пригрелся на руках и отдыхает.
Несколько минут хожу по комнате с Яшей на руках, не решаясь идти на кухню. Не представляю, как смотреть в глаза Курту после его слов. И злюсь на него, если честно.
Так играть, а потом вылить на меня ушат холодной воды. Даже не на меня, за моей спиной, подруге в лицо!
Наверное, хотел ее впечатлить, шортики запомнились.
Кобель.
— Ну что, Яша, отомстим?
Мягкой поступью крадусь на кухню. На плечах висит пригретый друг, его голова лежит в выемке ключицы, а хвост мирно болтается в районе моего пупка.
Хороший мальчик, лежи, лежи, сейчас у тебя будет первое тесное знакомство с мудаком.
М̶у̶д̶а̶к̶ Вова меня не замечает. Сидит, сгорбившись над столом, работает руками.
Перед ним кастрюля с водой и гора очисток. С энтузиазмом за работу взялся, ты посмотри. На все ради еды готов.
Продуктовый шлюх.
— Думал, ты отрубилась, — хмыкает он, не поворачивая головы. А зря, тут кое-кто готовится к теплому знакомству.
— Переодевалась, — прохожу мимо него, ненароком проводя хвостом Яши по татуированной шее.
Вова неуютно ерзает на месте, но от чистки картохи не отрывается. Хм.
Открываю холодильник — все продукты разложены по полкам, даже придраться не к чему. Образцово-показательный сожитель.
— Открой пивас, будь другом, — просит великий чистильщик.
Наглость второе счастье, а у него и за первое, ей-богу! Интересно, в какой момент он решил, что мы друзья? Где-то между пухлым денежным конвертом и «безнадежной» видимо.
Достаю бутылку и мощно хлопаю дверцей холодильника, чтоб привлечь его внимание. Ноль. Зеро. Вова сосредоточен, глух, слеп и почти нем.
Но как там говорят, месть — это блюдо, которое подают холодным. Что ж, подождем, охладимся.
Достаю открывашку, снимаю с Bud крышку, ставлю темную бутылку перед Куртом.
Тот достает очередной клубень и тянется к пиву. Делает глоток, издает утробный стон удовольствия и тут же берется за очередную картофелину. Вижу цель — не вижу препятствий, блин!
Ополаскиваю сковородку, Яша, большой любитель воды, тянется под теплые струи и даже порывается сползти в раковину, устроив там импровизированный бассейн. Не-не-не, красавчик, полежишь в своей поилке чуть позже. У тебя миссия.
Вова дочищает последнюю картофелину, забрасывает ее в воду с громким «бульк» и стучит рукояткой ножа по столу.
— Очко! — самодовольно радуется он.
Я подсовываю ему под нос разделочную доску, Яша с любопытством вытягивает мордочку в направлении новой — большой и теплой — шеи. Тшш, малыш, рано. Тут нож в руке, можем довести человека.
Вова откладывает нож и снова тянется к бутылке. Откидывается на стуле и присасывается к горлышку.
— Ты меня не щадишь, — поворачивается и заглядывает мне в глаза.
«Как и ты меня» — мелькает в голове.
В первое мгновение он не замечает, что на него смотрят двое. Дарит мне классическую усмешку и свет зеленых-зеленых глаз. А потом Яше надоедает изображать ледяную фигуру и он подаётся навстречу новому лицу.
Вова дёргается, словно получил разряд электрошока, и заваливается вместе со стулом на пол. По пути хватается за стол в попытке удержаться, но лишь сбивает тазик с очистками. С диким грохотом валится он, стул и пара матерных слов из его уст.
— Зараза! — подкрепляет Вова тираду и отползает к окну, сметая с плеч картофельную кожуру. — Ты что творишь? — бросает гневное уже мне.
— Яшу выгуливаю, — улыбаюсь и поглаживаю питона по чешуе.
Питомец нового знакомого не оценил и решил вернуться в исходную на мою ключицу. Предатель, думала, хоть пошипит для эффекта.
Хотя Вова итак впечатлён: сидит, вжался в батарею, лицо сочетается по цвету с занавесками. Такое же серое с зеленцой. Так тебе, врун и ловелас.
— Какого хрена, Зинок? — немного отойдя от шока, выплевывает Курт.
Встаёт на ноги, сбрасывая шкурки с ног на пол, отряхивается, но ближе не подходит.
— Так и до сердечного приступа довести можно!
— Только тех, у кого оно есть, — равнодушно бросаю я.
Наклоняюсь, поднимаю миску, ставлю стул вертикально.
— Что?
— Сердце. Для сердечного приступа нужен важный орган, а ты им не обременен, — горько заключаю, избегая встречаться с ним взглядом.
Блин, всё-таки выдала себя с потрохами.
Отхожу к раковине, достаю веник и совок из-под нее, разворачиваюсь обратно к Вове. Он имеет наглость смотреть мне прямо в глаза с привычной усмешкой. Отошёл уже? Устроить им с Яшей тет-а-тет?
— Так ты из-за подружки своей что ли? — роняет он.
— Что ли, — передразниваю его и начинаю сметать очистки в совок.
Мастак за спиной обливать грязью.
— Извиняться не буду, — спокойно говорит он и опирается о подоконник позади.
— Конечно, не будешь, — снова строю гримасу. Ещё бы дождаться от него хоть слова извинения! Эгоист чертов.
— В свою защиту: она первая начала, — говорит нахал.
— Чего?! — поднимаю на него взгляд. Геля никогда обо мне такого бы не сказала!
Никогда!
— Наехала с порога. Я защищался, — поднимает перед собой руки, разводя ладони в сторону.
Ах ты!!! Защищался он! Мной!
Я не часто чувствую всепоглощающий гнев, ярость, и все эти негативные эмоции захлестывают меня с головой до потемнения в глазах. Но сейчас… Вот удод! Даже не осознаю, в какой момент делаю этот шаг к Курту, как одним ловким движением снимаю Яшу со своей шеи и закидываю на тощие плечи мудака напротив.
Раздается не очень мужественный вскрик, и только тогда красная пелена с глаз спадает.
Картина перед глазами, всем Пикассо фору даст: бледный, как смерть, Вова, оцепеневший от ужаса, добела сжимает пальцами бедный подоконник под собой.
Яша, чувствуя незнакомца, не очень доволен и пытается найти удобное место, передвигаясь от плеча, через шею к плечу. И кто тут теперь Безнадёжный случай?!
— Что тут?… — на пороге появляется Геля и застывает. Расплывается в довольной улыбочке. — А-а-а-а, — тянет она. — А я думаю, кто тут визжит, как сучка.
Подходит ко