Читать интересную книгу Тысяча И Одна Ночь. Книга 2 - без автора

Хосрой написал своему сыну, который был во главе его войска: "Не будь слишком щедр к своему войску, - оно перестанет нуждаться в тебе..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят первая ночь

Когда же настала шестьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Хосрой написал своему сыну: "Не будь слишком щедр к своему войску, - оно перестанет нуждаться в тебе. И не стесняй его, чтобы оно не стало тяготиться тобою. Одаряй его даром умеренным и награждай его милостиво; при изобилии будь щедр к не стесняй в беде.

Рассказывают, что один араб-кочевник пришёл к аль-Мансуру и сказал ему: "Мори свою собаку голодом, и она пойдёт за тобою". И аль-Мансур разгневался на араба, услышав эго от него, но Абуль-Аббас ат-Туси сказал ему: "Я боюсь, что кто-нибудь другой махнёт ей лепёшкой и она пойдёт за ним и оставит тебя", И гнев альМансура утих, и он понял, что это слово безошибочное, и велел дать арабу подарок.

Знай, о царь, что халиф Абд-аль-Мелик ибн Мерван написал своему брату Абд-аль-Азизу, когда отправил его в Египет: "Наблюдай за твоими писцами и за придворными. Писцы скажут тебе о положении, от придворных ты узнаешь дворцовые обряды, а уходящий от тебя познакомит тебя с твоим войском".

Когда Омар ибн аль-Хаттаб, - да будет доволен им Аллах! - нанимал слугу, он ставил ему четыре условия: "Не ездить на вьючных лошадях, не носить тонких одежд, не проедать военной добычи и не откладывать молитвы". Сказано: нет богатства лучше разума; нет разума лучше предвидения и рассудительности; нет пользы, равной поддержке свыше; нет торговли, равной добрым делам; нет прибыли, равной награде Аллаха; нет благочестия выше соблюдения предела закона; нет знания, равного размышлению; нет подвижничества выше исполнения предписаний веры; нет веры выше скромности; нет расчёта выше смирения и нет чести выше знания. Береги голову с тем, что она содержит, и тело с тем, что оно вмещает, и почни о смерти и испытании.

Сказал Алий, - да почтит Аллах лик его: "Бойтесь дурных женщин и будьте от них настороже. Не советуйтесь с ними в делах, но не скупитесь на милость к ним, чтобы они не пожелали учинить козни". И сказал он: "Кто оправит умеренность, тот смутится умом". И ему принадлежат изречения, которые мы приведём, если захочет великий Аллах.

Говорил Омар, - да будет доволен им Аллах: "Женщин бывает три рода: жена, предавшаяся Аллаху, богобоязненная, любящая и плодовитая, помогающая мужу против судьбы и не помогающая судьбе против мужа; и другая, что печётся о дитяти, но не больше того; и третья - цепь, которую Аллах накладывает на чью хочешь шею. Мужчин бывает также три рода: муж разумный, когда он действует согласно своему мнению; и другой - разумней его, который, если случится с ним чтонибудь, последствий чего он не знает, идёт к людям, правильно мыслящим, и поступает по их совету; и третий - нерешительный, не знающий прямого пути и не подчиняющийся наставнику.

Справедливость необходима во всех вещах, даже невольницы нуждаются в справедливости; приводят же как пример разбойников с дороги, которые постоянно обижают людей; если бы они не были справедливы друг к другу и не соблюдали правил при дележе, их порядок наверно бы нарушился. Говоря кратко, владыка благородных качеств - великодушие и благонравие, и как прекрасны слова поэта:

Дарами и кротостью над племенем юношаЦарит, и легко тебе ему быть подобным.

А другой сказал:

Устойчивость - в кротости, величье - в прощении,Спасенье - в правдивости для тех, кто правдивым был.Кто хочет хвалу снискать деньгами, пусть будет тотВ ристании щедрости всегда впереди других.

И затем Нузхат-аз-Заман говорила об управлении парей, пока присутствующие не сказали: "Мы не видели никого, кто бы рассуждал об управлении так, как эта девушка. Быть может, она скажет нам что-нибудь об ином предмете".

И Нузхат-аз-Заман услышала и поняла, что они сказали, и молвила: "Что же до отдела о вежестве, то это обширное поле, ибо в вежесгве слияние всех совершенства.

Случилось, что к Муавии вошёл один из ею сотрапезников и упомянул о жителях Ирака и их здравых суждениях. А жена Муавии Мейсун, мать Язида, слушала их разговор. И когда он ушёл, она сказала: "О повелитель правоверных, мне хотелось бы, чтобы ты разрешил людям из Ирака войти к тебе и поговорить с тобою, а я послушаю их речи". - "Посмотрите, кто есть у дверей", - сказал Муавия, и ему ответили: "Бену-Темим". - "Пусть войдут", - молвил халиф.

И они вошли, и с ними был аль-Ахиф ибн Кайс. (Подойди ближе, Абу-Бахр, - сказал Муавия (а он велел опустить занавеску, чтобы и Мейсун могла слушать их). - О Абу-Бахр, что ты мне посоветуешь?" - спросил он. И аль Ахнар ответила: "Разделяй волосы пробором, подстригай усы, подрезай ногти, выщипывай волосы под мышками, брей лобок, и всегда употребляй зубочистку - в этом семьдесят две добродетели. И пусть омовение в пятницу будет очищением от того, что было между двумя пятницами..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят вторая ночь

Когда же настала шестьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что аль-Ахнаф ибн Кайс сказал Муавии, когда тог спросил его: "И всегда употребляй зубочистку, ибо в этом семьдесят две добродетели, а омовение в пятницу - очищение от того, что было между двумя пятницами". - "А что ты посоветуешь себе самому?" - спросил Муавия. "Ступать ногами по земле, передвигать их, не торопясь, и наблюдать за ними оком", - ответил аль-Ахнаф. А Муавия продолжал: "Как ты поступаешь, когда входишь к людям из твоего племени, стоящим ниже эмиров?" - "Я скромно склоняю голову, приветствую первый, оставляю то, что меня не касается, и мало говорю", - отвечал аль-Ахнаф.

"А как ты поступаешь, входя к равным себе?" - спросил халиф. И аль-Ахнаф ответил: "Я слушаю, когда они говорят, и не нападаю, когда они нападают". - "А как ты держишь себя, когда входишь к твоим повелителям?"

"Я приветствую их, не делая знака, и жду ответа; если мне велят приблизиться, я приближаюсь, а если отдаляют меня, отдаляюсь", - ответил аль-Ахнаф.

И Муавия спросил: "Как ты поступаешь с твоей женой?" - "Уволь меня от этого, повелитель правоверных", - сказал аль-Ахнаф. Но Муавия воскликнул: "Заклинаю тебя, расскажи мне!" И аль-Ахнаф сказал: "Я обращаюсь с ней хорошо, проявляю к ней дружбу и щедро одаряю - ведь женщина создана из кривого ребра". - "А что ты делаешь, когда хочешь познать её?" - спросил халиф. И аль-Ахнаф сказал: "Я говорю с ней, пока она сама не пожелает, и целую её, пока она не заволнуется, и если бывает то, о чем ты знаешь, я валю её на спину. И когда капля утверждается в её лоне, я говорю: "О боже, сделай её благословенной и не делай её несчастной, но придай ей прекрасный образ". А потом я поднимаюсь с неё для омовения и лью воду на руки, а затем обливаю тело и воздаю хвалу Аллаху за дарованное мне благо". - "Ты отличился в ответе! - воскликнул Муавия. - Скажи теперь о своих нуждах". - "Мне нужно, чтобы ты был богобоязнен, управляя своими подданными, и оказывал им равную справедливость", - ответил аль-Ахнаф и, поднявшись, удалился из покоев Муавии. И когда он ушёл, Мейсуп сказала: "Если бы в Ираке был только он, этого бы Ираку довольно".

А вот, - продолжала Нузхат-аз-Заман, - частила из того, что относится к вежеству. Знай, о царь, что Муайкиб управлял казной в халифат Омара ибн аль-Хаттаба..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят третья ночь

Когда же настала шестьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхатаз-Заман говорила: "Знаю, о царь, что Муайкиб управлял казной в халифат Омара ибн аль-Хаттаба, и случилось так, что он увидел сына Омара и дал ему дирхем из государственной казны. "Я дал ему дирхем, - рассказывал он, - и ушёл домой, и вот я сижу, и приходит ко мне посланный от Омара. И я испугался и отправился к нему и вдруг вижу тот дирхем у него в руке. "Горе тебе, о Муайкиб, - сказал он мне, - я нашёл кое-что, касающееся твоей души". - "А что же это, повелитель правоверных?" - спросил я, и он ответил: "В день воскресения ты будешь тягаться за этот дирхем с народом Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует".

Написал Омар Абу-Мусе аль-Ашари письмо такого содержания: "Когда это моё письмо придёт к тебе, отдай людям то, что им принадлежит, и доставь мне остальное", - и он это сделал. Когда же стал халифом Осман, прибыл к нему с податью. И когда подать сложили перед Османом, пришёл его сын и взял оттуда дирхем. И Зияд заплакал, а Осман спросил его: "Почему ты плачешь?" И Зад сказал: "Я доставил Омару то же самое, и когда его сын взял дирхем, Омар велел отнять его у него, а твой сын взял, и я не видел, чтобы ему сказали что-нибудь или отняли у него дирхем". И Осман отвечал: "А где ты встретишь подобного Омару?"