— Так вот. Учитывая, что должность Господина Распределителя Драголуна переходит в нашей семье по наследству уже много поколений подряд, смело можно утверждать, что мы знаем о фазах лунной магии больше, чем кто либо. Каждый лунит рождается с определенной фазой и в течение жизни она не изменяется.
При этих словах мои плечи невольно опустились. В глубине души я надеялась, что Марин Бриант ошиблась, и изменение фазы вещь не такая уж невозможная, но в итоге мои надежды не оправдались.
— Однако в Драголуне все же был случай, когда у одного адепта изменилась фаза лунной магии, — продолжал Мантимор, и я мгновенно ожила.
Альбинос смотрел на меня так внимательно, будто это я должна была рассказать ему что-то интересное, а не он мне.
— Всего лишь один единственный случай, мисса Наис, — сказал Мантимор. — Я слышал об этом от своего деда, который занимал должность Господина Распределителя пятьдесят лет назад.
— Кто… — напряженным от волнения голосом спросила я, — кто был этим адептом?
— Этим адептом, — отвечал Мантимор, — а точнее адепткой, была Линор Селенант.
И добавил после секундной паузы:
— Ваша бабушка, мисса Наис.
Хлопнули распахнувшиеся настежь ставни, и в кабинет Господина Распределителя ворвался порыв ветра. Висящая на крюке над столом большая птичья клетка слегка зашаталась, скрипнула ее раскрытая дверца.
Некоторое время я наблюдала, как утихает пошатывание клетки, а когда она почти остановилась, снова повернулась к Мантимору.
— Линор Селенант поступила в Драголун, когда ей было восемнадцать, — продолжал он. — У нее была фаза полнолуния, как и у всех Селенантов. Однако через какое-то время ваша бабушка слегла с тяжелой болезнью, а когда вернулась, несколько месяцев спустя, ее фаза изменилась.
— Темная сторона луны? — предположила я.
Мантимор медленно кивнув, прикрыв при этом веки.
— Верно, мисса Наис, у нее обнаружилась фаза темная сторона луны.
— Что с ней было дальше?
Мантимор издал тяжелый вздох и опустил глаза.
— В последствие болезнь взяла над ней верх, она перестала посещать занятия в Драголуне, и вскоре… умерла.
Я невольно прочистила внезапно пересохшее горло.
— Однако вот что странно, — снова поднял на меня взгляд Мантимор. — На фамильном кладбище Селенантов нет могилы Линор Селенант. Ходили слухи, что похоронили ее где-то в лесах Селенантов, однако точного места не знает никто. Вроде бы, это как-то было связано с ее болезнью. Но опять-таки это только слухи.
Я стояла посреди кабинета Мантимора окаменевшей статуей, не зная, что может означать рассказанное альбиносом.
— Если вы хотите узнать больше о вашей бабушке, мисса Наис, — сказал мне с вернувшейся на его лицо вежливой улыбкой Мантимор, — то вам стоит спросить о ней у вашей матери или у отца. Они, безусловно, знают намного больше.
Эти слова заставили меня нахмуриться. Нетрудно найти в этом мире человека, который знает больше меня. Трудно заставить его рассказать то, что он знает. В этом и заключалась самая большая моя проблема.
Поблагодарив Мантимора, который сообщил, что рассказал мне все, что мог, я спустилась по лестнице вниз и вышла во дворик. Здесь уже появились первые студенты: кто-то занял скамейки и, раскрыв книги, повторял лекции, кто-то обменивался утренними приветствиями.
Пересекая дворик, я вспомнила слова Мантимора: «Ходили слухи, что похоронили ее где-то в лесах Селенантов, однако точного места не знает никто» — и на меня вдруг сошло озарение.
В лесах Селенантов? Может ли такое быть, что разрушенный склеп и могила, которую я видела во сне уже дважды, это и есть то самое место, где похоронена Линор Селенант?
Услышав вдруг протяжное «Ка-р-р-р», я непроизвольно обернулась — как раз вовремя, чтобы заметить, как из одного из окон на втором этаже вылетела белая птица, похожая на ворона.
Я нахмурилась. Мне показалось или это было окно кабинета, который я только что покинула?
Глава 23. «ЛУЧШЕ БЫ ТЫ НЕ ВОЗВРАЩАЛАСЬ»
Направляясь к главному корпусу академии через дворики и парковые участки, я была погружена в свои мысли.
В болезнь Линор Селенант я сразу не поверила. Похоже, в роду Селенантов слово «болезнь» служило ширмой, за которой прятали семейные тайны. По рассказам Марин Бриант я помнила, что мое исчезновение долго скрывали под видом якобы тяжелой болезни. Однако на поверку оказалось, что никакой болезни у меня не было. Был ритуал, после которого я исчезла, и до сих пор не знаю, где находилась все это время. Потому что мои урывочные воспоминания о другом мире, о библиотеке, о возлюбленном, который у меня якобы был, теперь казались мне сном, иллюзией, обманом. Было ли все это на самом деле?
Однако история моей бабушки немного отличалась от моей. После того, как «болезнь» одолела ее впервые, Линор Селенант вернулась в Драголун. Выглядело это так, будто она пошла на поправку. Какое-то время она проучилась в академии — возможно, прошел год, возможно, два, Мантимор не уточнил, — после чего снова «заболела» и уже не возвращалась.
Слова Мантимора о том, что Линор была похоронена в лесах Селенантов, заставили меня вспомнить разрушенный склеп и могилу из моего сна. Однако поразмыслив, я сделала вывод, что к Линор они отношения иметь не могут.
Из рассказа моего отца выходит, что этот разрушенный склеп — то самое место, где была запечатана душа лунного дракона. На это указывал янтарь с мотыльком, с помощью которого древней магией запечатывали душу. На это указывало присутствие в моем сне Сиана, который привел меня туда, где я разбудила дракона.
Болезни Линор Селенант не было, в этом я даже не сомневалась. Оставалось под вопросом: действительно ли Линор умерла? Возможно, она исчезла точно так же, как и я? Только я вернулась, а она — нет. А слухи о том, что мою бабушку похоронили где-то в лесах, принадлежащих нашей семье, — просто попытка скрыть факт ее исчезновения.
Как бы мне хотелось знать, что связывает меня с Линор, помимо того, что я ее прямой потомок? А в том, что связь есть, не приходилось сомневаться. Пусть в деталях наши истории различались, но все же они были слишком схожи.
Проходя под аркой одного из двориков, я тяжело вздохнула: как же угнетает, что мне не с кем поговорить. Мантимор охотно рассказал все, что знал, но это не помогло мне найти ответы на большинство моих вопросов, лишь породило новые.
Неужели нет в этом мире никого, кто мог бы рассказать мне всю правду?
К слову, о Мантиморе. Вылетевшая из его окна птица напомнила мне белого ворона, который как-то пытался украсть мой перстень с янтарем. Подозрительно это.
Подняв глаза, я рассеянно скользнула взглядом по пустому дворику: странно, что здесь никого не было… Впрочем, не успев так подумать, я сразу же заметила студента, лежащего прямо на траве под тенью раскидистого каштана. Свое лицо студент словно спрятал между страниц раскрытой книги, положив ее поверх. Руки были сложены на животе. То ли парень прилег отдохнуть, то ли уснул.
«Как можно до такой степени устать, чтобы уснуть еще до начала занятий? — подумала я. — Похоже, этот студент всю ночь не спал и зубрил лекции».
Я уже хотела пройти мимо него, как вдруг мой взгляд наткнулся на значок у него на груди.
Фаза полнолуния.
Я невольно остановилась. Как много в Драголуне адептов, обладающих самой сильной фазой лунной магии? По моим наблюдениям, их было не настолько много, чтобы они в буквальном смысле валялись под каждым кустом.
Признаюсь, мною двигало чистое любопытство. Приблизившись к студенту, я чуть склонилась над ним, пытаясь заглянуть под книгу, чтобы увидеть его лицо. Видимо, студент все же не спал, потому что почувствовал мое присутствие.
Его руки быстро потянулись к книге. Догадавшись, что он собирается сделать, я выпрямилась, заранее заготовив речь о том, что лучше не засыпать на земле — утром она еще не прогрета солнцем и можно простудиться.
Однако когда руки парня, схватив книгу, отняли ее от лица, все слова вылетели у меня из головы.