на двери, но тут, словно прочитав мои мысли, старый кусок дерева, с натугой заскрипев, отворился, и двое гуляк, обнявшись, выпали наружу, горлопаня местную песенку, которую знали все в округе:
— Если выпьем эля мы! Эх-ха, хо! Хо-хо! Значит будем драться мы! Хо-хо, хо-хо, хо-хо!
Дальше продолжение было уже непристойным, поэтому не став слушать грязные стишки до конца, я нырнул в освещенный проем, из которого несло прокисшей капустой, подгорелым пудингом и густым духом крепкого потина — самогона, который изготавливали из солода или картофеля.
Зайдя внутрь и оглядевшись, я увидел с десяткок мужчин, знакомых и не очень, которые курили трубки, чокались деревянными кружками и пытаясь перекричать друг друга, обсуждали дела, важные и не очень. На столах, как правило, была дешевая крестьянская еда. Боксти — картофельные блины. Колканнон — картофельное пюре, перемешанное с капустой и сливочным маслом. Бармбрэк — хлеб со свежим виноградом и изюмом.
Кто-то жаловался соседу на жену, которая совсем отбилась от рук и не хочет ни работать по хозяйству, ни исполнять положенный ей супружеский долг. Другие обнявшись, пели песни, народные, хулиганские и просто веселые частушки. Кто-то с серьезным видом обсуждал надвигающуюся картофельную чуму, а кто-то просто сидел с угрюмым видом, посасывая дешевую пеньковую трубочку и обводя помещение мутным пьяным взглядом.
Я почти сразу увидел отца вместе с соседом, мистером Одхраном, болезненного вида пожилым мужчиной, который считался в Гуган-Барре за местного агронома. Он превосходно разбирался в посевных культурах, знал почти все о болезнях злаковых и мог помочь дельным советом тогда, когда житель деревни, уже отчаявшись, готов был рвать на себе волосы от досады за то, что урожай гибнет на корню, а сделать ничего нельзя.
С трудом пробираясь через грубо сколоченные столы, я почти добрался до отца, когда увидел в углу еще одного человека, в одиночестве сидящего и потягивающего из стеклянного стакана напиток, который, судя по внешнему виду незнакомца, ну никак нельзя было назвать дешевым. Похоже, наш бармен, старина Малоун достал из заначки дорогой виски «Олд Бушмилс», изготовленный в славном Корке, который он обычно придерживал для самых именитых гостей.
Человек был одет в дорогой шерстяной костюм, дождевик и кепка клинышком лежали рядом на стуле. В руке он держал небольшую курительную трубку, время от времени прикладываясь к ней и окутывая себя плотным сизым клубочком дыма.
Засмотревшись на незнакомца, я не заметил, как порядком выпивший Пип Торренс, который был завсегдатаем «Святого Духа», нетвердым шагом подкрадывался к столику незнакомца, покачиваясь и держа в руке деревянную кружку с потином.
— А вот и наш доктор! — Развязно улыбаясь, Пип тем не менее зло смотрел на чужака, явно нарываясь на неприятности. — Ну и что мы тут делаем в столь поздний час?! Не пора ли уже баиньки, мистер… эээ… как вас там, черт побери…!
— Мое имя Котэо Пушэ, — негромко ответил незнакомец и улыбнувшись предложил задире и забияке Торренсу:
— Не желаете ли выпить со мной, сэр?
Глава 4
Пип Торренс удивленно посмотрел на сидевшего гостя и притворно скорчил рожу, должно быть означавшую, что ему очень приятно.
— Выпить с вами? Сочту за честь, сэр! Особенно если вы угощаете!
Доктор Пушэ повернулся к бармену, чтобы заказать кружку браги, когда зарвавшийся сельчанин внезапно пришел в себя, показав свое истинное нутро.
— Пить с вами, сэр, я не буду. По одной простой причине. Вы очень странный человек. Не знаю, зачем вы приехали в нашу деревню, и что вы здесь собираетесь делать, но скажу одну вещь — вы мне не нравитесь. Запомните это. Я все сказал.
Развернувшись и пьяно покачиваясь, Пип пошел к своему столу, где его ждал его закадычный дружок Джереми Нортэм.
— И да, кстати! — На полпути Пип снова вскинул голову и крикнул в угол, где сидел доктор. — Зачем вам понадобилась моя кошка?! Чертова пушистая бестия бегает к вашему новому дому каждый божий день. Будто ей там медом намазано. Это вы прикормили ее! Смотрите…!
Забыв, что он хотел сказать, задира уселся на стул и мутным взглядом обвел все помещение.
Вежливо выслушав тираду пьяного сельчанина, доктор Пушэ поднял стакан и отхлебнув крепкого виски, отщипнул с тарелки кусок крубинса — вареной засоленной свиной ноги. Молча жуя, он продолжал смотреть по сторонам, доброжелательно улыбаясь, вот только в глазах его горел, отражаясь в тусклых светильниках огонек, выдававший неестественное возбуждение, впрочем, вполне понятное после стычки со смутьяном Торренсом.
Я наблюдал всю эту картину со стороны, и после того как хулиган Пип успокоился, решил понять для себя, что же это за новый человек, который теперь будет жить в нашей деревне, ходить по нашим улицам и здороваться с соседями.
Сначала я немного испугался слегка отталкивающей внешности, которой обладал мистер Кошэ. Высокий, худой, с длинным носом — он походил на ощипанного ястреба, готового клюнуть в любой момент, но выжидающего более крупной добычи. Именно такие ассоциации возникли в моей детской голове, полной фантазий, выдумок и всяческих страшилок, которые я слышал от родителей, соседей и прочих сельчан. Незаметно присматриваясь к доктору, я фантазировал, а что такого может происходить в его новом доме и о какой кошке упомянул мистер Торренс. Это все было весьма интересно. Я сразу же задался целью заглянуть через высокий забор мистера Пушэ и рассмотреть поподробнее его домашнее хозяйство. Многие мальчишки, тот же Мэйтиу МакКонахи и Сиг О`Донелл уже побывали у дома странноватого соседа и рассказали, что увидели там настоящего черта в кошачьем обличье. Как пить дать соврали, но поглядеть своими собственными глазами на кошек и других существ страсть как хотелось.
Тем временем отец, закончив разговор с тщедушным мистером Одхраном, кивнул мне на выход. Идя за отцом я в последний раз кинул взгляд в угол пивной, чтобы запечатлеть в памяти зрительный образ этого странного и в то же время манящего к себе человека.
Доктор Пушэ также посмотрел на выход, удивленно вскинув брови, будто изумляясь, что такой подросток как я делает в таком взрослом месте.
Хлопнула тяжелая деревянная дверь, стукнуло медное кольцо, и мы с отцом вышли на свежий воздух. Туман рассеялся и на черном небе горела жирным сырным кругом луна, только-только вошедшая в свою последнюю фазу.
Идти обратно вместе с отцом было абсолютно не страшно, и через минут десять мы уже входили в наш родной дом.
Щеколда была починена в минуту, и вскоре мы всей семьей дружно обедали вокруг яркого огня, наслаждаясь исконно ирландским колканноном, а на десерт был