Она не смогла причинить ему боль.
— Нет, — солгала она.
Он пристально посмотрел на нее.
— Боже! — наконец сказал он. — Как я рад!
Флик себя возненавидела.
Допив свое пиво, Мишель встал с табурета.
— Дом Лаперье находится на шемэн де ла Карьер.[448] Туда идти примерно полчаса.
— Я знаю эту улицу.
— Пожалуй, я пойду договорюсь с Мулье насчет автофургона. — Он обнял ее и поцеловал в губы.
Флик почувствовала себя отвратительно. Отрицая, что у нее есть кто-то другой, она вряд ли могла отказаться от поцелуя, но целоваться с Мишелем было нелояльно по отношению к Полу. Она закрыла глаза и пассивно дожидалась, пока он ее отпустит.
Мишель не мог не заметить отсутствие энтузиазма с ее стороны. Задумчиво посмотрев на нее, он сказал:
— Увидимся в десять, — и ушел.
Флик решила уйти через пять минут и заказала Иветте еще один скотч.
Пока она пила свою порцию, над дверью замигал красный сигнал.
Не говоря ни слова, все присутствующие сразу пришли в движение. Крупье остановил колесо рулетки и перевернул ее так, что она стала похожа на обычную крышку стола. Карточные игроки смели свои ставки и надели пиджаки. Иветта убрала бокалы со стойки и поставила их в раковину. Меме Режи погасила свет — теперь комната освещалась только мигающим красным сигналом.
Флик подобрала с пола свой саквояж и положила руку на пистолет.
— Что происходит? — спросила она у Иветты.
— Полицейский рейд, — ответила та.
Флик выругалась. Что за дьявольское невезение — быть арестованной за участие в запрещенной азартной игре!
— Александр снизу подал нам сигнал, — пояснила Иветта. — Скорее уходите! — Она указала на другой конец помещения.
Посмотрев туда, куда показывала Иветта, Флик увидела, как Меме Режи входит в нечто похожее на шкаф. Пока она смотрела, Меме отодвинула висевшие для виду старые пальто, за ними обнаружилась дверь, которую она поспешно открыла. Игроки начали покидать помещение через эту дверь. «Может, еще успею уйти», — подумала Флик.
Красный сигнал перестал мигать, и в главную дверь начали барабанить. В темноте Флик пересекла комнату и присоединилась к мужчинам, протискивавшимся через шкаф. Вслед за толпой она очутилась в пустой комнате. Пол здесь был сантиметров на тридцать ниже, чем она ожидала, и Флик догадалась, что это квартира над соседним магазином. Они сбежали вниз по лестнице и действительно оказались в заброшенном магазине колбасных изделий с грязным мраморным прилавком и пыльными стеклянными витринами. Жалюзи на окне были опущены так, чтобы с улицы ничего не было видно.
Через заднюю дверь они вышли наружу. Там оказался грязный двор, окруженный высокой стеной. Дверь в стене вела в переулок, а переулок выводил на следующую улицу. Когда они вышли на улицу, мужчины разошлись в разных направлениях.
Флик быстро пошла прочь и вскоре оказалась одна. Тяжело дыша, она сориентировалась и направилась к собору, где ее ждали остальные Галки.
— Боже мой, — прошептала она, — оставалось всего чуть-чуть.
Переведя дыхание, она совсем по-другому оценила налет на игровой клуб. Он произошел через несколько минут после того, как Мишель ушел. Флик не верила в совпадения.
Чем больше она размышляла об этом, тем больше убеждалась, что тот, кто стучал в дверь, искал именно ее. Она знала, что небольшая группа людей еще до войны играла здесь по-крупному, и местная полиция, несомненно, об этом знала. Почему же они внезапно решили закрыть казино? А если не полиция, то это должно быть гестапо. Причем игроки его в действительности не интересуют. Гестаповцы приходят за коммунистами, евреями, гомосексуалистами — и шпионами.
История о побеге Мишеля с самого начала возбудила у нее подозрения, но ее частично разубедила та настойчивость, с которой он уверял, что за ним не следили. Теперь она считала иначе. Его побег подстроен точно так же, как и «спасение» Брайана Стэндиша. За этим стоит изощренный ум Дитера Франка. Кто-то проследил Мишеля до кафе, догадался о существовании потайной комнаты на втором этаже и понадеялся застать ее там.
В этом случае Мишель все еще находится под наблюдением. Если он и дальше будет проявлять беспечность, то гестапо придет за ним к дому Филиппа Мулье, а утром он приведет гестаповцев прямо к погребу с шампанским, где прячутся Галки.
«И что же, — думала Флик, — мне теперь с этим делать?»
День девятый
Понедельник, 5 июня 1944 года
Глава 46
Мигрень у Дитера началась вскоре после полуночи, когда он стоял в своем номере в гостинице «Франкфурт» и смотрел на постель, которую уже никогда не разделит со Стефанией. Если бы он мог заплакать, боль ослабла бы, но слезы не приходили, поэтому он сделал себе инъекцию морфия и свалился на стеганое покрывало.
Перед рассветом его разбудил телефон. Звонил Вальтер Гёдель, адъютант Роммеля.
— Что, началось вторжение? — еле ворочая языком, спросил Дитер.
— Пока нет, — ответил Гёдель. — В Ла-Манше сегодня плохая погода.
Усевшись на постели, Дитер помотал головой, чтобы изгнать оттуда остатки тумана.
— Тогда что?
— Сопротивление явно чего-то ждет. Сегодня ночью по всей Северной Франции наблюдался всплеск саботажа. — Голос Гёделя, и без того не слишком приветливый, опустился до арктического холода. — Считалось, что предотвратить это — ваша задача. Что вы делаете в постели?
Захваченный врасплох Дитер попытался обрести привычное самообладание.
— Я вишу на хвосте у