не прибил ее. Если бы мелкая тогда не влезла, может, и Таня не ушла, может, и меня, м*дака лохматого, не накрыло бы.
Хотя… Все это ерунда. Никто не виноват в том, что случилось в лесу. Только я.
В общем, сестра с подругой ушли ни с чем: несчастные, пристыженные, и на этом я оставил попытки их помирить. Сначала надо разобраться во всем нам с Таней, а потом уж играть роль миротворца.
И с Кириллом я не собирался ее мирить, не до этого пока было. Однако его присутствие в доме все же необходимо. Мне нужны отчеты по последним сделкам, а выходить из дома и оставлять ее одну я боялся, поэтому позвал Нечаева к себе с самого утра, надеясь сделать все дела до того момента, как Таня спустится. Не хотелось ее нервировать.
Кирилл пришел в шесть – минута в минуту, сама пунктуальность – с огромной папкой, битком набитой бумагами. Я запустил его в дом, мы обменялись рукопожатиями и отправились в кухню.
– Как у вас дела? – спросил он шепотом, указав взглядом на второй этаж, имея в виду Татьяну.
Вместо ответа показал крест руками и, не скрывая горечи, покачал головой. Никак. Наши дела – никак.
Он все понял, кивнул и больше не затрагивал эту тему.
Татьяна
Сегодня впервые за последние дни я ощутила что-то похожее на голод. С самого утра, едва проснувшись, мне захотелось кофе и мягкого белого хлеба с маслом. Даже слюни потекли, стоило только представить белый ароматный ломоть с хрустящей корочкой.
Я выбралась из постели, умылась по-быстрому и, нарядившись в очередную, особо длинную футболку, отправилась вниз. На уединение не рассчитывала – Бекетов каждую мою вылазку из комнаты неизменно оказывался рядом, но к гостю, который поджидал на кухне, оказалась не готова.
Нечаев сидел за столом, разложив перед собой горы документов. Видать, если Бекетов не шел на работу, то работа шла к нему сама. На столе две кружки с кофе, значит, хозяин тоже где-то поблизости, просто отлучился. Я замерла на пороге, глядя на бету. Чувствуя, как кольцами сжимается неприязнь, отторжение этого волка.
Он оторвался от бумаг и поднял на меня внимательный серьезный взгляд:
– Привет, – тихо, спокойно.
Я кивнула – это все, на что меня хватило. Кирилл был свидетелем того страшного вечера, человеком, невольно спасшим меня от самого страшного, а потом равнодушно скинувшего на руки полупьяному медбрату. Я его ненавидела? Нет. Скорее, глядя на него, испытывала очередное жуткое разочарование. Я его считала другом… раньше. Сейчас – чужаком. Идеальный бета для Бекетова, такой же хладнокровный и жестокий, поддерживающий во всем. Руслан правильно выбрал его своим замом, не прогадал.
Аппетит пропал, но сбегать от Нечаева сломя голову не хотелось. Перед ним страха не было, наверное, потому что начала злиться, едва завидев этого оборотня.
Стараясь не смотреть в его сторону, подошла к ящику, достала кружку, сделала кофе, безбожно его пересластив, потому что рука дрогнула. Потом подумала и решила, что от булки с маслом не стоит отказываться. Почему я должна лишать себя хоть какого-то удовольствия из-за постороннего оборотня? Развернулась, чтобы подойти к холодильнику, и буквально влетела в Кирилла, который подошел сзади, бесшумно, будто тень. От неожиданности вздрогнула, едва не закричав. Он стоял, въедливо рассматривая меня, упрямо поджав губы. Еще один упертый волк на мою голову. Тоже озаботился получением прощения?
Ни слова не сказав, отступила в сторону. Я осторожно мимо него двинулась дальше к холодильнику.
– Поговорим? – произнес сдержанно.
– Без проблем, – и снова замолкла, достав масло.
В тишине прошло минут пять. Он молчал, наверное, ожидая от меня пламенных обвинительных речей, а мне нечего было сказать. Я методично сооружала бутерброд, размышляя о том, куда подевался хозяин дома.
– Как твои дела?
Удивленно выгнув брови, посмотрела на него. Дела? Его интересовали мои дела? Серьезно?
– С какой целью интересуешься? – подозрительно нахмурилась, не ожидая ничего хорошего.
– Просто хочу знать, – осторожно пожал плечами.
– У меня все хорошо, – заученная фраза, в которой нет и капли правды, – это все? Разговор окончен? Или есть еще что-то, что тебя интересует?
– Таня, я знаю, что тебе сейчас не до этого, но я извиниться хотел.
Черт, тошно-то как. Еще один извиняющийся на мою голову! Что же им все неймется? Мне было бы проще, если бы они все меня просто игнорировали, не замечали.
– Я давно хотел прийти, но… – развел руками, подразумевая сложность всей ситуации в целом.
– Не стоило утруждаться, – отмахнулась, пренебрежительно плечом дернув.
– Стоило… я ведь когда вез тебя в Черные Тополя, не мог ничего пояснить, Руслан сам должен был тебе все рассказать. Понимаешь? – закончил тихо.
– Это-то я понимаю. Мне вот неясно, зачем меня сюда привезли, чего вы все ждете от меня. Просто не понимаю! Сожалеете, что так все вышло? Я тоже. Хотите прощения – забирайте, мне не жалко. Думаете, что все можно исправить и начать с начала? – жестко усмехнулась. – Ваше право. Со своей стороны могу сказать только одно: я ничего не хочу восстанавливать. Выжила же вас всех! И дальше прекрасно справлюсь. Если бы могла уйти – давно ушла бы, не оглядываясь! И прошу, не надо меня душить своим сожаление, раскаянием. Мне все равно! Понимаешь, Кирилл, все равно!
– Я понимаю, ты обижена…
– Серьезно? Думаешь, то, что я испытывала тогда, да и сейчас, это обида? – моему сарказму не было предела. – Простая детская обида?
– Я такого не говорил, – насупился бета, – что она детская… наверняка очень болезненная и глубокая.
– Да ты, как я посмотрю, в дипломированные психологи заделался? – цинично огрызнулась.
Нечаев молчал, настороженно рассматривая меня. Как мне это все надоело! Все они! Вся эта гребаная стая! Почему нельзя просто оставить меня в покое? А еще лучше дать мне уйти?! Снова хочется сбежать, и я снова давлю провальную мысль на корню. Уже сбегала дважды – один раз чуть не убили, второй – бесцеремонно вернули назад. Нужен другой путь.
– Что? – развела руками, интересуясь причиной его задумчивого внимания к моей скромной персоне.
– Ты изменилась, – протянул он как-то растерянно.
О да, дорогой мой друг, изменилась! Ты даже не представляешь насколько! Располовинилась!
– Вас за это благодарить надо! – холодно отрезала, чувствуя, как в груди давит.
Больше нет ни сил, ни желания с ним разговаривать, поэтому забрала кружку, тарелку с бутербродами, которые по-прежнему мне казались единственной прекрасной частью этого утра.
– До свидания, – кивнув ему, пошла прочь, чувствуя, как смотрит в спину.
Выйдя из кухни, едва не споткнулась, обнаружив Бекетова. Он стоял, подпирая стену плечом,