В районе Хорошевского шоссе на переходе его сбили «Жигули». Он помнит лишь скрип тормозов, душераздирающие крики и миловидное женское лицо за рулем. Потом он потерял сознание. Отрывками помнит, как его везли в больницу, как доставили в реанимацию и серьезного, но молодого доктора, склонившегося над ним. И конечно же симпатичную медицинскую сестру, которая у него узнавала, откуда он и есть ли у него в столице родственники.
Потом, когда стало чуть получше, к нему в палату пришел милиционер. Разбирались по поводу дорожно-транспортного происшествия.
— Да я сам был виноват, — облизнув пересохшие от напряжения губы, промолвил Руслан. — Не дождался зеленого, решил перебежать на желтый. Но не получилось, из-за этого чертова протеза.
— Ну и черт с тобой, — выругался инспектор, — не хочешь влезать в эту историю, выгораживаешь нарушительницу, это твое дело. Подпиши вот здесь.
Связываться с милицией действительно не хотелось, да и сам он был немного виноват, не успел перейти на зеленый.
На следующий день санитарка передала ему небольшую посылочку. В ней были два пакета сока, колбасная нарезка, банка красной икры и конверт. Внутри была лишь записка в несколько слов, мол, спасибо, что не потащили в суд и что спасли от милиции. Здесь же лежали и пять стодолларовых бумажек. И все это без обратного адреса.
Медицинская сестра, принявшая его в отделение и интересовавшаяся родственниками, как-то вечером пришла к нему в палату.
— Руслан, знаю, что тебя никто не ждет, — начала она. — Знаю, что в этих каменных джунглях столицы ты сумеешь один прожить не больше двух-трех недель. Хочешь, я тебе помогу? У меня есть знакомые, которые сумеют тебе найти работу. Пусть не очень престижную, но зато приносящую доход.
Уже на следующий день его забрали из больницы два каких-то парня. Забирали втихаря, передав в пакете чужие вещи.
— Не переживай, Танюха твои вещи заберет, — улыбнулся один из парней, сидевший за рулем красной «ауди». — А пока отправим тебя на реабилитацию на дачу под Лобню.
Действительно, ребята не соврали. Небольшой двухэтажный дом был создан для отдыха. Ребята, представившись каким-то афганским фондом, обещали ему в перспективе работу. Мол, с инвалидностью жизнь не заканчивается. Ему дали хороший обед, разрешили пользоваться видиком, смотреть сколько угодно телевизор. Потом купили импортный протез.
И он расчувствовался. За стаканом водки рассказал, как воевал, как его ранили. Был благодарен этим ребятам, что не оставили его на улице. Как-никак братья-афганцы. За их доброту был готов и в огонь и в воду.
Но мозгами Руслан понимал, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Если с ним так обращаются, то, быть может, от него чего-то хотят. Чего? Да что взять с инвалида…
Действительно, через неделю на даче появился моложавый, хорошо одетый мужчина. Он бесцеремонно поднялся в комнату Руслана с бокалом какого-то темного вина и сел в кресло.
РУСЛАНА ЗАВЕРБОВАЛИ— Значит, так, афганец, — начал незнакомец, — нам от тебя надо совсем немного. Но от этого зависит, станешь ли ты «коренным» москвичом или же мы тебя выкинем на улицу. Как тебе наш выбор? Сразу не отказывайся, пошевели своими зелеными мозгами. Ведь тебя, старлей, больше никто не собирается искать. Можно даже сказать, что тебя уже нет.
— И что мне нужно сделать? — Обалдевший Руслан привстал на кровати. — Если хотите меня взять на испуг, то знайте, что я, как и вы, ни в Афгане, ни здесь ни перед кем не преклонялся.
— А ты ведь и действительно наивный. — Незнакомец улыбнулся и вновь пригубил из бокала. — Думаешь, что здесь афганское скопище? Ошибаешься. Твои инвалиды сами себя стреляют и взрывают. Мы же не благотворительная организация. У нас будешь пахать как папа Карло. А пока докажешь нам на практике, чему учился в Афгане, потом и разговор продолжим.
На улице он увидел, что незнакомца окружают несколько вооруженных ребят. Руслану вручили снайперскую винтовку иностранного производства и предложили поразить небольшую мишень, расположенную где-то на расстоянии около ста метров. В прицел он увидел небольшой листок бумаги с ксерокопированной фотографией какого-то мужчины. Как когда-то на войне, он аккуратно прицелился ему в нарисованный лоб и плавно нажал на спусковой крючок. Раздался глухой выстрел. Дырявый листок сорвало с забора, и он, тихо кружась, опустился в небольшую лужицу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну и как, убедились, что я в вашу башку не промахнусь? — Руслан опустил винтовку. — Но сразу же предупреждаю, что стрелять больше не собираюсь. Отвоевался. Это для вас стрельба в новинку, а я видел, что такое смерть. Так что прощайте.
— Не переживай, старлей. — Неизвестный обнял его за плечи. — Это тебя проверяли, если так можно сказать, на «вшивость». У нас другая работа, и с мокрушниками нам не по пути. Но если хочешь уходить, то тебя никто не держит. Живи, как хочешь. Но вот только ты, падаль, нам должен возвратить всего десять кусков «капустой». За то, что мы тебя лечили, развлекали, костылюшки разные покупали. На все и про все даю тебе одну неделю, — бросил вслед уходящему Руслану неизвестный. — Не уложишься, не увидишь больше ни своего паспорта, ни своей родненькой сестрички Наташки. В память о тебе посадим ее на иглу. Ей это только в кайф будет. Была алкоголичка, станет еще и наркоманкой.
Руслан не хотел верить, что его загнали в угол Оказывается, его сестренка здесь, жива. И только от его решения зависит ее жизнь. Наташка, единственная родная душа на этой земле. Ради нее, ради ее лечения, он был готов заработать любые деньги. Любыми способами.
Он не подал виду, что внутренне согласился. Но до конца не верил в слова своего вербовщика.
Еще не доходя до комнаты, он услышал голос сестры. Она плакала и молила его, Руслана, о помощи. С трудом переставляя внезапно ставший тяжелым протез, он вошел в комнату. Возле видеомагнитофона стоял один из охранников. А на экране было лицо его Наташки. Она почти не изменилась. Родные черты.
Рядом с ней по ту сторону экрана стоял неизвестный. Он улыбался и предлагал Наташе еще раз слезно попросить Руслана поработать на него.
Это было выше его сил. Он попросил охранника выключить телевизор и сказать хозяину, что согласен.
— Ты же ведь умный мальчик, — продолжил как ни в чем не бывало хозяин, появившись через час с небольшим в его комнате. — Хочу тебе предложить вот какую работу. Будешь у меня курировать инвалидов в районе Савеловского, а также на Сущевке и на Дмитровском. Работа непыльная. Для того чтобы сам понял что и почем, тебя в течение месяца будут оставлять на Сущевском валу. Будешь работать на костылях, без протеза. Кстати, твой камуфляж тебе привезут. Не забудь повесить на лацкан твой орден. А с сестрой увидишься уже завтра. Можешь забрать ее к себе в комнату, которую я для тебя уже снял.
Все сделали действительно очень оперативно. Уже на следующий день, около шести утра, его подняли, одели в камуфляж Российской Армии. Один из приехавших вытащил из кармана его боевой орден и протянул на ладони.
Руслан был готов вновь оказаться там, в Афганистане, один на один с десятком вооруженных моджахедов, но только не здесь, в центре столицы. Ему казалось, что все тыкают в него пальцем, хихикают и говорят о том, что он самый обыкновенный мошенник, который украл военную форму и конечно же чужой орден. Но и возвращаться без денег он тоже не мог. Эти неизвестные забрали его паспорт и тем самым сделали его как бы своим рабом. Да и сестра у них под надзором.
— Парень, подойди сюда, — из роскошного «мерседеса» высунулся молодой парень, — я сам был солдатом в Афгане. Видел тоже и смерть и награды. Знаю, что просто так «Звездочку» не дают. Так что вот, бери. — И он протянул двадцатидолларовый банкнот.
К вечеру в его кармане уже было около ста пятидесяти долларов и около двухсот тысяч рублей старыми.
— Ну что, старлей, тяжела ли для тебя оказалась эта высота? — улыбнулся новый хозяин. — Будешь себя хорошо вести, не только денег заработаешь, но и человеком станешь. Ногу у другого оттяпают и тебе пришьют. У нас в стране за бабки все удавятся.