- На войнах, - мрачно произнёс я, рискуя либо попасть под подозрение, либо быть зачисленным в провокаторы, - гибнет больше простолюдинов, чем дворян. И хватит уже этих мрачных разговоров. Нам сегодня ещё надо командованию представиться. Не хотелось бы начинать службу с его вопросов об опоздании, верно?
- Так точно, - вздохнул комэск.
Народармейцы, присланные специально с этой целью, помогли нам с вещами. Для того чтобы дотащить все узлы и чудовищный чемодан комэска, трудиться пришлось едва ли не целому отделению. Я же со своим невеликим скарбом, помещавшемся в одном саквояже и большой сумке, легко управился сам. В саквояже, который мне на прощание вручил Гамаюн, лежали оба моих револьвера и пистолет. Да ещё и несколько пачек патронов к ним.
Поселили меня в небольшой комнате, больше похоже на келью. Она располагалась почти под самой крышей - рядом со взлётной площадкой. Для воздушного курьера - в самый раз.
С комэском и его женой мы разошлись почти сразу, как миновали ворота. Я пожал руку молодому человеку, церемонно поклонился, чмокнув пальчики его супруги, и отправился вслед за сопровождавшим меня бойцом в богатырке.
- Я не знал, что командирские семьи прямо в крепости живут? - спросил я у шагающего рядом народармейца.
- В мирное время - да, - кивнул тот. - А как война начинается, их положено эвакуировать. Для этого заготовлен даже особый поезд в Василькове.
Васильковом назывался ближайший к крепости город, где из всех достопримечательностей имелся большой железнодорожный узел.
- Мы ведь не так близко к границе, - продолжал разговорчивый народармеец. - От воздушных рейдов Васильков прикрываем. Так что, ежели война грянет, время вывезти всех жёнок с детями будет. Это у самого кордона семьи командиров по домам отправили. Куда угодно лишь бы подальше от границы. Там ведь уже которую неделю канонаду слыхать.
- Кто с кем воюет? - уточнил я.
- Блицкриг дилеанцев к самому кордону прижал. Выдавливают из тех областей. Видать, будет всё-таки война с Блицкригом этим самым. Иначе, чего бы они так к нашей границе жались-то.
Мы поднимались по винтовой лестнице. Что бойца ничуть не смущало. Он продолжал рассуждать.
- Беженцев у нас принимают. Солдат отступающих, поговаривают, тоже. Тех, кто из блицкриговского окружения прорывается, да по лесам блукает. Вроде бы, чуть не полк дилеанский к нашей границе выбрел, так их приняли и в гарнизоне Берестья оставили. Но правда ли это...
Народармеец только руками развёл.
- Вот ваша комната, товарищ инспец. - Он распахнул передо мной деревянную дверь. - Обживайтесь. Товарищ начальник гарнизона сказал, чтобы вы зашли к нему через три часа.
- Спасибо, - поблагодарил я, кидая саквояж на койку.
Очередная комната. Ничего примечательного. Иногда, глядя на такую же, что на Урдском севере, что в Баджее, что еще в Империи, я думал - а будет ли когда-нибудь у меня свой дом? Или так до конца жизни буду мыкаться по таким вот комнатушкам.
Поставив сумку рядом с саквояжем с оружием, я сел на койку, откинулся спиной на стену. Одна мысль была в голове. Надо бы узнать, где тут душ и как часто его могут принимать инспецы.
Из-за того, что центром крепости был колодец, с водой тут проблем не было. В непосредственной близости от него были оборудованы душевые кабинки. Как мне рассказали потом летуны из старожилов Соловца, это были облагороженные пещерки, вырезанные прямо в толще горы. К ним были подведены трубы с водой. Да ещё был оборудован бойлер, где эта вода грелась. Поэтому вставать в Соловце командиры предпочитали пораньше, чтобы застать ещё горячую воду. Котёл-то был не безразмерный.
Собственно, всё это я узнал несколько позже. А пока и холодный душ был мне в радость. После пяти суток в поезде и тряске в авто по пыльной дороге. Конечно, пришлось отстоять небольшую очередь из вновьприбывших командиров, да ещё и треть душевых кабинок были предоставлены женщинам. Однако это была небольшая плата за радость смыть с себя дорожную грязь и пыль.
Я обменялся улыбками с комэском, стоявшим в очереди за мной. И отправился наверх к себе. На шее висит ещё мокрое полотенце. С волос капает. Но я тогда был, наверное, самым счастливым человеком в Соловце. В своей комнате я кинул полотенце на стул и прямо в одежде плюхнулся на койку, закинув руки за голову. Можно было отдохнуть несколько часов, просто пялясь в потолок. Потолок был серым от старой побелки и по углам затянут паутиной.
Кажется, я всё-таки задремал, пока валялся на койке. Потому что когда глянул на часы, то понял - пора бежать к коменданту крепости. На то, чтобы предстать перед ним, у меня было меньше десяти минут. Я соскочил с койки и быстрым шагом направился к нему. Конечно, я такой был не один. Все командиры, приехавшие вместе со мной на поезде, выстроились на первом этаже крепости.
Собрали нас прямо в просторном кабинете коменданта. Там бы легко поместился ещё взвод бойцов, если не больше. Мы расселись вдоль длинного стола, по традиции обитого зелёным сукном. Интересно, разве другого цвета для обивки нет? Или просто командиры, офицеры и генералы всех мастей и государств иного не признают.
Я предавался этим рассуждениям, пока мы ждали самого коменданта. Тот оказался полным человеком с выбритой головой и усиками щёточкой. В общем, внешности совсем не героической. Зато сразу видно - человек деловой. Без приветствий он сразу перешёл к делу.
- Товарищи командиры, - сказал он, - что бы ни говорили нам, но враг уже на пороге.
- Это как же так?! - воскликнул мой знакомый комэск, вскакивая на ноги.
- Да вот именно так, товарищ комэск, - ответил комендант, одним взглядом усаживая его обратно на стул. - До нас доведены секретные приказы военного комитета. Всё имперское пограничье приводится в боевую готовность. Те, кто семейные, товарищи командиры, у вас одна ночь на прощание. Завтра жён отправите обратно на станцию. Поезд за ними приедет в одиннадцать ноль-ноль.
- И когда она будет? - из всех я, наверное, единственный, кто решился спросить коменданта об этом. - Как скоро начнётся война с Блицкригом?
- Скоро, товарищ инспец, - произнёс комендант. - Всё зависит от ваших бывших соотечественников. Сколько они ещё будут держать линию фронта. Вот как выбьют их из Прияворья, так Блицкриг по нам и ударит.
- А разрешите поинтересоваться, товарищ комендант, - поднялся со своего места заместитель командира пехотного полка, защищающего крепость, - откуда у вас такая информация?
- Это совершенно секретная информация. Я, конечно, подписывался и обещал соблюдать. Но до вас, товарищи командиры, всё-таки должен довести. По дипломатическим каналам, а может по данным разведки, тут уж точно сказать не могу. В общем, Конвенту стало известно о том, что посланнику Блицкрига уже передана нота об объявлении войны Народному государству. Пока ему не переданы инструкции, когда именно он должен передать её Конвенту. Но это уже и не важно.
- Значит, всё-таки война будет, - вздохнул рассудительный заместитель командира полка, садясь на место. - А все слухи о том, что в Берестье собирают дилеанских солдат, выходящих из окружения.
- И вооружают их, - кивнул ему комендант, - и даже форму по дилеанскому образцу шьют. Эти ребята сильно злы на Блицкриг, будут драться с ними до последнего. Местному ополчению веры нет. Здесь ещё ничего, а вот ближе к границе. Там нас не особенно любят.
- Это ещё почему? - вскинулся мой знакомый комэск, который был, всё-таки наивен. Фальши в этом человеке не было ни грамма.
- Слишком хорошо помнят вольное время, - усмехнулся уже сам командир полка, - и как мы тут народную власть устанавливали. Не за что им нас любить, если уж говорить по чести. Я тут со своим полком в составе дивизии товарища Тумаша порядок наводил. Из каждого дома тогда по нам палили. Вот и сейчас осторожничаем с набором ополчения.
- Ожидаете, что в спину стрелять будут, - понимающе заметил я.
Мы это проходили в самом начале прошлой войны. В землях, недавно отвоёванных у Умбрии , разделённой между Империей и Нейстрией за два года до этого, солдатам тоже часто стреляли в спину. Из-за каждого угла практически.