На тёмной поляне бесформенной кучей лежало тело.
Человеческое тело.
* * *
Несколько суток Саня пребывал в прострации. Мрак по расписанию появлялся на пороге его комнаты, с затаённой тоской окидывал взглядом распластавшегося на кровати щенка и сухо велел собираться. Пожалуй, если бы не настойчивость мастера, ученик вовсе перестал бы двигаться. Мрак начинал сомневаться в верности своего решения. Возможно, не стоило брать щенка на разборку. С другой стороны, его достали постоянные сомнения Сани в реальности их мира.
Тренировки тоже шли тухло. Санька выполнял его требования, но души, как прежде, уже не вкладывал. Мрак злился и доносил свои эмоции, как умел: болезненными тычками за каждый промах. Боль всегда была отличным инструментом коммуникации, привлекая внимание тогда, когда слова оказывались бессильны. Но Саньку не проняла и она. Он хмурился, кривился, вечерами потирал ушибленные места, но молчал. На четвёртый день Мрак вспылил, в очередной раз проиграв в попытке заставить щенка осознанно отработать связку.
— Что, хвост под брюхо поджал? — зло выкрикнул он, встряхнув Саньку за плечо. Тот посмотрел на Мрака в упор. — Зассал? Передумал быть убийцей?
Злые, ненавидящие глаза. Упрямо сжатый рот.
— Я не хочу так. Не готов.
— А как ты готов?! Леди правильно сказала. Всякое бывает. Есть претензии к коллеге — разберись сам. Хоть словами, хоть руками. Но сам. А подставлять, да ещё на заказе… Наёмники таких шуток не прощают. Она убить его имела право.
— Ну и убила бы! — заорал Саня, оттолкнув руку Мрака. — Зачем издеваться? Калечить человека — это нормально?
— А одной против троих зубастых — нормально? А в ловушке оказаться, доверившись уроду, — нормально? А её покалечить зубастые не могли?
— Битый озвучил причину.
Ярость ошпарила внутренности. Мрак смотрел на недоумка, мнящего себя шибко сведущим в жизни, и молчал.
Санька был наивным. Неопытным. Не встретившимся покуда с человеческой подлостью. В одном мастер был согласен со щенком: следовало убить. Битый заслужил. Но Леди вели свои интересы. Ей было важно, чтобы весть о жестоком поединке разлетелась среди коллег. В назидание тем, кто вздумал бы повторить ошибку Битого. В отношении неё самой или её друзей. Смерти большинство наёмников не боялись, давненько привыкнув к постоянному соседству. Утратить дееспособность — угроза куда более страшная.
— Так… — протянул Мрак, давая себе время остыть. — И что же, по-твоему, достойно стать причиной подставы?
— Судя по его словам, Леди та ещё штучка, — зло выплюнул Санька. Вздёрнутый. Напружиненный. Готовый к бою куда лучше, чем перед отработкой связки.
Мрак скрипнул зубами, удерживаясь от слепого желания бить, и сложил руки на груди.
— А ты и уши развесил. Молоток. Не захотелось у Битого поинтересоваться, чему же он стал свидетелем, как «старичок»?
Санька молчал, сжимая кулаки и озверевшим взглядом вгрызаясь в лицо мастера.
— Он бы тебе рассказал про пару-другую её жестоких поединков. Вроде того, что ты наблюдал. Но вряд ли смог бы пояснить, откуда взялось в Леди желание зверствовать. Он ведь не вёз её домой, избитую, рыдающую. Не слушал, как какой-то урод, заметь, из наёмников, пытался её изнасиловать. Не потому что шибко тела захотел. Захотел унизить. Указать место. Напомнить, что женщина может и не мечтать стать нормальным бойцом. Она его убила тогда. Этого урода. И, знаешь, у меня язык не повернулся её осудить.
Санька хмыкнул. Мрак почуял, как адреналин вливает в руки силу, и снова чудом удержался.
— У нас три бабы на потоке было. А выжила Леди одна. И, знаешь, почему? Потому что из зала не выходила, а выползала. Когда все уже десятый сон видели. Две другие девки были спортсменками. А Леди — просто девочкой из хорошей семьи. Она своё право на меч зубами выгрызала. И, да, порой жесткача давала. Потому что иначе не доходило. Потому что жить хотела спокойно, чёрт подери. Работать хотела. Наравне.
— Тебя послушать, так среди наёмников одни отморозки, — фыркнул Санька.
— Как и везде. Хватает. Нормальных больше. Но всплывает эта мразь. Самые горластые. Самые борзые. К Леди больше поводов прицепиться просто. Я не все решения сестры одобряю. Но понимаю, почему она ведёт себя именно так. А ты прогуляйся-ка сегодня в младший бар. Жизни понюхать. С добренькими и благородными пообщаться. Если хвост не зажмёшь, в поединок выйдешь этим же вечером. А я тебе потом льда к опухшей морде приложу. Если зажмёшься, так и будут чмырить, хоть пять сотен зубастых положи.
— Что-то не хочется, — процедил Саня, — по-волчьи…
— А не хочется — рот закрой и иди работать. Четвёртую тренировку заваливаешь. Терпение у меня не бесконечное. И с Леди язык прикуси.
— Боишься её?
— Я? Леди? — Мрак замер и искренне расхохотался. — Нет. У нас даже до поединка не дойдёт. Наказание выбирала не она. Есть Кодекс, свод правил, по которым живут наёмники. Негласный закон, регламентирующий наши отношения. За попытку убийства своего без причины карают смертью. За подставу или предательство — тоже. Леди жизнь ему сохранила.
— Но оставила калекой, — тихо и серьёзно возразил Саня. — Если он выжил. Крови потерял немало.
— Выжил. Телефон был при нём, помощь успел вызвать точно. Но, да, с карьерой наёмника придется проститься. Денег-то небось на жизнь хватит. Или ты считаешь, что лучше убить?
Санька промолчал, и Мрак тяжело вздохнул.
— Сань. Заказы — не игра. И вампиры — не шутка…
— Я твоих вампиров в глаза ни разу не видел, — вспыхнул Саня, вновь сжимая кулаки. — Зато наблюдал, как калечат человека. И, знаешь, как-то расхотелось мне играть в ваши игры. Не хочу, чтобы однажды и меня…
Мрак вопросительно поднял бровь, ожидая продолжения, но ученик вдруг заткнулся. Постояв с десяток секунд, Санька сгорбился и тяжело прошаркал в центр зала, на исходную позицию.
— Я готов. Давай ещё раз.
— Увидишь, — не шелохнувшись, процедил Мрак. — Вампиров увидишь. Возьму тебя на заказ. Только защиту и оружие надо тебе сделать. Достало меня быть лжецом и моральным уродом. Хочешь на зубки посмотреть — милости просим. В боковую. Правый блок и выход в контратаку. И покажи мне уже настоящую работу. Прозеваешь — получишь на этот раз по полной.