Вода хлынула на поднос!..
Мой караульный не посрамил себя: в мгновение ока сунул указательный палец в дырку от краника и остановил водопад!
Я была в восторге.
Мало того, что в руках моих очутилась вожделенная вещица, мне еще и удалось полностью обезвредить противника! В сопровождении его оглушительного рева я моментально покинула помещение.
Отпущенный с цепи Шарик, весь в зеленых масляных пятнах, радостно гонял по двору обезумевших кур. Я, тоже почти вся зеленая, поливала собачью будку краской из лейки, потому что кисть оказалась засохшей.
Охранника бабушка застала на прежнем месте. Он уже не мог ни рыдать, ни говорить, а только издавал длинные судорожные всхлипы. Рубашка его взмокла от слез и соплей.
Бедный палец в носу самовара посинел. Хорошо хоть вода была не сильно горячей.
– Ку-ку, – сказала кукушка.
Краник нашелся в будке, когда мне исполнилось четыре года.
Урок географии
Когда мне было четыре с половиной года, у меня появилась сестренка.
Папа пожелал дать младшей дочке мамино имя – Виктория. В нашей родне имена часто повторяются, я тоже получила свое в честь бабушки Ариадны. Прабабушка Евдокия (бабушкина мама), старушка чрезвычайно упрямая, была старостой церкви в районном городке Олекминске и умела настоять на крещении правнуков. Священник, согласно святцам, окрестил девочку Никой. Дома сестренку стали называть Викшей, чтобы не путать маленькую Вику с большой.
Алеша был горд поручениями: грел бутылочки, гладил пеленки и каждый день после обеда катал вокруг дома коляску с новенькой племянницей. В свете младенческих событий даже приезд каникулярных дядей Степы и Валеры прошел как-то непразднично.
Им разрешили ночевать на чердаке!
Присутствуя при поднятии наверх раскладушек, тумбочек, груды учебников, я завистливо думала: вот счастливые люди! Что может быть прекраснее жизни под крышей, у самого неба?! На чердак сносят лыжи, санки, коробки с елочными игрушками, старые и сломанные вещи, еще годные к починке…
– Дядя Валера, а что вы там будете делать?
– Степа – дрыхнуть, я – «Китай» смотреть.
– Китай – это что?
– Не мешай! – крикнул дядя Степа сверху.
– Большая страна, мы с ней когда-то дружили, – рассеянно ответил дядя Валера. – Ты иди, ладно? Некогда нам.
Я отошла с трепещущим сердцем.
Мне, конечно, нестерпимо захотелось тотчас же увидеть страну, с которой когда-то дружили дяди Степа и Валера! Дружили и, видимо, раздружились.
Я еле дождалась их ухода на волейбольную площадку.
Лестница казалась надежной, абсолютно безопасной, но на верхней ступеньке я осмелилась глянуть на землю, и коленки мои затряслись. Все-таки было очень высоко и страшно.
Внезапно из-за угла дома выкатилась коляска – разумеется, не сама по себе.
– Эй, ты зачем туда забралась?! – закричал Алеша.
– Китай смотреть.
– Вруша!
– Не вруша: Валера сказал, что оттуда Китай видно!
– Ну-ка спускайся, а то маме скажу!
– Жалобная книга, – сказала я, соображая, какой маме: моей или своей? Лучше бы бабушке, мама строже…
Сестренка проснулась от Алешиного крика и захныкала. Я обрадовалась – сейчас дядька уйдет. Но нет, оставив коляску с плачущим ребенком, он встал на первую ступень лестницы. На вторую… третью.
– Алеша!
– Дядя Алеша! – возопил он. – Дядя, понятно?! Спускайся, говорю!
– Дядя Алеша, ты что, не слышишь? Викша плачет!
– Свалишься, дурочка, слезай!
– Сам дурачок!
Он вдруг переменил тактику. Голос его стал вкрадчивым, почти нежным:
– А хочешь, я тебе Москву покажу?
– Хочу.
– Тогда спускайся.
– А Китай?
– Китай подождет…
Лезть вниз оказалось гораздо труднее, чем вверх.
Более подлого обмана еще не знала моя доверчивая душа.
Уши болели целую вечность, полыхали, как пунцовые коробочки бабушкиных духов «Красная Москва».
Самое обидное, что взаправдашнего Китая дядя Валера на чердаке, как выяснилось, не видел. Он там ночью при свечке просматривал старые подшивки журнала «Китай». С этой страной дружили и почему-то раздружились не мои дяди, а все мы, то есть Советский Союз.
Этимология
Когда мне было пять, все домашние, кому не лень, учили меня алфавиту. Скоро я начала читать по складам и писать печатными буквами. Только буква «я» никак не поддавалась – получалась справа налево.
От уличной ребятни я набралась бранных словечек, которых не слышала дома. Один добрый мальчик объяснил, что слово на букву «х» означает письку, а смачным, как шлепок, словом на «б», оказывается, называют плохих тетек.
– А дядек так называют? – поинтересовалась я.
Мальчик кивнул:
– Да, самых гадских.
Как раз выпал первый снежок.
У дороги к дому я вывела веткой имя «гадского дядьки», добавив к нему более пристойное и подходящее, на мой взгляд, ругательство.
Вряд ли разоблачат, думала я мстительно. Детей на улице много. Вполне вероятно, не одна я затаила обиду на умельца показывать Москву…
Дядюшка-то и засвидетельствовал улику.
– Это она матерщинское слово на снегу начеркала! – убеждал он сомневающуюся сестру. – Пойдем, Вика, ты увидишь и сразу поймешь, что она!
Чего тут доказывать…
Я уже поняла, что буква «я» выдала меня в слове на букву «б».
Пришлось сознаться.
– Дети, которые с малых лет сквернословят, как правило, вырастают хулиганами, – расстроилась мама.
– Жаль, что я против физического наказания детей, – сказал папа. – А то бы выпорол.
– Я больше не буду, – торопливо пообещала я, думая, что до конца жизни не смогу посмотреть в праведные лица родителей, и – бывает же такое! – именно в эту скорбную минуту меня озарило лингвистическое вдохновение. По первому звуку в выражении «хулиган» мне вдруг стало совершенно ясно, что оно образовалось от неприличного слова на букву «х»!
Конечно, я не хотела вырасти хулиганкой и постаралась больше не вспоминать дурных фонем, а если слышала нечто подобное на улице, закрывала ладонями уши.
Скоро судьба предоставила мне возможность обелить себя в родительских глазах.
Мы стояли на остановке в ожидании автобуса. На стене чернело накарябанное углем словцо на букву «х», и я, отныне борец со сквернословием, попыталась стереть его носовым платком. Оно не стиралось. Тогда я подобрала валявшийся внизу уголек и дописала к трем буквам: «…лиган».
В моей интерпретации буква «й» не была лишней, поэтому я не поняла смешков папы и маминого смущения.
Мудрые несмышленыши
Когда мне было шесть, утомленные моим воспитанием родители решили отдать меня в школу.
Но пока еще стоял жаркий июль, и главной наперсницей моих игр стала подросшая Викша. Теперь я, старшая и умная, учила ее алфавиту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});