Кругом захохотали:
– А ты что нагородил, Решето? Решето ты и есть, к тому ж дырявое!
– Ну, значит, – не сдавался Решето, – это царь Пелий хотел пополнить свою обнищавшую казну за счет златого руна!
– Довольно! – сказала Людмила Григорьевна. – Вы мне надоели, сударь. Подите, подите с глаз моих!
– Как же, милостивая государыня? – с искренним ужасом спросил Решето. – Как же уходить, коли я еще поесть даже не успел? А дома у меня, сами знаете… семеро по лавкам, да и те лаптем щи хлебают… Я мясца, может, с самой Пасхи не отведывал… дозвольте хотя бы куснуть…
– Ах вы, наглец! – страшно возмутилась Людмила Григорьевна. – Когда бы вы сказали, что жалеете покидать мое общество, что страшно вам утратить мою дружбу, я, конечно, смилостивилась и позволила бы вам остаться. Но коли вы так меркантильны… коли вы от меня жаждете только удовлетворения своему ненасытному желудку, то подите прочь и не смейте больше появляться пред моими глазами! Подите, подите! – вскричала она, вскочив со стула и мотая головой. – Наслушалась я ваших бредней, дайте теперь с нормальным человеком говорить.
– С нормальным человеком? – обиженным, дрожащим голосом выдавил Решето. – Это для вас девка, беглая из крепости, – человек?! Ну, коли так, прощайте навеки!
И он опрометью кинулся прочь.
– Навеки, – пробормотала Людмила Григорьевна, – это значит самое большее неделя.
– Да что вы, чаровница, разве выдержит Решето без вашего общества целую неделю? – сюсюкающим, чрезвычайно подхалимским голосом произнес Чиж (а может быть, Стрекулист). – Ручаюсь, что не поздней чем через три дня вновь обременит он вас, прекрасная дама, своим обществом!
– Готов побиться об заклад, это случится уже завтра, – пробормотал еще какой-то человечек, весьма незначительного и поблеклого облика, как и все, здесь присутствующие, и точно так же годившийся на прозвище как Чижа, так и Стрекулиста. – По рукам, что ли?
– По рукам! – азартно вскричал первый. – Разбейте, владычица!
Людмила Григорьевна рассеянно махнула на них затянутой в черную перчатку рукой, не сводя глаз с Ирены:
– Что пустое мелете? Поспорили бы лучше, кто в самом деле эта особа, которая так лихо затолкала в лужу наше несчастное Решето!
Чиж и Стрекулист, а также все прочие воззрились на Ирену, словно только сейчас про нее вспомнили.
– Ну а что тут спорить, богиня? – раздалось чье-то недоуменное блеяние.
– Сразу видно, крепостная девка, обокравшая своего господина и бежавшая в его плаще, – рассудил Стрекулист (а может, и Чиж).
– Я не крепостная и не девка! – вскричала Ирена яростно. – Вы пользуетесь тем, что я одинока и беззащитна, однако, лишь только я доберусь до родного дома, я нажалуюсь на вас брату, и он немедля вызовет вас на дуэль за вашу бесцеремонность!
Стрекулист (или Чиж) ощутимо побледнел и сделал попытку спрятаться за худенькую спину госпожи Макридиной.
– А где ваш дом, позвольте спросить? – осведомилась та.
– В Санкт-Петербурге! – гордо сказала Ирена.
– Не тушуйся прежде времени! – посоветовал своему приятелю Чиж (или Стрекулист). – Пускай она сначала туда доберется!
– Знаете, милая моя, – холодно проговорила Людмила Григорьевна, – вы говорите такие вещи, в которые трудно поверить здравомыслящему человеку. Ну, предположим, я допускаю, что вы не крепостная девка, ибо слишком хорошо образованны. К тому же весь строй вашей речи выдает в вас человека приличного, может быть, даже и впрямь из общества. Но каким бы это образом жительница столицы оказалась в нашем захолустье?!
Ирена понимала, что эта женщина – ее единственная надежда на спасение. Было в Макридиной многое, что привлекало ее; не меньше было и того, что отталкивало, однако сейчас она закрыла глаза на все то неприятное, что обнаруживалось в Людмиле Григорьевне, и постаралась увидеть в ней только благое. Тем паче что здесь совершенно не от кого было ждать помощи: спутники Макридиной казались сущими свиньями, заколдованными этой провинциальной Цирцеей.
– Простите, Людмила Григорьевна, – сказала она смущенно, – я не могу открыть вам всех своих обстоятельств. Скажу только, что поехала к своим знакомым, рассчитывая на их гостеприимство, однако была по пути… была по пути ограблена и спаслась от этих разбойников только чудом. Не более чем час с той поры прошел!
– Какие чудеса вы говорите, милочка моя! – весело воскликнула Людмила Григорьевна. – Да у нас уже лет пять как не было ни единого грабежа на большой дороге. Где же вы эту шайку отыскали?
– Это была не шайка, – глухо проговорила Ирена. – Это был один человек… а впрочем, я не совсем уверена, был ли он человеком. Огромного роста, заросший грязью так, что не различишь черт его лица, что уж говорить об одежде… Я поначалу думала, что на нем рваные сапоги, а оказалось, что это ноги его до такой степени грязью поросли!
– Так-так, – задумчиво кивнула Людмила Григорьевна. – Что-то в этом роде я уже слышала. Видели люди какое-то чудище вроде того, что вы описываете. Но странно, что оно на вас напало. Раньше оно от людей, напротив, шарахалось, таилось. Видать, совсем оголодало или ума лишилось. А впрочем, что это я о нем этак – в среднем роде? Есть у меня подозрения, что чудище ваше – не кто иной, как мой крепостной Савелий Поздняков. Его рекрутом взяли, а он возьми да и сбеги на полпути к воинскому приставу. Еще весной это было. С тех пор у родных не объявлялся. Если это он, то как раз хватило у него времени и одичать, и озвереть, и на добрых людей начать кидаться. А кстати, далеко ли отсюда это приключилось?
– Да примерно в версте, ну, в полутора, – неуверенно ответила Ирена.
– В лесу, говорите вы?
– Да. На Чертовом мосту.
И прикусила язык. Нельзя, нельзя наводить на свой след! Ох же болтушка! Но, может быть, Макридина не заметит обмолвки?
– Значит, говорите, он вас ограбил? – задумчиво проговорила Людмила Григорьевна, пристально глядя на Ирену. – И что взял?
– Отнял коня, – неловко соврала та. – Отнял мою одежду, обувь, все вещи и деньги…
– Очень странно, – сказала Людмила, и глаза ее насмешливо блеснули. – Разбойник забрал все ваши вещи, платье, белье, башмаки, но оставил вам плащ. А этот сарафан и сорочка были даны вам в возмещение ущерба, вместе с лаптями? Какой, однако, любезный грабитель вам попался! Вы сказали, что были ограблены примерно час тому назад, однако пешком от Чертова моста добраться сюда за час никак невозможно. Просто никак! Поверьте, я эти места хорошо знаю. Значит, вы ехали верхом. Значит, разбойник оставил вам коня. Но это уже совершенная сказка, совершеннейшая!
– Сказка, истинный крест! – поддакнул кто-то из мелкопоместных, доселе скромно молчавших по стеночкам. – А попросту вранье!