Рябушинские числились «людьми старой веры». От одноверцев, конечно, можно было ожидать помощи, но беда была в том, что их семьи принадлежали к разным толкам старообрядчества. Рябушинские были «беспоповцами», а Сироткины признавали «австрийское священство». Но желание разбогатеть пересилило у Дмитрия Сироткина все иные чувства. Он явился в Москву к П. П. Рябушинскому и заявил, что познал, де, свои заблуждения и готов вступить в его, Рябушинского, толк. Потом молодой пароходчик отстоял несколько служб в моленной банкира и получил кредит в «Банкирской конторе братьев Рябушинских» — сто пятьдесят тысяч рублей. Флот Шибаева был выкуплен, а ведь стоимость его по оценке знатоков-волгарей была не менее пятисот тысяч рублей!
Одолженные полтораста тысяч Дмитрий Сироткин выплатил Рябушинским в три года. С «шибаевской операции» и пошла известность Дмитрия Васильевича на больших и малых реках Волжского бассейна. Его основным занятием сделалась перевозка нефти (мазута). В искусстве добывать нефтяные подряды он не знал себе равных.
Баржевой его флот увеличивался с каждым годом. Никто больше не осмеливался сказать на бирже «Митька» или «Дмитрий», все говорили почтительно — «Дмитрий Васильевич». Основанное «без пяти минут миллионером» торгово-промышленное и пароходное общество «Волга» успешно конкурировало с нефтяными королями — «Нобелем» и «Мазутом». Правда, недолго. С начала 1900-х годов «нефтяные киты», сговорившись, стали дружно снижать фрахтовые цены, вытесняя и разоряя как мелкие пароходные фирмы, так и буксирников-единоличников. Разнеслась по матушке Волге песенка:
Отчего на Волге вьются
Тучи черные вдали?
Это грозно в бой несутся
«Нефтяные короли».
«Караул! Нас бьют без бою»,
— Крик несется волгарей, —
Бьют убийственной ценою
Хуже всяких батарей!
Нет нам выхода иного,
Как, кляня свою судьбу,
Вместо дыма нефтяного
Вылетать самим в трубу…
На бирже Сироткина спрашивали: «Неужели вам не жалко разорять человека, имеющего один пароходишко и пару жалких баржонок?» Туз отвечал с претензией на остроумие: «Рой другому яму, не то сам в нее попадешь!»
Однако снижение фрахтовых цен угрожало и карману самого владельца трех четвертей паев общества «Волга». Приходилось изыскивать средства экономии «у себя дома», то есть за счет персонала, обслуживающего нефтеналивной флот.
К началу 1905 года Сироткин и К° имели четырнадцать буксирных пароходов и шестьдесят пять деревянных и железных нефтяных барж. Интересно, что Д. В. Сироткин, изображая просвещенного европейца (к этому времени он побывал за границей), нарек три буксира в честь лозунгов Великой французской революции: «Либертэ», «Эгалитэ» и «Фратернитэ», то есть «Свобода», «Равенство» и «Братство». Если добавить, что еще один из буксиров назывался «Труд», то станет понятно, что пищи для русских сатирических журналов 1905 года было достаточно.
Туго пришлось рабочему люду, плававшему на сироткинских пароходах и баржах. На каждом таком судне полагалось иметь восемь матросов. Экономя, Дмитрий Васильевич являлся на пароход или баржу и говорил людям: «Я уволю одного, а вы по очереди будете исполнять его обязанности, получая каждый рублевую прибавку к жалованью». Матросы соглашались. Через один — два рейса хозяин являлся вновь и говорил: «Вас сейчас семеро, но вы, может быть, и вшестером справитесь с работой? Я уволю одного, а остальным прибавлю по целковому». Матросы снова соглашались. Еще через пару рейсов — новый визит и новое предложение: «Вас сейчас шестеро, но вы, может быть…» — и так далее. Невероятно, но факт: некоторые из пятидесятисаженных нефтяных барж Сироткина обслуживали четыре матроса вместо восьми.
Матросы пробовали жаловаться, но начальство заявило: «У вас с господином Сироткиным добровольное соглашение, и мы вмешиваться не имеем права». Бедолаги-матросы изливали негодование в песнях, вроде следующей:
Здесь на Волге, на реке
Все у Дмитрия в руке;
Понастроил пароходы
По названьям все «свободы»:
«Братство», «Равенство» и «Труд», —
А на баржах люди мрут…
Правой, ручкою поманит,
Человеку жутко станет;
Левой ручкою махнет —
Человек с сумой пойдет.
Наклепал баржей железных,
Тянет жилы из болезных,
От годов все злей да злей,
Скоро ль сгинешь ты, злодей?
И т. д.
Весь служебный и рабочий персонал общества «Волга» чахнул и хирел, в то время как председатель его правления набивал карман и шиковал. Сироткин не прочь был прокатиться за границу, на Ривьеру, например, или попытать счастья, играя на рулетке в княжестве Монако. Многие недоумевали, как при таких условиях нефтяной флот общества «Волга» ежегодно увеличивался на несколько судов. Ведь одна семидесятисаженная «Марфа Посадница» стоила 200 000 рублей. Таким простакам объясняли, что все до одной баржи, равно как и пароходы, заложены в банках. На строительство каждой новой баржи открывался кредит, обеспечивавшийся паями и акциями разных предприятий, принадлежавших компаньонам Д. В. Сироткина.
И хотя в первое десятилетие XX века людская молва наделяла Д. В. Сироткина многомиллионным состоянием, это было далеко от реальности. После погашения всех задолженностей к 1912 году у него осталось бы около 1 800 000 рублей, что было тоже немало, особенно если принять во внимание его личные заверения. «Когда я начинал дело, — говорил он биржевикам, — у меня, кроме надежды на Бога, ничего не было». Остается добавить, что миллионы все-таки пришли к Д. В. Сироткину, но нажил он их не перевозкой нефти, а поставкой подков русской армии в Первую мировую войну.
Глава II
Нижегородская интеллигенция. Жизнь и труды нижегородских интеллигентов. Появление прогрессивного коммерческого училища. Музыкальное училище в Нижнем. Деятельность Общества народного образования. Кружок любителей химии и астрономии. Интеллигенты изучают прошлое родного края. Губернская архивная комиссия.
Как было рассказано выше, основной целью в жизни для большинства нижегородских обывателей, мещан и купцов, было добывание денег: у одних — просто ради пропитания, у других — ради приумножения достатка.
Общий фон нижегородской жизни в первые годы XX века являл собою яркую картину преобладания материальных интересов над умственными. Столичные публицисты нередко сравнивали провинциальную жизнь со стоячим болотом. Но к Нижнему Новгороду такое сравнение подходило мало.
И среди нижегородских обывателей находились люди, ставившие на первый план своей жизни не приумножение достатка, а удовлетворение интеллектуальных запросов. Таких людей (писатель-нижегородец В. Д. Боборыкин называл их в своих романах интеллигентными) в Нижнем первого десятилетия XX века было довольно много. Нижегородскую интеллигенцию составляли люди различные по достатку и социальному положению. Но всех их объединяло общее стремление: добывая насущный хлеб для себя, быть так или иначе еще полезными и обществу. По тем временам это значило, прежде всего, нести просвещение народным массам. Вот этим и занимались нижегородские интеллигенты, среди