— Регентство очень хорошо справляется с обязанностями по управлению Империей, — сказал Стилгар. — Когда ты достигнешь нужного возраста..
— Я уже в возрасте! Я здесь самый старый из всех! Рядом со мной ты хнычущий младенец. Я могу припоминать времена более чем пятидесятивековой давности. Ха! Я даже помню то время, когда Свободные были на Тергроде.
— Зачем ты играешь с такими фантазиями? — властно вопросил Стилгар.
Лито кивнул. И в самом деле, зачем? Зачем повествовать о воспоминаниях иных столетий? Сегодня его непосредственная проблема — это Свободные, большинство из них — до сих пор полуприрученные дикари, склонные потешаться над несчастливой невинностью.
— Криснож испаряется со смертью его владельца, — сказал Лито. — Муад Диб испарился. Почему Свободные живы?
Это была одна из тех резких перемен мысли, что так ошарашивали Стилгара. На время он лишился дара речи. Такие слова полны смысла, но смысл их ускользал от него.
— Ожидается, что я стану Императором, но я должен быть слугой, — Лито оглянулся на Стилгара через плечо. — Мой дед, в честь которого я назван, добавил новые слова к девизу семейного герба, придя сюда, на Дюну: «Я здесь, и здесь я буду пребывать».
— У него не было выбора, — сказал Стилгар.
— Очень хорошо, Стил. Выбора нет и у меня. Мне следует стать Императором по рождению, по складу моего сознания, по всему, что в меня вложено. Я даже знаю, чего требует Империя: хорошего управления.
— Наиб имеет древнее значение — слуга съетча, — сказал Стилгар.
— Я помню твои уроки, Стил, — сказал Лито. — Для того, чтобы иметь надлежащее управление, племя должно иметь способ выбирать таких людей, сами жизни которых отражают то, как следует вести себя правительству.
От всей души Свободного, Стилгар ответил:
— Ты облачишься в императорскую мантию, если она тебе подойдет. Сперва ты должен доказать, что сможешь вести себя как правитель!
Лито неожиданно рассмеялся. Затем:
— Ты сомневаешься в моей искренности, Стил?
— Конечно, нет.
— В моем праве рождения?
— Ты тот, кто ты есть.
— И если я сделаю то, что от меня ожидается, то это станет меркой моей искренности, верно?
— Таков обычай Свободных.
— Значит, у меня не может быть внутренних чувств, определяющих мое поведение?
— Не понимаю, что…
— Если я буду все время вести себя как должно, неважно, сколько мне будет стоить подавление моих страстей, то это и будет моей меркой.
— Такова сущность самоконтроля, юноша.
— Юноша! — Лито покачал головой. — Ах, Стил, ты даешь мне ключ к рациональной этике управления. Я должен быть постоянен, каждое действие должно основываться на традициях прошлого.
— Так полагается.
— Но мое прошлое уходит глубже твоего!
— Какая разница…
— У меня нет особой и первозначащей личности, Стил. Я — составная личность, с памятью о традициях, более древней, чем ты можешь вообразить. Таково мое бремя, Стил. Я устремлен в прошлое. Я переполнен врожденным знанием, сопротивляющимся новизне и переменам. Хотя Муад Диб изменил все это, — он указал на пустыню и широко повел рукой, в направлении Защитной стены позади него.
Стилгар оглянулся на Защитную стену. Со времени Муад Диба под стеной возникло поселение, дома, дававшие приют экологическому отряду, помогавшему распространять по пустыне растительную жизнь. Перемена? Да. Поселение было выстроено как по линейке, эта правильность его коробила. Он стоял неподвижно, не обращая внимание на зуд от кварцевой хрупки под своим стилсьютом. Это поселение являлось оскорблением тому, чем прежде была эта планета. Внезапно Стилгару захотелось услышать завывание вихря, который накинулся бы из-за дюн и стер это место с лица земли. От этого чувства он затрепетал.
Лито заговорил:
— Ты обратил внимание, Стил, что наши новые стилсьюты делаются не из гигроскопичной материи? Наши потери воды слишком высоки.
Стилгар осекся; едва уже не спросив вслух: «Разве я об этом не говорил?». Вместо этого он сказал:
— Наш народ становится все больше зависим от таблеток.
Лито кивнул. Таблетки регулировали температуру тела, сокращали потери воды. Они были дешевле и удобнее стилсьютов. Но они навлекали на пользователей новые тяготы, среди них замедленность реакций и, временами, затуманенность зрения.
— Для этого мы сюда и пришли? — спросил Стилгар. — Обсуждать материалы для стилсьютов?
— Почему бы и нет? — вопросил Лито. — До тех пор, пока ты не повернешься лицом к тому, о чем я должен поговорить.
— Почему я должен остерегаться твоей тети? — в голосе Стилгара прорезался гнев. — Потому что она играет на старом желании Свободных сопротивляться переменам, и при всем том ведет к более жестокой перемене, чем ты можешь представить.
— Ты раздуваешь малое до великого! Она настоящая дочь Свободных.
— А, тогда настоящий Свободный придерживается обычаев прошлого, а у меня древнее простое. Стил, доведись мне отпустить поводья у собственных склонностей — и я потребую закрытого общества, полностью подвластного священным обычаям прошлого. Я буду контролировать миграцию, объясняя, что она пестует новые идеи, а новые идеи — угроза всей структуре жизни. Каждый маленький планетополис пойдет своим путем, видоизменяясь в ту сторону, куда его тянет естественным образом. В итоге, Империя расколется на кусочки под натиском возникших различий.
Стилгар сглотнул — сухим горлом. Это были слова, которые мог бы произнести Муад Диб. Они были ему вполне созвучны. Они были парадоксальны и пугающи. Но если дозволить перемены… Стилгар покачал головой.
— Прошлое может подсказать, как правильно вести себя, если ты живешь в прошлом, Стил, но обстоятельства меняются.
Стилгар мог только согласиться, что обстоятельства действительно меняются. Но как же тогда нужно себя вести? Он взглянул поверх Лито посмотрев на пустыню и не видя ее. Здесь проходил Муад Диб. По мере того, как солнце поднималось, равнина представала полнящейся золотыми тенями, лиловыми тенями, в пыльном мареве бежали гребешки песчаных ручейков. Пыльный туман, висевший обычно над скалами Хаббания, виднелся теперь совсем вдалеке, и вплоть до самых скал представали перед глазами Стилгара уменьшающиеся дюны пустыни, один изгиб перетекает в другой. Сквозь дымное трепетание жары он видел растения, стелившиеся по краю пустыни. Муад Диб заставил жизнь дать свои всходы в этом необитаемом месте. Медь, золото, красные цветы, желтые цветы, ржавчина и желтовато-коричневые тона, серо-зеленые листья, колючки и резкие тени под кустами. Движение дневной жары заставляло тени трепетать, вибрировать в воздухе.
Вскоре Стилгар заговорил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});