С любовью и теплыми пожеланиями,
Дедуля.»
Вот теперь я улыбнулась и почувствовала себя лучше, глядя на браслет на запястье; потом положила письмо обратно в конверт.
Это был уже не первый раз, когда дедуля собирался тайком улизнуть, чтобы провести время со своей пра-пра-пра-пра-правнучкой.
В прошлый раз мы просто разговаривали во время прогулки в парке, лакомясь мороженным. Дедуля обожал мороженное, мы оба были загримированы и рады, что никто нас не узнавал, благодаря стараниям Люсилль.
Поездка обратно в академию тянулась даже дольше, чем в первый раз.
Я снова с нетерпением чего-то ожидала, а именно — проверить, сработает ли древнее заклинание или нет.
Когда экипаж остановился, браслет начал мерцать.
Я уставилась на него вместе с Мастером Лонгвем. Ни один из нас не знал, что это значило. Древние сказали, что камень станет светлее, защищая меня от опасности, а о мерцании никто и словом не обмолвился.
— Тебе больно? — взволнованно спросил Мастер Лонгвей. Я покачала головой, продолжая смотреть на браслет, пока мы шли по вымощенным булыжником дорожкам, мимо огромной статуи моего отца и дубовой рощи.
— Тогда я должен поговорить с одним из Древних и выяснить, что это значит.
— Ага, вот это хорошая мысль.
Мы быстро добрались до главного корпуса, благодаря скорым шагам Мастера Лонгвея, за которым мне пришлось бежать вприпрыжку. Он распахнул одну из дверей, будто та ничего не весила, и мой браслет начал светиться еще ярче.
— Это начинает меня всерьез пугать, — тихо сказала я.
— Скоро, совсем скоро у нас будет ответ, — только и сказал он, спеша по коридору к дракону, разделявшему коридор и вестибюль Академии.
Я продолжала поглядывать на браслет, светившийся ярче прежнего. Я готова была поклясться, что чем больше мы приближались к вестибюлю, тем ярче он сиял.
— Как вы думаете, это… — я врезалась в Мастера Лонгвея, остановившегося в проходе между вестибюлем и коридором.
— Мастер Лонгвей? — я перевела взгляд на то, на что смотрел он.
— Елена, кажется, я знаю причину, почему светится твой браслет.
Угу. Я тоже знала, глядя, как эта самая причина присосалась к губам Табиты, целуя ее так, словно завтра конец света.
Глава 2
Я прошла мимо них с котолящимся сердцем. Почему он до сих пор так действует на меня, я не знала. Блейк ясно дал понять еще пару месяцев назад, что я не соперница Табите.
Он был таким идиотом, и я понятия не имела, что в нем нашла. Ничего из этого не было реальным, это всего лишь одно большое представление.
Рука крепко схватила меня за кисть, и я посмотрела на нее.
Медленно подняла голову, чтобы взглянуть на него.
Он все еще целовал Табиту, но его уродливая лапа была на моей руке. В чем его проблема?
Наконец он прервал поцелуй, нежно коснувшись ее щеки большим пальцем. Когда она увидела меня, то слегка подпрыгнула, но ее удивленный, приоткрытый рот превратился в пару тонких губ, а ноздри слегка расширились.
Он повернул голову и взглянул на меня, сощурив голубые глаза
— На пару слов, — процедил Блейк.
Высокомерен, как всегда. Придурок.
— Ты не имеешь права говорить с моим отцом в таком тоне, как разговаривала вчера.
Он почти выплюнул мне эти слова.
Я засмеялась и видела, что это серьезно раздражает его.
— Мне не нужна нянька, Елена! Или всадник, если на то пошло.
Я видела, что эти слова заставили Табиту светиться изнутри.
— Думаешь, я хочу быть твоей наездницей? Застрять в этой долбаной связи, или чем мы там делимся? Я… — я с силой толкнула его, но он устоял на месте, — не убегала, как трус. Я сталкивалась с тем, с чем мне приходилось сталкиваться, и справлялась со своими обязанностями. Тебе нужно решить, что ты собираешься делать, потому что, честно говоря, я устала от этой игры, в которую ты играешь, устала от твоего нытья, просто устала от всего Блейка. Так что либо обуздай свое эго и признайся в своих обязанностях, либо убирайся от меня, насколько это возможно, где мне не придется платить за дерьмо, в которое ты вляпываешься, когда не можешь держать себя под контролем. Если ты думаешь, что я сделала это для тебя, лучше подумай еще раз, приятель.
Я видела, что он хотел сказать что-то еще.
— Разговор окончен, Блейк. Если тебе не нравится, уходи.
Я слышала, как он тихо ворчал, ругаясь на латыни. Как я узнала, что это латынь, было трудно объяснить, но это звучало по-другому, как более высокий диалект английского языка.
Я готова была взорваться, он единственный, кто производил на меня такой эффект. Блейк знал, на какие кнопки нажимать, но я держалась, поднимаясь по лестнице; не хотела показывать ему, что действительно чувствую.
Когда вошла в свою комнату — место, куда не мог проникнуть ни один дракон с его усиленным слухом, — я разочарованно закричала.
Четыре пары глаз уставились на меня с дивана в углу.
Бекки выключила телевизор.
— Ты в порядке?
Джордж и Дин просто смотрели, в то время как Сэмми уже пробиралась к двери.
Подруга обняла меня.
— Что случилось, Совет вам что-нибудь дал, они что-нибудь сказали?
Я фыркнула.
— Это не касается Совета. Твой брат решил вернуться и поговорить о моем маленьком разговоре с твоим отцом. Он чертовски высокомерен, ты знаешь это?
— Подожди, мой брат вернулся? — спросила она, чуть изменившимся тоном.
— Да, он никогда не изменится, Саманта. Прошло почти три месяца с тех пор, как я предъявила права на его, а он все еще отказывается признавать меня своим всадником.
Я посмотрела на Бекки.
— Не знаю, как долго смогу это терпеть.
— Елена, не смей так говорить.
Джордж громко выдохнул.
— Дай ему время, Елена. Я обещаю, что он очень пожалеет, когда придет время.
— Когда, Джордж, через два года, через три? Они даже не знают, работает ли этот дурацкий браслет.
— Что?
На лице Бекки было написано удивление, так же как и у остальных.
— До нас такой неразберихи со связью ни у кого не случалось. Так что они не могли опробовать его ни на ком. Это просто обнадеживающие сны. Единственное, что они сказали, что получили его на черном рынке, или, как я предполагаю, что он с черного рынка. Ненавижу это, Бекки, — я села на край кровати, обхватив голову руками, и казалась совсем расстроенной, чем была на самом деле.
Кровать прогнулась, и я почувствовала ее присутствие рядом.
— Он вернулся, Елена. Он будет на каждом уроке рядом с тобой. Поверь, сколько бы он ни собирался протестовать, его заставят.
Я рассмеялась «не верящим» смехом, а она глянула на меня взглядом «не впечатлена».
— Кто заставит его, Бекки? Половина профессоров до смерти его боятся. Я не могу, потому что он ненавидит меня, и я последний человек, которого он когда-либо будет слушать.
— Знаю, что это звучит как безнадежный случай, Елена. У меня тоже так было, но всё наладилось.
— А если это не сработает? — я помахала браслетом у нее перед носом, игнорируя последние слова, потому что она не занималась этим три долбанных месяца. — Тогда что? Я просто должна принять побои? Ты видела, как долго они заживали, Бекки. Я ходила неделями с болью, и шрамы все еще там.
Она ничего не сказала, просто посмотрела на меня с состраданием.
— Я уже ни в чем не уверена.
— Не сдавайся, Елена, — умоляла Сэмми. — Я поговорю с ним, если ты захочешь.
— Нет, Сэмми. Я могу сделать грязную работу.
— Да ладно, он мой брат, и я люблю вас обоих. Я знаю, что он высокомерный ублюдок, но также знаю его и с другой стороны.
Я покачала головой.
— Знаю, что ты хочешь добра, но разберусь с ним по-своему. Я постараюсь, попрошу совета, если потребуется. Но отказываюсь ждать его годами.
Я посмотрела на них обеих, прежде чем направиться прямо в ванную.
— Я собираюсь пойти поздороваться.
Сэмми говорила тихо, но я услышала через дверь, как будто она сказала это прямо мне в лицо.