я, чувствовали себя неловко. Но он помог мне, когда Ватсон перед самым Рождеством попал в беду, и я подумала, что сквозь его боль и отчаяние смогла заглянуть ему в душу. Мне даже пришла в голову мысль, что еще чуть-чуть – и он мне понравится.
Брэнсон напрягся:
– Ну что же, мне, похоже, больше нечего тебе сказать. Ты явно не готова двигаться дальше, хотя я тебя в этом не виню. – В его голосе и правда чувствовалась боль. – Прошу прощения, Фред. Надеюсь, мы еще сможем все наладить.
Он коротко мне кивнул, сошел с крыльца и направился к машине.
Тут меня поразила еще одна мысль, и я его окликнула:
– Подожди.
Он с надеждой оглянулся на меня.
– А как же собаки Поли, Флотсам и Джетсам? Вам кто-нибудь нужен за ними приглядеть?
У Поли были два корги, не знавшие ни минуты покоя, за которых Ватсон меня не простит, даже если я просто пущу их на порог, не говоря уже о том, чтобы на какое-то время приютить.
Брэнсон немного ссутулился:
– Нет. С ними все в порядке. О них позаботится ветеринар, доктор Салли.
С этими словами Брэнсон еще раз мне кивнул, скрылся в салоне машины и укатил в ночь.
– Не могу поверить, что ты все утро печешь, потом весь день проводишь с клиентами, а когда возвращаешься домой, печешь опять, но уже для себя. – Я не сводила глаз с беспорядка, который устроила у себя на кухонной стойке Кэти. Дома она явно готовила небрежнее, чем в кондитерской. – Ты больная, безнадежно больная женщина, Кэти Пиццолато.
– А то я без тебя не знаю! – Кэти схватила полоску ветчины и в двадцатый раз за последние полчаса бросила Ватсону, застывшему в агрессивном ожидании у ее ног. – Как только ты позвонила и попросила скоротать с тобой вечер, я сразу взялась готовить. У нас с тобой сегодня вечеринка бездельников. А без закусок вечеринок не бывает.
– В качестве закусок вполне могли бы выступить попкорн или дражешки M&M’s, что-нибудь полегче, но уж никак не круассаны с ветчиной и сыром.
– Поглощая в таком количестве масло и сахар, ты не жалеешь ни об одной калории. – Она схватила пластинку нарезанного сыра и сунула в рот. Ватсон у ее ног разочарованно взвыл. – Прости, старина, но я еще не полностью растеряла свой эгоизм. Мне тоже немного хочется.
После этого она выложила в несколько слоев сыр с ветчиной и принялась скатывать круассаны, бросая в мою сторону взгляды посерьезнее.
– Я рада, Фред, что тебе в голову пришла мысль мне позвонить. Полагаю, ты права. Сомневаюсь, что Сайлес вынашивает в отношении тебя какие-то злобные намерения, но стоит мне вспомнить, что он знает, где ты живешь, как в душу тут же закрадывается тревога.
Номер Кэти я набрала через пятнадцать минут после отъезда Брэнсона. Перед этим уже переоделась в пижаму и поставила на плиту чайник, собираясь устроиться у камина и почитать, но тут в голове всплыл голос Сайлеса, который сказал по телефону, что знает мой адрес. И хотя в его тоне не было даже намека на угрозу, в темном лесу, ночью, которая все больше вступала в свои права, после стольких убийств, совершенных за такой короткий срок, я уже не понимала, что именно подсказывало мне, как поступать, – чутье или же иррациональный страх, – но все равно прислушалась к этому зову и решила позвонить Кэти.
– С моей стороны это наверняка была глупость. Да и потом, если верить Брэнсону, то все уже позади. Полиция одним выстрелом убила двух зайцев – поймала не только убийцу, но и браконьера.
Кэти схватила следующий круассан и прищелкнула языком:
– Я тебя умоляю. Ты сама веришь в это ничуть не больше меня. Поли – мужик не без странностей, общаться с ним удовольствие не из приятных, но он этого не делал.
Я хоть и кивнула, но при этом всей душой жаждала подтверждений.
– А ты откуда знаешь?
– Понятия не имею, – со всей возможной беспечностью пожала плечами Кэти, – просто знаю, и все. Как и ты.
Что да, то да. Вероятно, отчасти я потому к ней и приехала. По какой-то причине мне вроде как казалось опаснее держать в тюрьме невиновного человека, чем не держать никого вообще.
– И кто же, по-твоему, убийца?
На этот раз Кэти на меня не посмотрела, вместо этого сосредоточив все свое внимание на выпечке:
– Не знаю. Судя по всему, ты и правда веришь, что Сайлес любит Миртл. В этом свете все его поступки и в самом деле приобретают смысл. Я по-прежнему не думаю, что это сделала Миртл, но… даже не знаю. Похоже на то, что у тебя после подслушанного утром разговора Оуэна по телефону по спине мурашки побежали.
– Верно, так оно и было. Перед этим я конечно же вконец расстроилась оттого, что выставила себя перед Карлой полной дурой, но там явно что-то было. Хотя об Оуэне до нас доходили самое большее туманные слухи. О том, что Элис и Сайлес жульничают, говорит каждый, кому не лень, но вот об Оуэне – все как воды в рот набрали.
Кэти с серьезным видом посмотрела на меня.
– Это если не принимать слова Генри на веру. Разве он не говорил, что Оуэн браконьер? Разве не сказал Лео, что у него есть тому доказательства?
– Я и сама об этом уже думала, но это может просто оказаться совпадением по времени. Сначала Генри обвинил Оуэна в браконьерстве, и после этого его убили. Но за этим может скрываться и нечто большее. Генри наконец отыскал настоящего браконьера и заплатил за это страшную цену.
Ее слова не звучали бессмыслицей и чушью не казались. Но из этого еще не следовало, что именно так все и было.
– Вероятно, мне завтра придется пойти к Оуэну и поговорить. Хотя я о нем ничего не знаю. Магазина, судя по всему, у него нет.
– Если отправишься к нему, возьми с собой и меня, – уже спокойнее сказала Кэти, – если нет, то Лео, Брэнсона, да даже и Сэмми… в воздухе без конца витают то одни, то другие имена, за решеткой оказываются совсем не те, кто надо, а ситуация на этот раз складывается гораздо опаснее.
– Опаснее? Ты же пару недель назад предотвратила покушение на убийство! А сегодня тебе кажется опаснее?
Кэти на миг задумалась, пожала плечами и вернулась к своей выпечке:
– Ну да.
Мы и дальше выдвигали самые разные идеи, подходя к ним то с одной, то с другой стороны,