плазмойдов шаровых молний, спасением от которых служили небольшие поля утыканные спицами громоотводов.
Из навеянной и спонтанной задумчивости меня вырвал взволнованный голос Володьки Северцева, пилотировавшего флаинг типа «Волна» к транзитному рейдеру «Алтай». Воззрившись с удивлением на курсовой экран, он с восхищением присвистнул.
— Сашка, — окликнул он меня, — ты когда — нибудь видел что — то подобное?! Весьма впечатляет!
Да, сам абрис корпуса экспериментального гиперсветовика непроизвольно будоражил и одновременно заставлял восторгаться собой любого: и того, кто впервые сталкивался с ним, и тех, кто уже не единожды обозревал вычурный экстерьер странной гиганской конструкции. Только вот особой эстетики во всём внешнем виде новоиспечённого флагмана Космофлота я как — то особо не примечал. Да, десантный рейдер «Алтай» класса ГПК — СДД (гиперпозитационный корабль для Сверхдальнего Экстерра) выглядел величественно и значимо, напоминая более массивную связку двух ажурных пучков энергоэмитеррных преобразователей. Носовой тубус в несколько сот метров длиной и радиусом чуть более пятидесяти создавая особое плазменно — индукционное поле волновым разрядом разрывал нерушимую ткань вакуума, а кормовой, вполовину меньший своего собрата импульсно выстреливая вталкивал всю конструкцию в так называемое над — пространство и удерживал корабль там. Сам же «Алтай», его технический фюзеляж с бытовыми, рабочими и жилыми ярусами представлял собой некую спайку сглаженных и не имеющих прямых углов и линий особых корпусов, словно результат бурного процесса симметричного пенообразования. По мнению физиков, подобные обводы должны были снизить возникновения энергетических завихрений. На фоне громадных конструкций гиперпозитации именно эта часть рейдера выглядела совершенно незначительной, словно смещённая сцепная ось гиперсветовой телеги.
В конце концов оторвав свой взгляд от экрана, я заворожённо воззрился на сияющий блистер. В бескрайней черноте космоса закрывая собой россыпь мелких звёзд и подсвеченный слепящим блеском далёкого Солнца рейдер пока ещё слабо чем мог быть отличим от орбитального стационара «Вершина», прытко скатывающегося за горизонт Ганимеда. Яркая звездочка новоявленного спутника весьма постепенно начинала приобретать свои чёткие рукотворные очертания. Оставалось теперь только со скукой ждать, когда наконец после обычного маневрирования Северцев виртуозно загонит флаинг в вакуум — створ причальной палубы «Алтая».
— Как они только на нём летают? — проговорил я, пытаясь понять фантазию конструкторов и инженеров нового флагманского рейдера.
— Тёмный ты человек, Лемешев. Запомни, неуч, на кораблях во все века всегда только ходили.
— Однако, — я повернулся к Вовке видя в его глазах детский восторг от увиденного, — это совершенно не меняет сути. Ты только посмотри на эту допотопную конструкцию — карусель ей Богу!
— Борт 6417?! Борт 6417?! — прозвучало официозом из динамиков внешней связи. — Здесь рейдер «Алтай» транзитного спец назначения, регистрационные данные… — и далее последовала продолжительная череда цифр. — Терминатор у вас на левом траверзе в четырёхстах километрах. Гасите осевую сближения до пяти единиц. На финише вас подхватят наши экзоператоры. Для более точного тангажа включены корабельные маяки наведения. Ориентировка по телеметрии судна. Надеюсь — не промахнётесь?
— Понял вас, «Алтай»! — отрапортовал Вовка. — Ждите с минуты на минуту. — Хмыкнув и пожевав недовольно губами Северцев на время умолк. — Видал, — буркнул он после натужной паузы, — кем эта элита флота себя возомнила? Тоже мне, фавориты Пространства! «Надеюсь — не промахнётесь?». Чтоб вам!.. — он не договорил и лишь со зло хмыкнув убавил мощности двигателям машины.
Мои чувства в данный момент молчали, но память всё настойчивей возвращала в детство, самое изначалье того, что вновь нахлынуло на меня сегодня. Ещё тогда это нечто неосознанное, совершенно неясное, не сформировавшееся в понимании, начало проявляться у меня в возрасте шести — семи лет. Возникая совершенно спонтанно оно вырывало из увлекательных картин феерических снов и странным накатом вибрирующих волн заставляло испуганный мозг воспринимать лишь образ реальности, которая буквально пульсировала. Всё выглядело таким, будто мир став плотным пытался тебя раздавить. Конечно же, позже, уже со временем, я кое — как смог совладать с подобными «волнами» и «обвалами» первичной фазы, когда мир будто дышал, наваливаясь на тебя и принуждая каменеть не только от ужаса, но и от гипоксии. Хотя с психологической каталепсией и порождаемые ею жуткими фантазиями своего мозга, с острой нехваткой воздуха во время приступа, когда сердце буквально рвалось из груди, я кое как всё же научился справляться. Но вот допустить мысль о возможности принятия того, что происходило далее, совершенно не поддавалось моей логичности…
Мириады звёзд, огромный ярко — оранжевый мяч Юпитера с вмятиной Большого вихрящегося пятна уплывающий влево и ослепительный, словно оконтурованный фонарик Солнца справа сопутствовали нашему маршруту. «Алтай» стал возникать весьма быстро, вырастая в размерах буквально на глазах — определение расстояние в космосе для невооружённого глазомера дело весьма относительное. Раскрывающийся, словно растянутая улыбка, зев вакуум — палубы стал заметен лишь на минимальном подходе, где — то с несколько сот метров: массивная переборка ушла вверх в корпус, раскрыв сияющее жёлтым светом внутренней иллюминации нутро корабля. Спустя пять минут Вовка спокойно и ювелирно опустил флаинг на металлопластиковую палубу и методично, один за другим стал выключать приборы. Катер натужно ещё гудел остывающими двигателями и вздыхал пневматическими компенсаторами замерших ступоходов. Оставалось теперь дождаться заполнения рабочего помещения воздухом и долгожданного разрешение на выход. Мельком обозрев приборную доску я смог всё же найти в световой мишуре небольшое табло хронометра. До высадки на орбиту четвёртой планеты оставалось около восемнадцати часов.
Уж как-то сомнительно!
Мне всё ещё никак не верилось в то, что уже сегодня мы сможем попирать своими ногами сыпучие пески Марса.
В экипировочную нас проводили лишь люминесцентные указатели, которые своей кричащей величиной выделялись на фоне множества предостерегающих транспарантов. И только после того как мы начали натягивать обычные комбы из своих кейсов вместо скинутых «Тушканов» в раздевалку вошёл поджарый молодец в зелёно — синей корабельной форме облепленный разного рода нашивками косменов будто скаутскими значками. Крупный треугольник «Альбатроса» на груди говорил о заслуженном статусе того, кто с видимым высокомерием носил его. Несколько шевронов на рукавах и лацканах комба, многоцветный круг на левом нагрудном кармане с изгибающейся молнией соединявшей стилизованную звезду с абстрактной бесконечностью обозначали принадлежность к определённой службе. Скрестив за спиной руки пришедший со скептической ухмылкой смотрел на нас.
— Ну что, сориентировались? Вот и прекрасно. Теперь без особых задержек — за мной! Необходимо успеть ещё запаковать вас в противоперегруз. Резерв — пятнадцать минут. Вперёд!
И не принимая никаких возражений тут же ушёл. Ну а мы с Володькой, как могли обуваясь и застёгиваясь на ходу последовали за нашим провожатым. Заметив его в последний момент вскакивающим в атриумную шахту, я всё же немного опешил, но подгоняемый временем