самолично отдал приказ на исполнения запроса.
Молчун, недовольный тем, что его осадили, с лёгким бормотанием сел на место.
— И? — властно поинтересовалась Мурасаки, что также приподнялась. Она была необычайно бледна, так как каждый раз переживала за солдат, где почти каждый был её учеником, так или иначе. Но все также знали, что арестованный бунтарь был одним из её самых любимых учеников. Это не говоря уже о том, что всё это происходило с её родным Уровнем.
— Что и? — сделав непонимающее лицо, переспросил Петрос, повернув голову к старшему писарю.
— Чем всё завершилось? — чуть севшим голосом, спросила Мурасаки.
— А мне почём знать? — приподняв брови, ответил Гарибальди, — Это ведь не за пару секунд делается. За проведением операции доверено наблюдать старшему диспетчеру Фукуро. Я надеюсь, вы ему можете доверять? Как только всё завершиться, вне зависимости от исхода, он немедленно мне сообщит об исходе противостояния.
Гарибальди замолчал, закончив доклад, и, поджав губы, опустил руки на подлокотники. У него на душе было неспокойно. Он о чём-то забыл. Но о чём именно, Петрос не мог вспомнить.
— Знаете, это было мило с их стороны проигнорировать доклад, основанный на наблюдениях моих людей, — подала голос голограмма Чакайда. В его мягком баритоне сквозила лёгкая обида.
— А когда они нас слушались? — едко заметил Дэн Сяншень. — Знаете, я был бы не против, если бы этот Рёма всё-таки устроил «жару» в Хатимане.
— Кен Рёма опасный радикал с явным потенциалом тирана!! — прорычал Петрос, посмотрев прямо в глаза главе коммуникаций. — Его идеология разрушительна для большинства людей. Если ты не знаком с его тезисами, то будь любезен не кидайся столь провокационными заявлениями!
— Да знаком я с его писаниной, — отворачиваясь от взгляда Гарибальди, Сяншень нервно почесал себе подбородок. — Но этому миру нужен хороший толчок, а то скоро от запаха морального разложения я начну задыхаться.
— Да что за бред ты несёшь?! — вскипел Петрос, поднимаясь места. — Пока на моей шее, да и не твоей тоже, весят миллиарды жизни обычных людей, я не позволю этому свершиться! А тебя за такие слова выверну наизнанку, Дэн!!
— А меня и без тебя выворачивают!! И не меня одного, к твоему сведенью! — не менее взбеленился глава коммуникаций. Поднимаясь с места, красный, как рак, он посмотрел прямо в глаза Гарибальди. — Сколько мы будем терпеть, то, что они вытворяют? И не надо мне тут рассказывать сказку про нечто нами невиданное и грозное, что держит за глотку Чуви!! У нас, в «Параллели», такой угрозой является чуть ли не каждый третий, а мы всё трясёмся!! Осирис им больше не поможет!!
— Может Осирис им и не поможет. Может они ходячее недоразумение. Может их угрозы, отчасти, пусты, но ты, кажется, не понимаешь кое-чего, Дэн, — вкрадчиво, почти расслаблено, положив сложенные в замок руки на стол, вмешался Гасик Акер. — Ты недооцениваешь окружение стариков. Охрана Тартара или гвардия Совета, как и элитные отряды Рая и Хатимана, все ещё имеют вес. Да, я знаю, что ты мне хочешь сказать: «Они уже давно не имеют боевого опыта и исполняют роль надзирателей и нянек». А я тебе отвечу: «То, что ты не видишь, не означает, что этого нет». К тому же, может мы и упрятали Осириса в саму преисподнюю, но среди его потомков остались те, кто почитают его. И эти безумцы, если дойдёт до края, вытащат его оттуда. И я согласен с главнокомандующим. Тут нужна более тонкая политика. Что есть Рёма? Это напалм. Сгорит сам и сожжёт всех, кто рядом с ним. Нам не нужна ещё одна межпространственная война. Ведь оружие, что когда-то чуть ни подорвало основу Башни, все ещё есть и это не сказка.
Гасик замолчал и осмотрел своих коллег, ожидая возражений. Но никто не возразил. Почти все прибывали в угрюмой задумчивости, если не брать в расчёт всё ещё сладко спавшую Грацию. Все, кроме Дэна. Он уже готов было возразить, хоть в чём-то, но его неожиданно прервал тихий голос Мурасаки. От этого тона Гарибальди стало не по себе:
— Так Рёму казнят? — робко спросила она, с надеждой и стыдливым вызовом посмотрев в глаза Петроса. Гарибальди, прейдя в лёгкие оцепенение от вмешательства Гасика, вздрогнул и немного покраснел. Он не знал, что ответить бывшей жене.
Им так и не удалось завести детей из-за бесплодия Гарибальди. Не смотря на всю мощь медицины «Параллели» и Башни. Им не удалось побороть столь неприятный жизненный казус с физиологией Петроса, а Харуки так и не смогла наладить свою личную жизнь после их развода. Именно поэтому она отдала всю себя учительству. И каждый из учеников был для неё сыном или дочерью, хоть свои чувства она хорошо скрывала за маской консервативной пуританки. Но Кен Рёма был особый случай. Он был, не только любимым учеником Харуки, но ещё и её племянником. Оттого она и испытывала неподдельные материнские чувства к Кену Рёме.
Петрос немного замялся и отвёл глаза в сторону. Он уже хотел ответить ей, но его вновь перебили. На сей раз Риши.
— Нет, Харуки, дорогая моя, — густым успокаивающим басом, ответил старший администратор, положив руки на колени и нежно улыбнувшись. — Я не хотел сообщать об этом до тех пор, пока эта история не разрешится окончательно, но теперь я хочу тебе и всем присутствующим сообщить следующее. Мне удалось добиться смягчения приговора Рёме, доказав то, что смерть «Йоки Козыря» может привести к серьёзным восстаниям по всей территории Хатимана. Ибо Кен Рёма имеет очень серьёзный авторитет среди обычных хатиманцев. Его приговорили к пожизненному сроку, и причислили к Неприкасаемым.
— К Неприкасаемым?! — удивился Гарибальди. — А ты случаем не перестарался? Как по мне, он, при всех его талантах, не птица высокого полёта.
— Эта птица своё гнездо чуть верх дном не перевернула. А до него в Хатимане это никому не удавалось сделать, — мягко возразил Риши. — Ты бы лучше приготовился к тому, что придётся рапортовать в Блаженные земли несколько отрядов Миротворцев для поддержания порядка.
— Ой, а я даже об этом и не подумал, — огрызнулся уязвлённый Гарибальди. — Спасибо за подсказку, глубокоуважаемый старший администратор.
— Ты, конечно, можешь на нас испускать свой яд, Петрос, но не забывай о том, что среди Неприкасаемых есть некто Дино Гренадер из Одинсона. Не помню, как его полностью зовут, — вклинился в разговор казначей Нигилисто, убирая в сторону аккуратно сложенные отчёты и снимая очки. — А ведь в нём нет ничего такого, кроме харизмы, дерзости и остроумия.
— Извините меня, но вы, господин казначей, тоже забыли, что этот парень — сущий