– Что такое, Ада? Думаешь, была бы девочка?
Его голос такой легкий, теплый. Будто мужчина надо мной подтрунивает, насмехается. Ловит мою ладонь и ведёт за собой. Ничего больше не добавляет, молчит.
И… улыбается.
Наслаждаюсь теплом его ладони, как мужчина касается пальцами костяшек. Гладит, пока не выводит меня из этого жуткого места. Кивает своим людям, не отпуская меня.
Держит ещё ближе, пока мы не оказываемся на втором этаже, в его спальне. Халида даже не смущает, как показательно он меня ведет. При всех обозначает, что я…
Его.
– Хал…
– Я предупреждал, что ты нарываешься. Вот, Ада, нарвалась. Теперь будешь спать здесь. Постоянно. Достаточно четко, кто ты мне.
– Я думала, что ты не держишь шлюх в своей постели.
– Я думал, что ты не шлюха.
– Ты!
– Ша, Ада.
Мужчина сбрасывает рубашку, позволяя любоваться своим телом. Литыми мышцами, шрамами. Они мне нравятся. Неправильно и дико, не нравятся. Действительно варвар.
Мой личный захватчик.
– Я говорю, ты киваешь. Поняла? – киваю, вызывая широкую улыбку. Это как удар в солнечное сплетение. Даже дышать не могу от того, насколько красив сейчас Халид. – Отлично. Турай не моя невеста. Ни в прошлом, ни в будущем. Никогда не называлась и официально я ничего не обещал.
– Но… Она живет с тобой.
– Под моим контролем и наблюдением. Я несу за неё ответственность.
Халид отвечает легко и четко. Не задумывается, не играет со мной. А я забираюсь на его кровать, позволяя себе такую вольность. Поджимаю ноги, отчего платье задирается.
Ловлю взгляд мужчины и прикрываясь подушкой. Чувствую себя маленькой перед Халидом. Не слабой но… Открытой, да. Лучшее слово. Беззащитной и с надеждой. Что не тронет, не ударит по нутру.
– Я говорю это раз, без повторений. Чтобы никаких скандалов и прочего. Турай не станет моей женой.
А кто станет?
Почему меня так душит от этого вопроса? Невозможности задать. Это… Не то, что меня волнует и беспокоит. Сущий пустяк, который не имеет значения. Не моё дело.
Но пальцы подрагивают, когда Халид их сжимает в своей ладони. Перебирает, гладит. Заводит мотор в груди так, что не выдерживаю. Прикрываю глаза, сдаваясь.
Секунда, всего секунда. Я цепляюсь за ниточку своей силы и отстраненности. Оттолкну мужчину. Но сейчас… Ловлю его тепло и близость, как грубые пальцы так нежно рисуют узоры на запястье.
– Это ясно, Ада?
– Да.
– Отлично, - ещё одна улыбка. Да что ж такое? Чувствует, что сегодня может додавить меня? – Идём дальше. Твой статус – пшик. Ты мать моего сына, как минимум. Это выводит тебя из любых статусов, любого положения. Выше всех в этом доме. Ты подле меня, Ада, моя женщина.
Его… женщина.
Хочется ухмыльнуться, насколько это просто звучить. Никаких обещаний, в которые я бы не поверила. Или тех статусов, что мне нужны. Любовнице, содержанка…
Женщина.
– Моя, - повторяет, надавливая. Будто пытается вдолбить.
– И сколько ещё таких «твоих»?
– Ох, ебать.
Мужчина закатывает глаза, забираясь на кровать полностью. Укладывается рядом, а после тянет меня на себя. Заставляет оседлать и упереться спиной о его колени.
Касаюсь горячей кожи, стараясь сместиться, перенести вес на колени. Он ведь ранен, почему Халида совсем не беспокоит это? Таскает меня, напрягается. И не выглядит уставшим.
– Ты в моем доме, колючка. С моим сыном.
– Нашим, - поправляю и понимаю, что попалась. Черт.
– Согласен, нашим. В моей спальне, Ада, куда я никого не водил. Достаточно прямой ответ?
– Не ответ.
– Одна такая. Другую бы грохнул за такое самоуправство, поняла меня? За мозгоебку, за истерики. И то, что нарушила приказ и ворвалась в операционную – тоже.
– Ты мне ничего не приказывал.
– Лука, Кемаль. Они – после меня, если что-то случится. Слушаешься Луку, его нет – Кемаля. Это ясно? Беспрекословно выполняешь всё. Я – Цербер, Ада. Сегодняшнее нападение повторится. Не раз, не два. Но мне нужно знать, что ты всегда в безопасности. Независимо от того, где я. Понимаешь, колючка?
– Да, я… Мы можем сделать вид, что следующих минут не было? Выпали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не жду ответа, потому что просто ложусь на мужчину. Вытягиваюсь во весь рост, обхватывая его за шею. Какая-то потребность в близости. Почувствовать дыхание, наплевав на все. Вот так.
Он и я.
Без сомнений и страхов.
Халид ничего не говорит, просто гладит меня по волосам. Наклоняется, чтобы поцеловать в затылок и притянуть ближе. С ним так хорошо сейчас, легко. В эту секунду.
Мне нравится лежать на нем. Поднять взгляд и встретится с черными омутами. Что-то… личное сейчас, о чем никогда не могла представить. Кожа покрывается мурашками, а дыхание спирает в груди.
– Ну что ты, Ада. Со мной всё хорошо, - голос Халида пропитан удивлением, беспокойством. – Я не умру, не так. Веришь мне?
– Не верю словам и обещаниям. Они подводят.
– Тогда даю тебе слово, Ада. Я не умру.
– Я поняла…
– Лежи!
Крупная ладонь придавливает обратно. Халид обхватывает меня руками, сжимает. Не дает уйти, сохраняя наш странный кокон. Когда мои ладони гладят его грудь, его – мою поясницу и ягодицы.
И в этом нет ни капли пошлости. Какая-то непривычная нежность, к которой я оказываюсь не готова. Выясняется, Халид мягкостью может бить сильнее, чем жестокостью.
– Ты сама сказала, колючка, что мне нужно отдыхать, раз ранен. Вот и лежим. Оба. Ещё какие-то вопросы? Трахаю я только тебя, Турай здесь в качестве гостьи. Сыну я вреда не причиню. Теперь дашь мне немного спокойствия?
– Угу.
И мы просто лежим, словно целую вечность. Молча, нарушая тишину дыханием. Я растворяюсь от касаний мужчины. Его пальцы гуляют по телу, зарываются в волосы.
И мне так хорошо.
Что не хочется никуда бежать.
Глава 32. Ада
– Стоило пойти в душ со мной.
Валяюсь на кровати, наблюдая за Халидом. У меня сегодня стресс, могу позволить всё. А потом уже буду задумываться над своим поведением и делать что-то дальше.
Тем более, что сам мужчина ведёт себя странно. Словно ему не бок прострелили, а голову. И влили что-то веселящее в кровь, чтобы перестал был устрашающим бандитом.
Халид возвращается в спальню полностью голый, только полотенце набросил на бедра. Ткань словно трещит на нем, вот-вот упадёт вниз. А я любуюсь.
Не должна, ага.
Но смотрю, как капли воды стекают по мышцам, вырисовывая шрамы мужчины. Он покрыт ими, карта его жизни. И когда Халид подходит ближе – я протягиваю руку, касаюсь.
– Промахнулась, Ада, хватать нужно ниже.
– Ниже не так интересно.
Поднимаюсь, свешиваю ноги с кровати. Пах мужчины практически напротив моего лица, но я запрокидываю голову. Веду пальцами по темной дорожке волос.
Пальцы трут старый загрубевший шрам. Видимо, ещё с детства. Глажу, видя, как напрягается Халид. Мускулы превращаются в сталь, которой так хорошо касаться.
– Ада. На члене тоже шрамы есть, проверь.
– Нет их там.
Как малыш познает мир, так я сейчас познаю тело Халида. Мелкими перебежками от бедра до живота. Глажу теплую кожу, ласкаю. Собираю пальцами капель холодной воды.
– Ада. Не играй.
– Я просто… Хочу тебя касаться. Это тоже запрещено?
– Касайся.
Халид хватает скрученную полоску полотенца, стараясь сбросить. А я сжимаю его ладонь, останавливая. Немая борьба, только взглядами. С желанием не подчиняться.
Ткань натягивается, выдавая возбуждение мужчины. Края полотенца падают в сторы, открывая вид на стояк мужчины. И любое сопротивление становится бессмысленным.
– Я просто собиралась посмотреть на шрамы, - заявляю, отодвигаясь подальше. – Остальное меня не интересует.
– Что такое, фетиш на шрамы? Тогда ты конкретно попала, колючка.
– Переживешь. Просто интересно было. Их столько… - во рту собирается слюна, от больного желания коснуться губами отметины. – Слишком много, Халид. Разве их нельзя… Удалить?