Ум Лито неохотно расставался с ночью и с ясностью всего том, чем была она напряжена и чревата на песчаном распутье. Здесь, в скалах, ночь сразу обретала черную неподвижность. Лито сочувствовал страхам Стилгара, связанным с дневным светом. Тьма, даже переполненная ужасами, была бесхитростна. Свет мог быть очень даже всяким. Ночные страхи имели запах, то, что приходило из ночи — приходило с катящимся звуком. В ночи измерения оказывались разделенными, все усугублялось — шипы острее, лезвия более режущи. Но ужасы дня могли быть намного хуке.
Стилгар кашлянул. Лито заговорил, не оборачиваясь:
— У меня очень серьезная проблема, Стил.
— Так я и предполагал, — голос сбоку от Лито прозвучал тихо и настороженно. Сын говорил очень уж похоже на отца Было в этом запретное колдовство, задевшее в Стилгаре струну неприязни. Свободные знали ужасы одержимости. Тот, в ком ее обнаруживали — убивался законным порядком, и воду его выплескивали в песок, чтобы она не осквернила водохранилище племени. Мертвым следует оставаться мертвыми. Нет ничего предосудительного в том, чтобы чье-то бессмертие обнаруживалось в его детях, но дети не имеют права слишком точно воспроизводить один из обликов своего прошлого. — Моя проблема в том, что мой отец слишком многое оставил несделанным, — сказал Лито. — Особенно, куда устремлены наши жизни. Империя не может и дальше следовать тем же путем, Стил, не предлагая надлежащей цели для человеческой жизни. Я говорю о жизни, понимаешь? О жизни, а не о смерти.
— Однажды, растревоженный видением,твой отец говорил со мной в том же духе, — сказал Стилгар.
Лито захотелось легкомысленной репликой разделаться с вопрошающим страхом Стилгара — может быть, предложением пойти позавтракать и покончить с постом. Он вдруг ощутил сильный голод. Последний раз они ели вчера в полдень, и Лито настоял на том, чтобы поститься целую ночь. Но иной голод влек его сейчас.
«Беда моей жизни — это беда данного места, — думал Лито. — Нет изначального сотворения. Я просто иду назад и назад, пока не начинают исчезать расстояния. Мне не виден горизонт — мне не видны скалы Хаббания. Я не могу найти исходного места для проверки».
— Предвидению нет никакой замены, — сказал Лито. — Может, мне стоило бы попробовать спайс.
— И загубить себя, как твой отец?
— Дилемма, — сказал Лито.
— Однажды твой отец признался мне, что слишком хорошо знать будущее это быть так запертым в этом будущем, что исключаются всякая возможность из него сбежать.
— Парадокс, который и есть наша проблема, — сказал Лито. — Такая это тонкая и могущественная штука, предвидение. Будущее наступает сейчас. Возможность быть зрячим в стране слепых приносит свои собственные опасности. Стараясь растолковать слепому, что видишь, ты склонен забывать, что слепцы движутся по накатанным путям, обусловленным их слепотой. Они как чудовищная машина, следующая собственной дорогой. У них собственная инерция движения, собственное тяготение. Я боюсь слепцов, Стил, я боюсь их. Они так легко могут сокрушить все на своем пути.
Стилгар воззрился на пустыню. Лимонная заря превратилась в стальной день.
— Почему мы сюда пришли? — спросил он.
— Потому что я хотел, чтобы ты увидел место, где я могу умереть.
Стилгар напрягся. Затем:
— Так у тебя БЫЛО видение!
— Возможно, это был только сон.
— Зачем мы пришли в такое опасное место? — Стилгар сверкнул глазами на своего подопечного. — Мы немедля вернемся.
— Я умру не сегодня, Стил.
— Нет? Что у тебя было за видение?
— Я видел три тропы, — голос Лито зазвучал в грезящей интонации вспоминающего. — Одно из будущих требовало от меня убийства нашей бабушки. Стилгар метнул короткий взгляд на съетч Табр, словно боясь, что леди Джессика может их услышать через пространство песка.
— Зачем?
— Чтобы не утратить монополию на спайс.
— Не понимаю.
— И я тоже. Но именно об этом я и думал в том сне, где воспользовался ножом.
— Ага, — Стилгар понял об использовании ножа. — Каков второй путь?
— Гани и я поженимся, чтобы закрыть род Атридесов для посторонних.
— Фу-у! — Стилгар резко выдохнул, яростно выражая свое отвращение.
— В древние времена такое было обычным для царственных особ, — сказал Лито. — Гани и я решили, что брачной близости между нами не будет.
— Предупреждаю вас — будьте тверды в этом решении! — в голосе Стилгара прозвучала смертельная опасность. По закону Свободных, кровосмешение каралось смертью на висельной треноге. Откашлявшись, Стилгар спросил: — А третья тропа?
— Я призван низвести моего отца до человеческого уровня.
— Он был моим другом, Муад Диб, — пробормотал Стилгар.
— Он был твоим богом! Я должен разбожествить его.
Стилгар повернулся спиной к пустыне и посмотрел на оазис своего возлюбленного съетча Табр. Такие разговоры всегда его коробили.
Лито уловил потный запах при движении Стилгара. Какое искушение уклониться от разговора о всех тех наполненных важностью и значением вещах, которые должны быть здесь сказаны. Они могут проговорить полдня, переходя от частного к общему, как бы уводя себя от тех настоящих решений, от тех непосредственных нужд, которые им предстоят. И нет сомнения, что Дом Коррино представляет реальную угрозу для реальных жизней — его и Гани. Но все, что он делает теперь, должно быть взвешено и проверено на оселке тайных необходимостей. Стилгар проголосовал однажды за убийство Фарадина, предложив изощренное применение чаумурки — яда в питье. Фарадин был известен своим пристрастием к некоторым сладким ликерам. Такое нельзя дозволить.
— Если я умру здесь, Стил, — сказал Лито, — ты должен остерегаться Алии. Она больше не твой друг. — К чему этот разговор о смерти и о твоей тете? — Стилгар неподдельно разъярился. УБИТЬ ЛЕДИ ДЖЕССИКУ! ОСТЕРЕГАТЬСЯ АЛИИ! УМЕРЕТЬ В ЭТОМ МЕСТЕ! — Маленькие люди изменяют свои лица по ее велению, — сказал Лито. Правителю нет нужды быть пророком. И даже богоподобным. Я привел тебя сюда, чтобы ясно определить, чего требует наша Империя. Она требует хорошего управления. И зависит это не от законов и прецедентов, а отличных качеств правящего, кто бы он ни был.
— Регентство очень хорошо справляется с обязанностями по управлению Империей, — сказал Стилгар. — Когда ты достигнешь нужного возраста..
— Я уже в возрасте! Я здесь самый старый из всех! Рядом со мной ты хнычущий младенец. Я могу припоминать времена более чем пятидесятивековой давности. Ха! Я даже помню то время, когда Свободные были на Тергроде.
— Зачем ты играешь с такими фантазиями? — властно вопросил Стилгар.
Лито кивнул. И в самом деле, зачем? Зачем повествовать о воспоминаниях иных столетий? Сегодня его непосредственная проблема — это Свободные, большинство из них — до сих пор полуприрученные дикари, склонные потешаться над несчастливой невинностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});