Читать интересную книгу Тысяча И Одна Ночь. Книга 2 - без автора

И он издал единый вопль и упал без памяти, и Фатима крикнула: "Эй. Мариам, эй, Музахим, эй, такое-то, посмотрите на этого человека!"

И, подойдя, она стала лить на него воду и плакала, пока он не очнулся от обморока, а очнувшись, он увидел, что женщина плачет, и спросил её: "Отчего ты плачешь, Фатима?" - "О повелитель правоверных, - отвечала она, - я увидела тебя, повергнутого перед нами, и вспомнила, что ты будешь повергнут после смерти перед Аллахом великим и оставишь этот мир и покинешь нас. Вот почему я плачу". - "Довольно, Фатима, ты превзошла меру! - сказал Омар и поднялся, но опять упал, и Фатима прижала его к себе и воскликнула: "Ты мне За мать и отца, повелитель правоверных! Мы все не смеем говорить с тобой".

Потом Нузхат-аз-Заман сказала своему брату Шарр-Кану и четырём судьям: "Заключение второго отдела первой главы..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят шестая ночь

Когда же настала шестьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхатаз-Заман говорила своему брату ШаррКану, не узнавая его, в присутствии четырех судей и купца "Заключение второго отдела первой главы": "Случилось, что Омар ибн Абд-аль-Азиз написал собравшимся на празднество: "А после славословил: беру в свидетели Аллаха в священный месяц, в священном городе в день великого паломничества, что я не виновен в обидах, причинённых вам, и во вражде того, кто вам враждебен, если я сделал это или имел такое намерение, или до меня дошло сведение об этом, или что-либо из этого было мне известно, я надеюсь, что найдётся возможность прощения. Но нет от меня разрешения обижать других, ибо я буду спрошен о каждом обиженном. И если правитель среди моих правителей отступит от истины и поступит не по писанию и не по установлениям, не обязаны вы повиноваться ему, пока он не вернётся к истине.

Говорил он, - да будет доволен им Аллах: "Я не хотел бы быть освобождённым от смерти, ибо это последнее, за что награждается правоверный".

Говорил кто-то из верных людей: "Я прибыл к повелителю правоверных Омару ибн Абд-аль-Азизу, когда он был халифом, и увидел перед ним двенадцать дирхемов. Он приказал положить их в казну, и я сказал ему: "О повелитель правоверных, ты ввергнул своих детей в нищету и сделал их семьёй, у которой ничего нет. Отчего ты не прикажешь выдать что-нибудь им и тем, кто беден из членов твоего дома?" - "Подойди ко мне", - сказал Омар.

И когда я подошёл к нему, он молвил: "Твои слова: "ты вверг своих детей в нищету, дай же им что-нибудь и тем, кто беден из людей твоего дома", - неправильны, ибо Аллах мне преемник для моих детей, и для бедных членов моего дома, и он за них поручитель. Они же - мужи, либо страшащиеся Аллаха, - и тем Аллах найдёт выход, - либо предавшиеся грехам, а я не стану укреплять их в ослушании Аллаху".

И затем он послал за детьми и призвал их к себе (а их было двенадцать мужчин). И когда он увидел их, из глаз его полились слезы, и он сказал: "Поистине, ваш отец меж двух дел: либо вы будете богаты и отец ваш войдёт в огонь, либо вы обеднеете и ваш отец войдёт в рай. Но приятнее вашему отцу войти в рай, чем видеть вас богатыми. Уходите, да храпит вас Аллах; я поручаю ваше дело Аллаху!"

Говорил Халид ибн Сафван: "Правитель Ирака и Йемена Юсуф ибн Омар сопровождал меня к халифу Хишаму ибн Абд-аль-Мелику. И я прибыл к нему, когда он выехал, вместе со своими близкими и слугами и остановился в одном месте. И для него разбили шатёр, и когда люди сели по местам, я подошёл к халифу со стороны ковра и стал на него смотреть, и мой глаз встретил его глаз, и я сказал: "Да завершит Аллах свою милость к тебе, повелитель правоверных, и да направит дела, на тебя возложенные, по прямому пути, и да не примешает обиды к твоей радости. Я не нахожу для тебя, повелитель правоверных, наставления, более красноречивого, нежели предание о царе, бывшем прежде тебя".

И халиф сел прямо (а он сидел облокотившись) и сказал: "Подавай, что у тебя есть, ибн Сафван!"

И тот начал: "О повелитель правоверных, один царь выехал, прежде тебя, в один из предшествующих годов, в эту землю и спросил своих собеседников: "Видели ли вы подобное тому, что есть у меня, и даровано ли комунибудь то же, что даровано мне?" А подле него был переживший других человек из "носителей доказательства, помогающих в истине и шествующих по её стезе, и он сказал: "О царь, ты спросил о великом деле. Позволишь ли мне ответить?" - "Да", - сказал царь. И человек спросил: "Считаешь ли ты то, что есть у тебя, непреходящим или преходящим?" - "Оно преходяще", - ответил царь. "Так почему же ты, как я вижу, восторгаешься тем, чем пользоваться ты будешь недолго, а ответчиком за это будешь долго, и при расчёте за это уалатишь залогом?" - спросил тот человек. "Куда же бежать и к чему стремиться?" - воскликнул царь. И человек ответил: "Пребывай в твоём царстве и действуй, повинуясь Аллаху великому, или надень рубище и поклоняйся твоему господу, пока не придёт твой срок. А когда настанет утро, я явлюсь к тебе. И этот человек, - продолжал Халид ибн Сафван, - постучал на заре в дверь царя и видит, что тот сложил с себя венец и снаряжается в странствие, - так подействовало на него наставление праведника. И Хишам ибн Абд-аль Мелик заплакал горьким плачем, так что омочил себе бороду, и велел спять то, что на нем было, и сидел в своём дворце. И слуги и приближённые пришли к Халиду ибн Сафвану и сказали ему "Так ты поступил с повелителем правоверных! Ты испортил ем) наслаждение и смутил ему жизнь".

И затем Нузхат-аз-Заман сказала Шарр-Кану: "А сколько в этой главе наставлений! Поистине, я бессильна привести все, что есть в этой главе, за одну беседу..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят седьмая ночь

Когда же настала шестьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхатаз-Заман говорила Шарр-Кану: "О царь, сколько ещё в этой главе наставлений! Поистине, я не в силах привести все, что есть в этой главе за одну беседу. Но с течением дней, о царь времени, будет все хорошо".

И судьи сказали: "О царь, эта девушка - чудо времени и единственная жемчужина века и столетий. Мы не слышали о подобной ей во все времена и за всю нашу жизнь". И они простились с царём и ушли, и тогда ШаррКан обратился к своим слугам и сказал им: "Принимайтесь за устройство свадьбы и тотчас готовьте кушанья всех родов". И они сейчас же исполнили его приказанья и приготовили всякие кушанья, а Шарр-Кан велел жёнам эмиров, везирей и вельмож царства не уходить и присутствовать при открывании невесты и на свадьбе. И едва настал предвечерний час, как уже разложили скатерть со всеми кушаньями, какие желательны душе и усладительны для глаз - жарким, гусями и курами, и все люди ели, пока не насытились. И всем певицам в Дамаске было приказано прийти, а также старшим невольницам царя, умевшим петь, и все они явились во дворец. И когда пришёл вечер и опустился мрак, зажгли свечи от ворот крепости до ворот дворца, справа и слева, и эмиры, везири и вельможи пошли перед царём Шарр-Каном, а певицы и прислужницы взяли девушку, чтобы украсить её и одеть, но у видели, что она не нуждается в украшении.

А царь Шарр-Кан вошёл в баню и, выйдя оттуда, сел на ложе, и невесту открывали перед ним в семи платьях, а потом с неё сняли одежды и стали учить её тому, чему учат девушек в ночь, когда их отводят к мужу. И ШаррКан вошёл к ней и взял её невинность, и она понесла от него в тот же час и минуту и сообщила ему об этом. И Шарр-Кан сильно обрадовался и приказал мудрецам записать день зачатия, а утром он сел на престол, и явились вельможи его царства и поздравили его. И Шарр-Кан призвал своего личного писца и повелел ему написать письмо своему родителю, Омару ибн ан-Нуману, о том, что он купил невольницу, умную и образованную, которая объяла все отрасли мудрости и что он пришлёт её в Багдад, чтобы она посетила его брата Дау-аль-Макана и сестру, Нузхат-аз-Заман. Он написал, что освободил девушку и составил свой брачный договор с нею, и вошёл к ней, и она понесла от него. И он восхвалил её ум, а затем он послал привет брату и сестре везиря Дандана и прочим эмирам. И он запечатал письмо и отправил его к отцу с гонцом на почтовых. И этот гонец отсутствовал целый месяц, а потом вернулся с ответом и подал его Шарр-Кану.

И Шарр-Кан взял его и прочитал и вдруг видит, - там написано, после имени Аллаха: "Это письмо от растерявшегося и смущённого, который потерял детей и покинул родину, от царя Омара ибн ан-Нумана к сыну ШаррКану. Знай, что после твоего отъезда мне стало тесно на земле, так что я не могу терпеть и не в состоянии хранить тайну. И это потому, что я уехал на охоту и ловлю, а Дау-аль-Макан просился у меня отправиться в аль-Хиджаз, но я убоялся превратностей времени и не позволил ему ехать до будущего или следующего за ним года. И когда я уехал на охоту и ловлю, я отсутствовал целый месяц..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.