Читать интересную книгу Невинный сон - Карен Перри

– Кто он?

– Гарри.

У меня внутри все сжалось.

– Почему вы меня не разбудили?

– Я его не видела. Я только потом узнала, что он приходил. Он говорил с Джимом.

– Что случилось?

Она прикусила губу и, уткнувшись взглядом в стол, принялась теребить салфетку.

– Мам?

У меня внутри все похолодело.

– Он сказал твоему отцу… Он просил передать тебе, что просит прощения. Сказал: что бы ни случилось, он хочет, чтобы ты это знала.

Я развернулась и побежала в переднюю. Возле двери висели ее ключи от машины, и я схватила их на ходу.

– Робин, не делай этого…

– Я ничего не собираюсь делать, – ответила я, стараясь сохранять спокойствие, стараясь держаться так, как держалась бы уверенная в себе женщина, хотя об уверенности уже не было и речи. – Не волнуйся, пожалуйста.

Выпалив это, я стремглав выбежала за дверь.

Я вела машину как во сне. Слегка кружилась голова. От белизны снега щипало глаза. В животе ощущалась какая-то пустота, а в голове от бессонницы был туман. Я подъехала к нашему дому. Пикапа на месте не было. Сидя в машине, я уставилась на входную дверь. Что ожидало меня в доме?

Я сразу заметила, что в комнатах стоял лютый холод. Огонь в камине погас, и с прошлого вечера никто не включал отопления, а когда я приоткрыла входную дверь, утекло и последнее тепло. Не снимая пальто, я прошла на кухню: возле раковины стояла груда кастрюль, на сушильной доске – перевернутые бокалы. Всю ночь здесь горел свет, и от гладких холодных стен эхом отражалось тихое жужжание ламп.

В столовой все осталось в том же виде, что и до нашего ухода. Мисочки с недоеденным ликерным тортом, бокалы с недопитым вином, разбросанные по столу салфетки. В кофейных чашечках темнел остывший кофе, рядом стояли скисающие сливки. На краю тарелки притулилась вилка, словно кто-то всего лишь на минуту вышел из-за стола.

Я обошла все комнаты. Затаив дыхание, я открывала каждую дверь, не зная, что увижу за ней, и в страхе ожидая самого худшего. Наконец я проверила весь дом и, немного успокоившись, вернулась в столовую. Постояла там минуту-другую, оглядывая комнату и изо всех сил стараясь почувствовать облегчение или хотя бы немного прийти в себя и набраться решимости привести ее в порядок, начать что-то делать и разобраться в своих собственных чувствах.

Но вместо этого я уселась на стул в столовой и стала прислушиваться к царившим в доме звукам. К тиканью и поскрипыванию. Стала следить за летающей по дому пылью. Старый дом, полный воспоминаний. Я сидела тихо-тихо и старательно прислушивалась, пытаясь уловить хоть какие-то признаки прошлого и людей, что когда-то обитали в этих комнатах, моего деда и моей бабки, едва слышные отголоски их бесед. В доме не чувствовалось ни единого запаха. Гарри, похоже, домой не возвращался. Интересно, куда он уехал? Мой муж казался мне теперь таким далеким, таким чужим; человеком, жившим в своем собственном безумном мире.

Компьютер Гарри стоял на столе, там, где он его и оставил. Взглянув на компьютер, я вспомнила, с каким жаром и страстью мой муж говорил со мной накануне, с каким возбуждением он просматривал туманные кадры видеосъемки, с каким триумфом он показал мне тот кадр, который искал, а потом вспомнила, как он расстроился, как оскорбился и возмутился, когда я отказалась увидеть то, что видел он, когда я отвергла то, что ему казалось очевидным. Я нерешительно потянулась к компьютеру и пододвинула его к себе. Я включила его и стала ждать, когда засветится экран. Из щели выскочил диск, и я, затолкнув его назад, стала ждать, пока он загрузится. Рассеянно, скорее всего из праздного любопытства я принялась прокручивать запись, пытаясь вспомнить, какие именно кадры так потрясли Гарри. Я просматривала съемку, уверяя себя, что сама сдурела, что я не лучше Гарри, и все же не могла остановиться.

Понятия не имею, сколько времени я так просидела. Видимо, довольно долго, потому что я замерзла и кончился заряд батареи. Я встала, включила отопление и заварила себе чаю. Бросив взгляд на составленные возле раковины тарелки, я сказала себе, что их пора наконец-то помыть. Но вместо этого я нашла зарядное устройство и, подключив компьютер к сети, продолжила просмотр.

Не знаю, зачем я это делала. Наверное, мне хотелось понять Гарри. Как-то к нему пробиться, найти причину, объясняющую его поведение. Возможно, я хваталась за соломинку в жалкой попытке доказать самой себе, что мой муж не сумасшедший, что всему этому есть простое объяснение. Но в глубине души я знала, что сама себя обманываю.

Запись на диске была одуревающе занудной. Я перематывала ее вперед целыми кусками. Интересно, какую часть всего этого просмотрел Гарри? Все подряд? Я мысленно представила, как он сидит в своей холодной железобетонной студии, глаза его краснеют и моргают от усталости, а он все просматривает и просматривает кадр за кадром – то и дело поглядывая на дверь, чтобы не пропустить мой приход, – и украдкой разыскивает потрясшего его воображение мальчика. От одной этой мысли мне захотелось тут же бросить весь этот бесполезный поиск.

Но не успела я сдаться, как нашла тот самый фрагмент. Мальчик лет восьми-девяти шел за руку с женщиной, очевидно, своей матерью, а потом оба остановились и сели в машину. Запись была нечеткой, и когда я остановила ее, чтобы изучить получше, кадр получился настолько расплывчатым, что разглядеть сходство было просто невозможно. Лицо было размыто. Это мог быть кто угодно.

Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. Потом закрыла глаза и потерла пальцами веки. В доме стало теплее, и я решила подняться наверх и поспать.

Но когда я открыла глаза и снова взглянула на образ на экране, мне что-то почудилось, что-то, о чем я раньше не подумала. Я пододвинулась ближе к экрану. Посмотрела на мальчика. Посмотрела на женщину. Меня вдруг осенило. Почти невероятный шанс. Внутри у меня все задрожало, и я вскочила на ноги.

Я кинулась на кухню. Сердце колотилось, в голове стучало. В моем списке абонентов значился этот номер. Я достала телефон из сумки и нашла его. Нажала на «вызов» и стала ждать ответа. Руки мои тряслись.

– Алло?

– Это я. Робин.

Смущенное молчание.

– Робин, с тобой ничего не случилось?

– Прости, что звоню тебе… так неожиданно. Но…

– Что случилось?

– Я… Мне надо тебя кое о чем спросить.

– Ну, спрашивай.

– Когда мы на днях с тобой встретились, ты сказал, что уже какое-то время живешь в Ирландии. Сколько времени?

Снова смущенная пауза.

– Несколько недель, – медленно произнес он. – Мы приехали перед самым Хэллоуином…

– Ты помнишь демонстрацию? Протест против введения мер по сокращению бюджета? В конце ноября.

– Конечно, помню.

– Ты, случайно, на него не ходил?

На верхней губе у меня проступил пот, и пока я ждала ответа, я почувствовала его соленый привкус.

– Нет.

Я закрыла глаза. Выдохнула.

– Нет-нет, я не был на демонстрации, – сказал он, точно поясняя свои слова. – Но я был в тот день в городе. Ева навещала свою мать в больнице. Я приехал, чтобы ее забрать.

Мое сердце сжалось от боли.

– Господи.

– Что такое? В чем дело?

– Гарри, – сказала я. – Там был Гарри. Он ее видел. Он видел ее с мальчиком.

Я слышала, как он задохнулся.

– Черт!

– Возраст мальчика. Сходство… Он сразу же пришел к ложному выводу. Мы должны увидеться, – сказала я. – Скажи мне, где ты находишься.

– Робин, подожди…

– Ждать нельзя ни минуты. Я должна увидеться с тобой до того, как к тебе придет Гарри. Умоляю, скажи мне, где ты.

Глава 15. Гарри

От света лампочки на крыльце на гравийную дорожку прямо передо мной упала тень мужчины. Щелкнула зажигалка, мужчина зажег сигарету и затянулся.

Прижавшись к машине, я старался не шевелиться, как вдруг почувствовал резкую боль в бедре. Свободной рукой я нащупал прореху в джинсах и открытую рану. На руке остались следы крови. Наверное, я поранился, когда перелезал через забор. Я приподнялся с земли, чтобы не касаться ее раной. Сидеть не шевелясь было пыткой. Все мое существо рвалось к этому человеку – к незнакомцу, который преспокойно пускал в ночное небо колечки дыма. Очевидно, кто-то позвал его из дома, потому что он обернулся и ответил:

– Иду. Только достану из машины бенгальские огни.

«Черт подери», – подумал я, скрип открываемой дверцы машины поверг меня в панику. Не раздумывая, я бросился на снег, подполз под машину и затаил дыхание. Не сводя взгляда с шасси, я жаждал снова услышать этот голос. В нем было что-то знакомое – некая самоуверенность и какой-то необычный акцент. Я как будто знал этот голос, но никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Мне неожиданно вспомнились слова Козимо: «Очень трудно поверить. Трудно, но можно». Эти слова в какой-то мере меня сюда и привели.

На крыльцо вышла женщина. Мне виден был лишь ее силуэт. Он походил на силуэт той женщины на О’Кон-нелл-стрит.