— Это я виновата… Как мне все исправить? Что нужно делать?
— Принять произошедшее и жить дальше, — уже вслух отозвался все тот же язвительный голос, с горечью заметив, — Как я это делаю уже такую бездну столетий…
— Как с этим вообще можно жить? — не поднимая глаз, спросила Кастия, чувствуя на своих плечах все беды мира.
Именно поэтому — из-за неограниченных возможностей и, порой, безответственности их — не должно быть хода Богам в мир людей. Если даже из своего мира они могут сделать такое. Кастия даже и не думала, что пытаясь спрятаться от жизни, сможет пробудить настолько сильного врага и их столкновение принесет такие последствия.
— Временами — хорошо, а временами — "одни твои дети убивают других, а ты вынуждена спокойно смотреть на это". Молча смотришь, чувствуя, как все твое существо захлебывается кровью. И ничего не делаешь, потому что не можешь принимать чью-то сторону — спасать одних и наказывать других. Я несколько раз пробовала, знаешь ли. Разберешься, найдешь правых и виноватых, рассадишь их по разным сторонам, полюбуешься на усмиренных и думаешь: "Все хорошо теперь будет." Потом со временем затихшие "наказанные" воспрянут, исподтишка нарастят силу и власть и в один момент отправятся убивать "спасенных". Если ты вмешаешься, то спустя какое-то время их роли поменяются…, — хмыкнув, ответила Мать. — А если ты грозно скажешь: "Сидите и не смейте драться" и погрозишь пальцем озорникам, они объединятся и постараются убить уже тебя. Ну, не убьют, так помогут развеяться по миру, чтобы следующие столетия было, чем тебе заниматься, собираясь в одно целое…
— Их можно остановить? — спросила Кастия, — Этих чудовищ? Хоть как-то. Усыпить? — пожала плечами, напряженно думая, как решить этот вопрос.
— Уже опять усыпила. Это продлится до нового пробуждения следующего из Первых, — ответила Мать небрежно, — Когда они освобождаются, то всплеск силы таков, что способен разрушить любые запоры… И сотворить любые цунами и взрывы вулканов. А толкнут их к этому очередные молодые и смелые, ищущие себя и свой путь в этом мире. Знаешь, сколько раз сырая сила вырывалась на свободу? И чем это заканчивалось?
— А если их, — девушка наморщила лоб, подбирая слова помягче, — отправить на перерождение?
— Перерождение — добровольный выбор души, — напомнила собеседница, — Как ты завлечешь эту армию перерождаться? У них и душ-то нет. А если их ими наделить, то мы получим очередных Первых…
— Значит, все началось с моего дворца? — обреченно спросила-сообщила Кастия.
— Ну да, — горько усмехнулась хозяйка, — Все не так просто в этом мире, как ты думала, Ия.
— Кастия, — поправила девушка, заметив, как Мать ее называет, — Я не хочу снова быть Ией. Мое полное имя — Кастия.
Хозяйка приподняла брови и изобразила удивление.
— Почему ты его сократила тогда? — спросила она, посмеиваясь.
— Разве вы это не знаете? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Имя моей мамы — Эо, вот и я убрала "лишние" буквы, сократив имя до похожего варианта, — она махнула рукой в жесте, который мог означать: "Пожалуйста, делайте выводы сами, зачем мне это понадобилось". Мать притворно удивилась.
В Храм неожиданно вошла служительница и обратила на себя внимание присутствующих. Кастия обернулась, следя за ее перемещениями. Не обращая внимания на расположившихся в самом центре на диванах девушек, служительница прошла в переднюю часть залы.
В руках у нее была охапка разноцветных лилий — розовых, белых, желтых и голубовато-сиреневых в обрамлении темно зеленых листьев. Она стала обрезать кончики длинных стеблей и расставлять кустики в глубокие полупрозрачные вазы около огромного камня, выполнявшего роль жертвенника или алтаря. И будто не замечала, что не одна в помещении.
— Она нас не ощущает, так? — тихо спросила Кастия, бросая мельком взгляд на Мать. Та милостиво кивнула, а девушка с интересом наблюдала знакомую с детства картину.
Во дворце ее матери было всегда много цветов. В основном — растущих в глинянных горшках, но были и срезанные. Их расставляли в вазах, украшая домашний храм. В своем дворце она когда-то запретила держать срезанные цветы. И заодно устраивать какие-либо алтари и "красные углы".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
"Интересно, хоть что-то осталось от дома, так опрометчиво построенном в столь опасном для жизни месте?" — невольно подумала она, следя за уверенной работой девушки.
— Нет, не осталось, — вслух ответила Мать, подтверждая, что в каждый миг знает, какие мысли у кого бродят в голове, — когда деймосы опутали Змея и забрали его, то контур вокруг дворца, сдерживавший морские воды, рухнул. Разбуженная лава уже вовсю бурлила в разломе, потревоженная покинувшими его обитателями. Около дворца и еще в нескольких местах она выплеснулась в море, в других — стала подниматься внутри гор, — Кастия тревожно нахмурилась, слушая — и, достигнув вершины, изверглась на поверхность, — рассказчица помедлила, подбирая слова, потом продолжила, — Изменился уровень морей, вода стала переливаться. Залило несколько окрестных островов, но ее было слишком много, и она двинулась дальше… А сверху извергалась лава, чей остывавший пепел засыпал землю, море и застилал небо…
Девушка поплотнее прижала к себе подушку, и, нащупав бахрому на одном из краев, незаметно ее затеребила похолодевшими пальцами.
— Я не думала, что нарушаю баланс, когда затеяла там строительство, — еле смогла выдавить она.
От нарисованных картин зашумело в ушах. Могла ли она знать, что сама является виновницей катастрофы? К тому же настолько глобальной. Это же сколько погибло людей?
— Почему из дворца не сбежала? Ты же почти сразу поняла, что все закончится плохо, — спросила Мать серьезным, не осуждающим тоном.
— Я хотела этого. Даже мечтала, — после недолгого молчания ответила девушка, — Меня ведь предупредили, что пока не поздно лучше прекратить и признаться родителям. Но я струсила. Представила, что меня будут ругать, отчитывать… Не думала, что речь пойдет о жизни и смерти…
— Что тебе потом помешало? — настаивала Мать. — Сбежала бы и все.
— Было некуда бежать, — призналась девушка, — Я отвечала за многие жизни, и нужно было их спасти. Я хотела сообщить отцу, но долго не решалась, а потом уже стало поздно.
— Почему не попросила помощи у присутствующих? У тебя же в гостях деймосы были в полном составе.
— С деймосами было совсем сложно. Среди них был один, с которым я закрутила по глупости… Я не хотела с ним говорить. Ненужные обязательства. К тому же дворец был моей ошибкой. Я и Феба не хотела вовлекать в это. Думала сама справлюсь, — прошептала она.
— Вся в своих родителей, — заметила Мать, — они тоже сначала сделали, а потом думать начали.
— Что вызвало вторую Волну? — помолчав, спросила девушка. — Ту, которая недавно обрушилась на Синтери?
— Не было никакой второй. Волна была всего одна, которая началась от твоего дворца, — серьезно сообщила Мать. Кастия ахнула и недоверчиво покачала головой.
— Да, и это — правда, — подтвердила хозяйка, — Река Судьбы и Времени даровала тебе шанс на новую жизнь. Но одновременно и возможность пережить те события, начало которым ты сама положила. Проверяла на прочность. К счастью, тебя отправила на Синтери, который не был в эпицентре катастрофы.
Девушка покачала головой и отвернулась, бездумно наблюдая, как служительница смахивает пыль с огромного камня. В голове не укладывалось все, что она узнала. В задумчивости она нахмурила брови, вспомнив нечто важное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Откуда же тогда пошли рассказы о первой катастрофе? — спросила она у Творца, — Моя бабушка…, — пояснила, — Велла — рассказывала о ней. И мама — Ялма — знала с детства. Об этом говорили мои наставницы. Я же знала, что надо делать! И Кара тоже. Мы, благодаря этому, смогли спастись. Как?… — девушка во все глаза смотрела на собеседницу.
— Ты и сама знаешь ответ. Очевидно, у них тот же источник, что у легенды о сотворении нашего мира, — улыбнулась та вполне добродушно.