его милость. — Я не стал комментировать. Сам факт, что он всё ещё может пользоваться ногами после того, как осмелился угрожать Пруденс, был великим и милосердным подарком с моей стороны. — Окей, Харди, я понял, Харрис тебе не нравится, и ты не из тех, кто капризничает. Могу я узнать, что он сделал?
— Дела раздевалки, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. Ферри был игроком НФЛ и знал, что этого объяснения должно быть достаточно для любого. В футболе существовали чётко определённые иерархия и пространство. Тренер мог говорить нам, что делать на поле, работать над тем, чтобы мы стали единой командой, но раздевалка была раздевалкой, и в неё не вмешивались менеджеры или агенты. Если кого-то выдворяли, его просто выгоняли, и всё.
— Сдаюсь. Как ты после вчерашней стычки? Я в курсе, что все обследования в порядке, но лицо говорит об обратном.
— Со мной всё в порядке, я просто подождал несколько минут, прежде чем встать, и хромал из-за судороги. Я в отличной форме. Лицо придёт в норму через пару дней. Вы уже объявили новость?
— Тренер сделает это завтра на конференции. Как продвигается исследование?
— Ну, насчёт Трента я всё ещё сомневаюсь, но Киланд покажет мне самые яркие моменты своего последнего студенческого сезона. Если Питтсбург начнёт неудачно, я уверен, они рискнут всем, выпустив его.
— Да, я тоже в этом уверен.
Ферри протянул руку и взял мой блокнот.
— Мне нравятся твои записи… как насчёт того, чтобы завтра показать их команде?
— Конечно.
— Харди, и последнее: что касается твоего двоюродного брата, я знаю, ты классный парень, но Алекс оказывает слишком большое давление, а мы готовимся к драфту.
Я постарался не фыркнуть. Алекс, мой двоюродный брат, он же тот, кто контролировал мой контракт, мог быть настоящим сукиным сыном. Каждый год он пытался накрутить цену моего контракта, завуалированно угрожая клубу, что может перевести меня в любую другую команду НФЛ по более выгодной цене. Я понимал его точку зрения, но мог понять и точку зрения руководства. Кроме того при желании Алекс мог быть настоящим высокомерным ублюдком, а Балтимор не заслуживал его истерик.
— Сколько лайнбекеров будет на следующем драфте? — спросил я.
— Больше чем обычно.
— Тренер недалеко?
— В конференц-зале вместе со спецкомандой.
— Спасибо за информацию.
Я встал, взял чипсы и, пересекая Замок, отправился на поиски главного тренера. Вошёл в комнату специальных команд, где они просматривали действия игроков. Если в чём Ravens и были хороши, так это в постоянном изучении своих соперников. Никогда раньше я не делил свои дни между тренировками на поле и исследованиями перед экранами.
— Динамит!
— Тренер, у вас найдётся для меня несколько минут?
— Конечно, сынок.
Мы вышли, я открыл пакет с чипсами и предложил ему, пока мы шли к бару.
— К завтрашнему дню у меня будет отчёт об их нападении.
— Хорошо, очень хорошо.
— И ещё, координатор Ферри пришёл ко мне, чтобы рассказать об Алексе.
— Харди, ты здесь уже шесть лет, ты такая же часть команды, как и я, но твой двоюродный брат не раз намекал, что ты можешь принять другие предложения. На этот раз он конкретно сказал, что тебя хотят Cardinals, и ты рассматриваешь это предложение.
— Мне хорошо в Балтиморе, и мне не нужны Cardinals. Я вообще ничего не рассматриваю.
Тренер положил в рот горсть чипсов.
— И ты устраиваешь Балтимор, но мы не можем предложить тебе ту сумму, которую предлагают они, это ясно.
— Тренер, меня всё устраивает в Балтиморе, — повторил я. — Я знаю, что вы уже планируете тактику на драфт и на мою позицию выбираются новички, но будет справедливо раскрыть карты. Я подпишу соглашение о продлении контракта не торгуясь.
Он кивнул.
— А что насчёт Алекса?
— Алекс — мой агент, но подпись всегда ставит моя рука.
— Я доложу президенту, он будет рад узнать, что ты с нами, — кивнул он, похлопав меня по плечу. — Как ты? Вчера ты нас напугал.
— Я в порядке, никогда не чувствовал себя лучше.
— Знаешь, здоровяк, это заметно! Ты твёрдо стоишь на ногах, что даёт нам шанс занять отличное место в этом году и, возможно, выиграть этот чёртов перстень, кто знает?
— Надеюсь, что так, тренер.
Мы доели чипсы и выпили на двоих один Gatorade. Я доверял этому человеку, а он, без сомнения, был лучшим тренером, которого я только мог встретить. Мы несколько минут болтали, пользуясь перерывом, а потом я увидел, как вошёл О', и пошёл ему навстречу.
— Динамит! Скажи, что тебе не ампутируют ни одной руки, ты мне нужен целым для костюма-тройки из камвольной шерсти.
— У меня ещё есть все конечности, спасибо. Мы можем поговорить?
О' испытующе посмотрел на меня.
— Поллианна сегодня забеременела от тебя?
— Боже правый, нет!
— Тогда ты передал ей свои драгоценные яйца.
— O’…
— Никакого, О’. Она подписала контракт, и ничто не отвлечёт меня от того факта, что сегодня утром она пряталась у тебя в квартире.
— Она не пряталась в моём доме этим утром, — солгал я. Конечно, Пруденс пряталась, потому что О' пришла в голову светлая мысль постучать в мою дверь в семь часов, беспокоясь о моей травме, а когда он увидел пустой чехол CK, то всё понял.
— Я не вчера родился, Харди!
— Знаю, поэтому и не стал бы тебе врать. В любом случае, Пруденс не беременна, и я не передавал ей свои драгоценные яйца.
— Так о чём ты хочешь поговорить?
— Ты знаешь, она хорошо справляется со своей работой, иначе ты давно бы её убрал. Хочу быть уверен, что если решу пойти с Пруденс на свидание после Супербоула, она всё равно будет у тебя на счету.
— Не я босс, а Тилли.
— Да ладно, хочешь сказать, что твоё слово не имеет значения? Кто захочет в это поверить?
— Не надо меня умасливать, Харди МакМиллиан, я не дурак. Что именно ты хочешь?
— Уверенности в том, что если мы будем соблюдать договор, вы продолжите сотрудничество с ней в следующем сезоне.
— Допустим, вы действительно подождёте до конца контракта, во что я совсем не верю, и, допустим, вы действительно будете вместе, во что я глубоко верю, но в следующем году всё равно возникнет проблема. Есть пункты, согласно которым она не может оказаться в твоей постели, независимо от того, являетесь вы уже парой или нет.
— Ты знаешь, кто составил контракт о конфиденциальности?
— Твой двоюродный брат.
— Тогда ты уже знаешь, зачем он это сделал, и цель была не в том, чтобы ограничить наш личный выбор.
— Тогда, раз уж