был в бешенстве из-за того, что так купился.
— Что будем делать?
— Догоним поезд, и ты сможешь снова за ним следить. Я все еще думаю, что он приведет нас к Флик Клэре. Садись в машину, едем!
Глава 49
Флик едва могла поверить, что ей удалось пройти так далеко. Из шести Галок четыре так и не были схвачены; несмотря на то что у них был выдающийся соперник и им не очень везло. Сейчас они сидели на кухне Антуанетты, в нескольких шагах от площади Сан-Сесиля, прямо под носом у гестапо. Через десять минут они подойдут к воротам шато.
Антуанетта и четыре другие уборщицы из пяти были прочно привязаны к кухонным стульям. Пол вставил кляп всем, кроме Антуанетты. Все уборщицы принесли с собой небольшую корзинку для покупок или холщовую сумку с едой и питьем — хлебом, холодным картофелем, фруктами и фляжкой вина или эрзац-кофе, которые они употребляли во время смены, длившейся девять с половиной часов, так как им не разрешалось пользоваться столовой для немцев. Теперь Галки поспешно опустошали сумки и нагружали их теми вещами, которые им нужно было пронести в шато, — электрические фонари, пистолеты, боеприпасы и желтую пластиковую взрывчатку в 250-граммовых брикетах. Собственные сумки Галок, в которых все это до сих пор хранилось, в руках уборщиц смотрелись бы странно.
Флик быстро сообразила, что сумки уборщиц чересчур малы. Ее пистолет-пулемет с глушителем хоть и разбирался на три части, но каждая из них была около тридцати сантиметров в длину. Джелли нужно было упаковать шестнадцать детонаторов в ударопрочном бидоне, зажигательную термитную бомбу и химический блок для производства кислорода — чтобы разжигать огонь в замкнутых пространствах типа бункеров. Загрузив это имущество в сумки, нужно было еще замаскировать его пакетами с едой. В общем, места не хватало.
— Черт! — раздраженно сказала Флик. — Антуанетта, у вас есть большие сумки?
— Что вы имеете в виду?
— Сумки, большие сумки вроде хозяйственных — у вас они должны быть.
— В кладовой есть одна — я с ней покупаю овощи.
Флик нашла эту сумку, которая на деле оказалась дешевой квадратной корзинкой из плетеных прутьев.
— Отлично, — сказала Флик. — А других у вас нет?
— Нет. А зачем мне две?
Флик нужно было четыре.
В этот момент раздался стук в дверь, и Флик пошла открывать. Перед ней стояла женщина в цветастом комбинезоне и с сеткой для волос на голове — последняя из уборщиц.
— Добрый вечер! — сказала Флик.
Увидев перед собой незнакомку, женщина замялась.
— Антуанетта здесь? Я получила записку…
Флик ободряюще улыбнулась:
— Она на кухне. Пожалуйста, проходите.
Женщина прошла через квартиру, явно ей знакомую, и вошла на кухню, где остановилась как вкопанная и слегка вскрикнула.
— Не беспокойся, Франсуаза, — сказала Антуанетта, — они нас связывают, чтобы немцы не подумали, будто мы им помогаем.
Флик забрала у женщины сумку. Это была авоська — в такой хорошо носить булки и бутылки, но Флик она не подходила.
Эта досадная мелочь загнала ее в тупик всего за несколько минут до того, как операция должна была достигнуть своей кульминации. Пока проблема не будет решена, продолжать было невозможно. Заставив себя рассуждать спокойно, Флик спросила Антуанетту: — Где вы взяли свою корзинку?
— В маленьком магазине на другой стороне улицы.
Так как вечер выдался жарким, окна были открыты, а ставни закрыты — чтобы они давали тень. Слегка приоткрыв ставню, Флик выглянула на рю дю Шато. На другой стороне улицы находился магазин, где продавались свечи, дрова, метлы и прищепки. Она повернулась к Руби.
— Иди и купи еще три сумки — только быстро.
Руби направилась к двери.
— Если сможешь, постарайся, чтобы они были разного цвета и формы. — Флик опасалась, что одинаковые сумки могут привлечь внимание.
— Хорошо.
Пол привязал последнюю уборщицу к стулу и вставил ей кляп. Он был обаятелен и явно сожалел о том, что делает, так что она не сопротивлялась.
Флик отдала Джелли и Грете пропуска уборщиц. Она придерживала их до последней минуты — если бы гестаповцы нашли их у кого-то из Галок, это привело бы к провалу операции. Держа в руке пропуск Руби, она подошла к окну.
Руби уже выходила из магазина с тремя корзинами различных сортов. У Флик отлегло от сердца. Она посмотрела на часы — было две минуты седьмого.
И тут разразилась катастрофа.
Руби уже собиралась перейти дорогу, когда ее остановил мужчина в форме, напоминавшей военную, — голубая рубашка из грубой хлопчатобумажной ткани с карманами на пуговицах, синий галстук, берет и темные брюки, заправленные в высокие ботинки. Флик узнала форму «милиции» — французской службы безопасности, выполнявшей для оккупантов грязную работу.
— О Боже, только не это! — сказала она.
Как и гестапо, «милиция» состояла из людей слишком глупых и жестоких для того, чтобы служить в обычной полиции. Их офицеры представляли собой тот же тип, но уже из высших слоев общества — снобов-«патриотов», рассуждавших о величии Франции и отправлявших своих подчиненных арестовывать прячущихся в подвалах еврейских детей.
Подошедший Пол заглянул через плечо Флик.
— Черт, это же гребаный «милиционер»! — сказал он.
Флик лихорадочно соображала, случайный это инцидент или же часть облавы, направленной против Галок. «Милиция» была печально известна своей навязчивостью, ее сотрудники наслаждались своей властью, издеваясь над согражданами. Они останавливали людей, вид которых им не понравился, и долго изучали их документы, пытаясь найти повод