибамиИ подъем по тропинке не крут…Нет, деревья не станут рабами,Не согнутся. Падут и умрут.

1980

«В лесу мороз. А если я щекою…»

В лесу мороз. А если я щекоюПрижмусь к тебе, замерзшая кора,В дремотной глуби зимнего покоя,Ты, может быть, подумаешь: «пора,

Пришла весна…» Потом задремлешь сноваИ будешь спать, как должно в феврале,Но, может быть, средь холода лесногоТы сон увидишь о моем тепле.

Зимний День

День мелькает серой мышьюИз норы опять в нору.В сердце странное затишье —К думам слов не подберу.

Раскатился звездный бисер.Ни собрать, ни нанизать…О морозной синей высиКак словами рассказать?

Там, на лунных каравеллахПроплывают жемчугаИ планет заиндевелыхСеребрятся берега.

Тайны Бога звезды пишутХрусталем по серебру…Промелькнуло время мышьюИ запряталось в нору.

1950

«Муза промолвила робко…»

Муза промолвила робко,Лиру давая мне в дар:«Хочешь? Возьми на растопку,Хочешь? — снеси на базар.Лиру в обрывки газетыТам положи на весы —Весит не больше букета,Меньше куска колбасы…Только, пожалуй, не пробуйЛиру на плечи взвалить —Будет до самого гробаТяжкою ношей давить».

1948

«Рождая истощается земля…»

Рождая истощается земляИ вот, зерно произрастает плохо…Оберегай же светлые поляОт сорных трав: крапив, чертополоха.

Приносится случайное зерноВесенним ветром или пылью звездной,И вот растет… а может быть оноОт плевел злых, а ты заметишь поздно…

Пускай полей нетронутая гладьОстанется пустынной и суровойИ ждет зерна, в котором благодать,В котором все — и жизнь, и свет, и Слово.

Конец войны

Сегодня кончилась война…В глазах людей восторг и влагаИ улица пьяным пьянаОт смеха, возгласов и флаговКолокола зовут, поют,Толпа снует, спешит куда-то,Вот папиросы раздаютАмериканские солдаты,Вот девушки несут цветы,Тут поцелуи, там объятьяИ переходят все на ты:В такие дни все люди — братья!Прекрасна светлая мечта,Но через день о ней забудут.Начнутся месть и клевета,Предательства и самосуды.

1945

«Нам хорошо и мы поем…»

Нам хорошо и мы поем.Над нами солнечное небоСегодня на столе моемДостаточно вина и хлеба.Цветы сплетаются вокруг,Не прерывается беседаИ каждый может слово «друг»Сказать ближайшему соседу…Но темный взгляд, но резкий жест —И все меняется сурово.И вдруг за каждым — черный крест.И тишина за каждым словом.

«У вещей особая душа…»

У вещей особая душа.Часть души того, кто их лелеял,Кто осколки вазы, не спеша,Терпеливо и любовно клеил,

Кто под вечер бронзовые браЗажигал в молчаньи и покое,Кто любил по блеску серебраПроводить ласкающей рукою…

И порою о вещах иныхГоворят поблекшие узоры.Так в глубинах раковин немыхДремлет шум неведомого моря.

1949

Розы

Их мучит беспощадный жгутИ рана свежая от ножниц,Их для продажи берегут,Как стройных молодых наложниц.Быть может, рок их вознесетНа трон, на гроб, к святыням храма —Но с кратковременных высотОтбросит в мусорную яму.

«От твоих ли слов хороших…»

От твоих ли слов хороших,От улыбки ли твоей,Словно мостик переброшенНад провалом темных дней.

Словно люди стали лучшеИ прекраснее земля,Словно пал весенний лучикНа озябшие поля…

И опять душа библейскиИ евангельски проста —Сердце — в Канне ГаллилейскойВозле самых ног Христа.

1947

После болезни

Я просыпаюсь… я одна.Звенят лучи, лучи апреля,Их заглушает тишинаНемым звучаньем беспределья.

А я живу, и я жива,Я буду жить, уже мне легче…Еще слаба, едва, едваЯ шевелю рукой поблекшей.

Прекрасна белая кровать —Ласкаю взглядом кружева я…Как сладко пить, как сладко спать,Как сладко плакать, оживая.

1944

Ночные бабочки

Прилетают ночные гостиНа свет свечи желтоватый,Крылья из темной ваты,На крыльях — череп и кости.

Много их, ах, как много!Пачкают серой пылью,Света хотят их крылья,Жаждут сердца ожога.

Все не могу понять яКто ты, ночное племя?Что на тебе за бремя,Чье на тебе проклятье:

К свету тянуться ночью,Днем забиваясь в щели,Оставлять у заветной цели,Лишь обугленных крыльев клочья.

1948

«За год разлуки, от села…»