нижнего плеса Волги и доставляли по весне своими пароходами и на своих же баржах в Нижний. Готовая продукция частично сбывалась на местном рынке, но большей частью отправлялась железной дорогой в столицу, в Москву и в Финляндию. Знаменитые московские булочные Филиппова употребляли исключительно башкировскую муку.
Богатея год от году, братья Башкировы к 1908 году довели стоимость своих предприятий до 12 миллионов рублей.
Внутренний уклад жизни мельничных рабочих определялся строгими хозяйскими правилами. По обычаю, заведенному еще основателем фирмы, квалифицированным рабочим бесплатно предоставлялось проживание в бараках при мельницах. Бесплатность эта была не без хитрости: мукосеи и обойщики, люди, как правило, пришлые, не имели в городе своего угла и непрестанно боялись, что их выставят на улицу. Другая категория рабочих — грузчики, не имели дарового хозяйского крова по той простой причине, что неквалифицированных рабочих на набережной Оки было сколько угодно.
Работали мельницы непрерывно, в две смены, а смена равнялась 12 часам. Следует еще сказать, что продовольствие рабочие должны были закупать в хозяйских лавках.
Недовольство рабочих-мукомолыциков условиями труда, весьма тяжелыми даже по тем временам, часто приводило к конфликтам с владельцами. Особенно остро это проявилось в 1905 году. Третьего мая 1905 года рабочие канавинской мельницы предъявили хозяину ряд требований: уменьшить рабочий день, повысить расценки и так далее. Забастовка четырехсот рабочих, длившаяся два дня, окончилась тем, что часть их требований была удовлетворена. Четырнадцатого июля мельница снова прекратила работы, на этот раз — в знак солидарности с другими бастовавшими предприятиями Канавина.
Объединение мельничных рабочих в профессиональный союз произошло в ноябре 1905 года. В союз вступило 150 человек, главным образом, с мельницы Матвея Башкирова. Но потом наступили годы реакции, и политическая жизнь на мельницах замерла.
1912 год принес рабочим правительственную подачку — закон о больничных кассах. Первая в Нижнем больничная касса была организована при мельнице М. Башкирова. Скудные ее средства, две трети которых составляли обязательные взносы участников, а одну треть — взнос фабриканта, не позволяли помогать рабочим в достаточной степени. Так семьям умерших рабочих выдавалось по 30 рублей. На похороны члена семьи рабочему выдавали 6 рублей. Рожениц удовлетворяли четырехрублевыми пособиями.
Сами же хозяева мельницы жили весьма широко. Один из башкировских отпрысков, страстный лошадник, построил на Мартыновской улице роскошные двухэтажные конюшни, обошедшиеся в десятки тысяч рублей. А для одной из юных представительниц башкировской династии целое поле в Зименках было засеяно васильками, причем семена для посева выписали из Германии. О пышных же свадьбах многочисленных дочерей обоих братьев подолгу говорил весь город.
Старший из Башкировых, Яков, обладал необыкновенным честолюбием: на старости лет ему захотелось получить потомственное дворянство, и он добился своего, щедро жертвуя на школы и приюты. Но когда дворянин-купец в 1913 году вздумал воссесть на почетное место городского головы, его постигла неудача — дорогу ему заступил Сироткин, купец американского склада. Честолюбивый старик умер от разрыва сердца в тот самый день, когда получил известие о триумфе соперника. Кстати, Якова Башкирова прекрасно знал Алексей Максимович Горький. В романе «Фома Гордеев» он выведен под именем Якова Маякина.
Не менее интересна история возникновения другого купеческого рода — Рукавишниковых.
Красная Рамень Макарьевского уезда Нижегородской губернии в середине XIX века славилась кузнечным промыслом. Триста пятьдесят кузниц девятнадцати селений этого района дымили день и ночь, обеспечивая производство гвоздей, скоб, железных засовов и прочего скобяного товара.
Когда-то, двести пятьдесят или триста лет назад, краснораменцы мастерили свои изделия из самородного железа, добывавшегося тут же, по соседству — в гнилых речках и болотах. Но те времена давно минули, и в XIX веке железо приходилось покупать у матросов караванов, которые с Урала шли водным путем на Нижегородскую ярмарку.
Дело это было непростое. Добытчики железа караулили у села Безводного и, дождавшись ночной темноты, подбирались на лодках к медленно плывущим баркам и бросали на палубу мешочки с медяками. Взамен в лодки летели брусья железа.
Такая вот «добыча железа» продолжалась десятилетиями, но в конце концов судовладельцы организовали вооруженную охрану своих барок, и с тех пор краснораменцы вынуждены были покупать железо на Нижегородской ярмарке. Наиболее бойкие и смекалистые кузнецы перебрались в Нижний насовсем. На Гребневских песках, около плашкоутного моста, в ярмарочное время шла торговля железом, и можно было сравнительно дешево приобретать «случайный товар». Само собой, «случайность» товара «на песках» была того же рода, что и на Волге возле села Безводного: товар тайно перекочевывал со склада железоторговца в укромное местечко, указанное покупателем.
Исключительную предприимчивость проявил в подобных делах краснораменец Михайло Рукавишников. В его дощатом двух этажном балагане на Гребневских песках на первом этаже был склад железа, а наверху, во втором этаже, — трактир с увеселениями. Четверо сыновей Рукавишникова утром продавали железо, а вечером подавали на столы водку. К Михайле Рукавишникову быстро пришел достаток, появились даже некоторые свободные средства. Через два года он был уже монопольным поставщиком железа на всю Красную Рамень.
Любопытны и дальнейшие шаги Рукавишникова к богатству. Часть привозимого с Урала железа к закрытию ярмарки оставалась непроданной, и его можно было купить совсем дешево. Пока основная масса русского железа добывалась на Урале, именно оно шло во внутренние губернии России. Но в 60-е годы XIX века много железа стал давать донецкий бассейн, и торговля уральским железом на Нижегородской ярмарке год от года сокращалась. Росли и ярмарочные остатки уральских железозаводчиков. Увозить товар домой (вверх по Каме) было невыгодно — это обошлось бы дороже стоимости железа вместе с выработкой. Железо можно было бы оставлять на Гребневских песках до следующей ярмарки, но и тогда плата охране за десять месяцев обходились бы заводчикам в изрядную сумму. И владельцы уральских горных заводов — князья Белосельские-Белозерские, Голицыны, Строгановы, Абамелек-Лазаревы — стали бесплатно отдавать ярмарочные остатки, лишь бы не тратиться на перевозку или сторожей.
Однако князья дарили железо не абы кому — они дарили его Михайле Рукавишникову. Он же, обзаведясь деньжонками, каждую весну снабжал некоторых из сиятельных производителей железа средствами на снаряжение их речных караванов. Такая услуга дорогого стоила. Если учесть, что на Нижегородскую ярмарку с Урала иной год привозилось до 5 миллионов пудов железа, а продавалось чуть больше половины, легко понять, что княжеские подарки Рукавишникову иногда доходили до миллиона пудов железа.
Но и это богатство не было еще пределом для Рукавишникова. Настоящие деньги ему принесла Ока, вернее, ее весенние разливы. Свое железо он с помощью сыновей перевозил с Гребневских песков в город на салазках по льду. А до миллиона пудов железа других владельцев оставались зимовать на