выдохнул, но наёмник отвесил ему затрещину. Саня не удержался и рухнул на пол, вновь ударившись лицом. Из носа пошла кровь. Лоб и бровь захватывал отёк, снижая чувствительность. Хотелось свернуться калачиком, но Саня нутром ощущал, что поддаваться желанию нельзя. Мрак был взбешён, и мольба о прощении не успокоила его ничуть. Если сейчас не удастся подобрать нужные слова, то с пола можно уже вообще не встать…
Собрав всю имевшуюся волю, Санька завозился, пытаясь опереться на подламывающиеся руки и выпрямиться. Мрак молча наблюдал за неуклюжими попытками и помогать не собирался. Перевернувшись, Саня умудрился сесть и привалиться к колесу машины. Его мутило. И вывернуло бы, если б он продолжил попытки подняться.
— Прости меня, — голос срывался, выдавая петухов. Тело колотил озноб. Слёзы боли смешивались с кровью и оседали на куртке уродливыми тёмными кляксами. Выжить. Сейчас надо выжить. Надо говорить то, что Мрак хочет слышать. — Я был не прав… Я взбесился из-за Волчка. Я пытался его отшить. Я не хочу, чтобы он пострадал.
— Тогда стоило не сбегать, а просить за него. Да, мастер, я такой урод, приказы игнорирую, друга вот подставил, помоги выпутаться.
Санька закрыл лицо едва слушавшимися руками. Боль. Обида. Унижение. Вынужденное бессилие. Невозможность сопротивляться. Грудь горела изнутри.
— Не откликнулся на мой зов — раз, — безжалостно перечислял Мрак, обжигая звенящим от ярости голосом, — ушёл и не сообщил, куда, не отвечал на звонки — два. Ввязался в драку — три. Едва не попался в лапы патруля — четыре.
— Я девушку защищал, — выдавил Саня, не отнимая рук. Плечи тряслись и ныли. — Они её изнасиловать хотели.
— Защитил? Хорошо, она совестливая оказалась. Патруль вызвала. А если б не смогла сбежать? Они сначала тебя отметелили бы, а потом с ней бы развлеклись. А ты насладился бы порнушкой. В реальном времени. Вид снизу. Если б только не сдох, конечно. Кости переломали бы, как минимум, и привет карьере. За Битым захотелось?
— Нет. Я думал, справлюсь. Их пятеро всего…
— Ага. «Всего». Я вон один тебя верчу, как хочу. Думаешь, если два месяца отучился, так уже любого завалить можешь?
Выжить. Сейчас надо выжить. Заткнуть гордость, унять желание заорать в ответ. Выжить самому и вытянуть Волчка. Санька вдохнул, усмиряя дрожь в горле.
— Прости, Мрак. И, пожалуйста, не трогай Волчка! Я, что хочешь, сделаю, правда! Слушаться тебя буду, к своим больше не сунусь, с Волчком видеться не стану. А если полезет, я сам его отошью!
— Вину на себя берёшь? — прищурившись, вкрадчиво спросил Мрак.
— Да, да, беру, вина моя! Не трогай его, умоляю!
— Ну, хорошо, раз ты виноват, значит, «трогать» я тебя буду.
Санька опустил руки и в панике отшатнулся в сторону, с ужасом глядя на склонившегося к нему наёмника. Насчёт упорства он тоже ошибся. И признаваться себе в трусости было гадко.
— А. Не хочешь. Передумал.
В голосе наёмника сквозило горькое удовлетворение. Мрак выпрямился и, не глядя больше на Саньку, зашагал к двери в дом, на ходу бросив:
— Тренировка в три завтра. Времени заживать у тебя нет.
К завтраку Санька не спустился, а сполз. Руки не слушались. Лицо заплыло, превратившись в один огромный синяк. Тело болело. Более-менее целыми остались ноги. Они и выручали.
Мрака внизу не было. Саня, передвигаясь по стеночке, обошёл весь первый этаж, заглянул в гараж, с отвращением отметив следы своей крови на бетонном полу. Тяжело вздохнув, он заполз наверх, замерев у комнаты Мрака. Постучать было нечем. Головой, разве что.
— Мрак?..
— Заходи. Открыто, — пригласил спокойный голос.
Санька толкнул дверь коленом и ввалился внутрь, не решаясь поднять глаза. Мрак лежал на кровати. Лица его Саня не разглядел.
— Я хотел сказать, что не смогу сегодня на тренировку. Руки не слушаются.
— Зато мозги, я смотрю, слушаться начали, — отозвался наёмник. Злости в голосе не было. Но и привычной доброй иронии тоже. — Рукам неделя нужна, для нормальной активности. Минимум. Заказ через три недели. Как будем выходить из ситуации?
Санька пожал плечами, скривившись. Тело повело.
— Не рухни мне здесь. Вопросы ко мне есть? За что получил, ясно?
— Нет. Ясно.
— И за что?
— Нарушил приказ. Неоднократно.
Мрак фыркнул, поднялся на ноги и подошёл вплотную. Санька сжал зубы, чувствуя, как накатывает слабость. Привалившись плечом к дверному косяку, он молился, чтобы не упасть. Мрак же, казалось, бедственного положения не замечал.
— Не за это, придурок. Ты психанул и подверг себя опасности. Возомнил себя супергероем. Вчера история твоего ученичества могла трагически окончиться. Вместе с жизнью. Либо ты начинаешь понимать слова, либо я тебя буду нагибать каждый раз. Теперь ясно?
— Да.
— Хорошо. Скажи мне вот что. Текучка в вашей банде приличная была? Ну, были такие, кто приходил, а потом уходил?
Саня поднял глаза на наёмника. Слабость давила. Колени затряслись. Мрак смотрел на него в упор. Оценивающе. Хмуро. И Санька сдался:
— Можно мне сесть? Я боюсь упасть.
— Конечно. Можно даже лечь. Но у себя, — тон стал несколько теплее, и Саня осознал, что ждал наёмник именно этого. Открытого признания слабости. Подчинения.
Брюшком кверху. Не сопротивляться. Ждать подходящего момента. Выжить.
Санька осторожно развернулся и, не отдаляясь от стены, доковылял до своей спальни, где с облегчением рухнул на кровать. Мрак прошёл следом и плюхнулся в компьютерное кресло.
— Ну? Текучка?
— Постоянно. Не все хотели оставаться. Не всем нравились условия.
— Сколько в год, по грубой прикидке?
Санька задумался, недоумевая, к чему Мраку эти знания. Но возражать или задавать встречные вопросы сейчас не стоило. Не надо дразнить зверя. Уставившись в потолок, Саня постарался честно припомнить.
— Человек десять-пятнадцать в год. А что?
— Да ничего. Прикидываю, каково соотношение умных и оболтусов.
Саня промолчал, подозревая, что под оболтусами Мрак подразумевает именно старожилов.
— Были такие, кто исчезал после ваших дел? Или после конфликтов с Бо?
— Нет.
Мрак недоверчиво хмыкнул, и Саня исправился.
— Конфликтов было мало.