Убедив ее, что ничего не натворила, напротив подверглась нападению озверевшего растения, я заперлась у себя в комнате, чтобы избежать встречи с Лерикой, когда та вернется.
У меня не было никаких предположений, зачем Лерике подстраивать мне все эти нападения. Но почти не оставалось сомнений в ее причастности. Очень кстати я вспомнила, что в тот день, когда в Башне Ветров на меня напали живоротки, не только Найт знал о нашей встрече. О ней знала и Лерика. Я сама рассказала ей перед уходом. Что правда, я не говорила, где назначена встреча, но проследить за мной Лерике не составило бы труда.
Меня смущало только одно. Сиан говорил, что создать живоротков под силу далеко не любому магу, только сильный лунит может это сделать. Да и открыть портал на территории академии, где стояла защита от проникновения, под силу только сильному луниту. А самыми сильными считались луниты с фазой полнолуние. Лерика же еще в начале нашего знакомства сказала мне, что у нее фаза молодой месяц, которая считается одной из самых слабых. Она, конечно, могла меня обмануть, но я прекрасно помнила, как профессор Сальфин без конца вздыхал по поводу плачевных способностей Лерики по части лунной магии. Вряд ли студентка могла бы обмануть опытного преподавателя Драголуна.
Но даже несмотря на это, после сегодняшнего происшествия я уверилась, что за всеми нападениями на меня стоит не кто иной, как моя соседка. Она была единственной, кто меня видел. Она знала о моей встрече с Найтом. Именно она открыла портал, впустивший упырей, которые пытались на меня напасть. Слишком много совпадений — так не бывает.
Оставалось только найти причину. Почему Лерика хочет навредить мне? Впрочем, только ли навредить? Все это очень было похоже на то, что меня хотят убить. А значит, причина должна быть очень существенной.
Однако… мы живем с Лерикой в одной комнате. Как я теперь буду засыпать ночью, зная, что через гостиную находится человек, который почему-то хочет моей смерти?
Не понятно только, почему Лерика ни разу не попыталась напасть на меня, когда я спала. У нее было масса возможностей для этого.
Оказалось, впрочем, я зря переживала, что не смогу заснуть. Видимо, поиски ответов на все эти бесконечные вопросы, так измучили меня, что усталость взяла надо мной верх, потому что я даже не заметила, как провалилась в сон. И в сновидении, которое пришло на смену реальности, от яркого солнца, заливавшего все вокруг, воздух был похож на янтарь…
— Ты, правда, умеешь их создавать? Покажи! Я хочу это увидеть! — с возбуждением в голосе воскликнула синеглазая девушка лет пятнадцати.
Она стояла возле открытого окна библиотеки, с ее темными волосами играл ветер, то бросая их ей в лицо, то заставляя порхать над подоконником, словно они — крылья бабочки.
Внезапно пришло осознание, что эта девушка — я. Только совсем юная. А значит, мое сновидение — это еще одно воспоминание из прошлого.
— Да ничего особенного, — произнес юноша, который стоял тут же, возле окна, но с другой стороны — прямо напротив меня.
Знакомый голос, высокий рост, темные волосы, глаза цвета янтаря — передо мной был семнадцатилетний Найт. Он говорил напоказ равнодушно, но я видела — ему льстит мой интерес. На самом деле Найту очень хотелось произвести на меня впечатление, очень-очень хотелось увидеть, как я восхищаюсь его умениями, но он старательно скрывал это, поэтому я тоже сделала вид, что ничего не замечаю. Однако мне это показалось весьма милым.
— Видишь этого мотылька на раме? — спросил он, глядя за мое плечо.
Я непроизвольно обернулась и, увидев сидящее на деревянной раме окна желтоватое насекомое с бархатистыми крылышками, едва не вскрикнула, однако Найт прижал палец к моим губам и произнес:
— Ш-ш-ш, тихо, спугнешь.
Я стояла, не шевелясь, и морщилась — я любила наблюдать за полетом бабочек и мотыльков, но вблизи они мне не нравились и даже пугали. Однако когда я увидела краем глаза, как Найт приподнял руку ладонью вверх, любопытство пересилило страх.
Над поверхностью его ладони ткалось, словно прямо из воздуха, золотистое сияние. Оно становилось все насыщеннее, пока не стало густым, как мед.
— Это он — дар солнца? — не отводя завороженного взгляда от ладони Найти, спросила я.
— Угу, — отозвался Найт, сосредоточенный на том, что делает.
Тут золотистое сияние оторвалось от его ладони и поплыло в мою сторону. Я непроизвольно отстранилась.
— Не бойся, — сказал Найт. — Смотри.
И я смотрела. Золотистый шар медленно подплыл к мотыльку, который до последнего не чувствовал подвоха, а когда его бархатистые крылышки трепыхнулись, было поздно. Сияние цвета меда рванулось к насекомому и вмиг словно проглотило его. Я видела мотылька внутри этого шара, похожего на маленькое солнце. Прямо в воздухе шар продолжал густеть и уплотняться, оставаясь при этом прозрачным и сияя, как драгоценность, пока наконец в подставленную заранее ладонь Найта не упал большой круглый кусок янтаря с застывшей в нем маленькой желтой бабочкой.
Какое-то время я не могла отвести взгляда от созданного прямо у меня на глазах янтаря. Потом вдруг внутри кольнуло страхом за насекомое.
— Бабочка же умрет! Найт, освободи ее!
— Как скажешь, — с легкой досадой произнес Найт, видимо, разочарованный тем, что я вместо того чтобы восхищаться его умениями, думаю о насекомом.
Но все же он выполнил мою просьбу. Янтарь прямо у меня на глазах подернулся волной, словно поплыл, медленно превращаясь из твердого камня в бесформенный сгусток золотого света. А уже спустя несколько мгновений с ладони Найта, расправив крылья, вспорхнул мотылек и вылетел в раскрытое окно.
Я с облегчением выдохнула и повернулась к Найту. Какое-то время с интересом смотрела ему в лицо, потом сказала:
— И как же в тебе уживаются одновременно дар солнца и лунная магия?
Найт пожал плечами — и снова как будто равнодушно, но я заметила, что его настроение улучшилось. Видимо, потому что мое внимание опять принадлежало ему, и это еще раз показалось мне милым.
— Смешение кровей, — ответил Найт. — Дар солнца достался мне по наследству от деда, а лунная магия — от бабушки, которая принадлежала к одной из родовых ветвей Селенантов.
Я хмыкнула заинтересованно.
— А правда, что дар солнца нейтрализует лунную магию?
Найт склонил голову чуть набок.
— Только днем, — ответил он. — И то не всегда.
— И от чего же это зависит?
Найт впервые улыбнулся — очень сдержанно, словно улыбаться было для него непривычно.
— От удачи.
Мое лицо разочарованно вытянулось — я была уверена, что Найт просто ушел от ответа.
Он тем временем посмотрел в окно — в ту сторону, куда улетела бабочка.
— Ты же знаешь эту легенду, что мотыльки — это души давно вымерших драконов? — спросил Найт.
Я внутренне напряглась, но ответила: «Да».
— Ты веришь в это? — Найт посмотрел мне прямо в глаза.
Почувствовав, как у меня резко испортилось настроение, я нахмурилась и с обидой на Найта сказала:
— Не хочу об этом говорить. И вообще ты мне надоел. Пойду искать Сиана.
С этими словами пятнадцатилетняя я отошла от окна, оставив Найта одного, а взрослая я… проснулась.
Когда сон окончательно развеялся, я приподнялась на постели и опустила взгляд на перстень с янтарем у меня на руке.
Раньше мне приходило в голову, что в перстне, возможно, заточена душа настоящей Наис, и именно он посылает мне эти сны-воспоминания. Но теперь я знала, что они мои собственные — ко мне медленно, капля по капле, возвращается память. Но почему-то пока только через сновидения.
Этот сон принес целый сонм вопросов. Они толпились у меня в голове, оттесняя друг друга. Янтарь на ладони Найта… Дар солнца? Это явно была магия, но не та, которой пользовались луниты. Другая. Если лунная магия черпалась из лунного света, то, похоже, магия, которую показал мне Найт, черпалась из света солнечного.
Почему-то я думала, что здесь существует только лунная магия, другой нет. Видимо, по той простой причине, что я видела только ее. Но ведь при мне Найт пользовался только магией луны. Почему? Во сне пятнадцатилетняя я спросила его, правда ли, что дар солнца нейтрализует лунную магию, и Найт ответил «да», хоть и с некоторыми оговорками. Но ведь это именно он сказал мне, что нейтрализовать лунную магию может только фаза темная сторона луны.