еще пугливее и не поставляли нам ни носильщиков, ни еды. Тогда англичане сказали, чтобы мы просто обирали их огороды и убивали их свиней, раз они ничего не хотят продавать нам. И мы грабили у них все, что можно было есть. Кокосовых орехов у ботем нет, но мы находили у них много корней таро, бананов и саговых пальм.
Вскоре нам вообще перестали встречаться люди ботем. Все их деревни — а они у них совсем маленькие — оказывались совершенно безлюдными. У нас зародилась тревога, но охота за райскими птицами приносила много чучел, и потому англичане не хотели еще уходить. А если они замечали какого-нибудь нового человека, не из носильщиков, то тут же стреляли в него, и большей частью попадали.
Так мы пришли в Янггам{359}, маленькую ботемскую деревушку, и разместились в ней, потому что жители ее оставили.
Но ночью в деревню вдруг явились люди ботем. Они подкрались так тихо, что никто не слыхал их, и неожиданно ворвались в дом, где мы спали. Они накинулись на нас с костяными кинжалами. Большинство носильщиков тут же были убиты. А Джоксена-старшего они просто разорвали на части. Потом люди ботем разломали все ружья.
Только Али, Дикому, мне и Россу удалось спастись. Что стало с младшим Джоксеном, я не знаю.
Теперь мы должны были идти по лесу без оружия и очень остерегаться, чтобы не встретить кого-нибудь из ботем. Чучела птиц и еду нам пришлось бросить. К счастью, люди ботем нас не преследовали. У них, вероятно, и без того хватало дел с поджариванием Джоксена-старшего и носильщиков. Нам же пришлось голодать, и когда мы, наконец, снова добрались до моторной лодки, которую нашли немного ниже висячего моста, то были еле живы.
Диком, я и Али все перенесли хорошо, но Росс сошел с ума. Это, конечно, сделали лесные духи страны ботем. И я думаю, жена Дикома помешалась{360} также в наказание за то, что мы убили много маленьких людей.
Али бин Халим добавил: «Да, Росс помешался. Мы потом приехали с ним в Мерауке, но он жил там недолго и отправился пешком вдоль побережья. Ему хотелось поскорее попасть в Окабу, где жила его хозяйка{361}, и он не стал дожидаться прибытия парусной лодки{362}. Но у устья Биана не было никого, кто мог бы перевезти его на другую сторону. Тогда Росс столкнул в воду однодеревку и попытался грести руками, так как не нашел весел. Лодка, конечно, перевернулась, и волна прилива понесла ее вверх по реке. С тех пор Росса больше уже не видели. Вероятно, его сожрали крокодилы».
Следует благодарить Али бин Халима, что именно из-за его вмешательства власти не согласились на требование Росса послать карательную экспедицию против людей ботем, которые «как кровожадные и коварные каннибалы» убили его «безобидных спутников». Однако для привлечения Росса к ответственности свидетельства Али оказалось недостаточно, Кутим же и Диком остались в Вамбиране и не могли подкрепить его показания. Так что Росс до своей внезапной смерти жил еще некоторое время на Маро в качестве плантатора. Правда, все порядочные люди избегали общения с ним.
Позднее на Новой Гвинее появились и другие чужеземцы, внесшие беспокойство в жизнь ее обитателей. Так, на земле канум-иребе в Томе´ре поселились выходцы из Тимора, один из которых женился на дочери старика Дане. Когда у него тяжело заболела жена, он решил, что ее околдовал Дане. Старик с чистой совестью отрицал это. Тем не менее тиморец вместе с тремя своими земляками избил его до смерти. Жители Томера были так напуганы случившимся, что не скоро отважились окольными путями добраться до Мерауке и подать там жалобу.
Много зла туземцам причинил также китаец Тан Ax-пи, который, пользуясь своим ружьем, стал подлинным тираном острова Комолом. Он даже построил там тюрьму для людей, приносивших ему мало копры, — разумеется, без всякого вознаграждения, — и заставлял их чистить руками его козий хлев. Если женщины не хотели покориться его желанию, он срывал с них передник — величайший позор, которому их можно подвергнуть, — и гнал их через деревню Момбум. В конце концов один учитель-миссионер заявил об этом в полицию в Окабе, и вскоре Тан Ax-пи попал в свою собственную тюрьму, а затем в большую «Буи» в Мерауке.
В результате подобных явлений ненависть к чужеземцам постоянно усиливается.
Именно поэтому не захотели видеть у себя чужестранцев и жители карерамских деревень. Они не пустили к себе даже Тан Кенлиона, пытавшегося в 1927 году проникнуть в их область на парусном боте «Азия», а также и меня. Правда, сделано это было весьма тактично. В начале 1934 года я встретил в Торе их посланца, молодого жителя Ветау, по имени Вата, который обратился ко мне с такой речью.
ЛЮДИ С КАРЕРАМО И ЧУЖЕЗЕМЦЫ
Однажды Баба-Ван сказал людям из Тора, что ему хочется побывать в деревнях на Квангтуве и Карерамо. Мы узнали об этом, потому что как раз тогда в Торе находился Кумуйя из Ветау. Он-то и принес нам эту весть. Мы знали, что Баба-Ван — хороший человек, но думали, может быть его спутники не такие хорошие. Ведь те, что приезжали в Кандинам раньше, на другой лодке, напали на Тор. Поэтому мы были осторожны и залегли с оружием у устья Квангтувы — прежде всего жители Ветау, Пембера и Бовета. Мы не собирались делать ничего плохого Баба-Вану, но и пускать его в страну тоже не хотели.
Когда лодка Баба-Вана вошла в устье, там стоял только один мужчина. Это был Кумуйя, который его уже знал. Кумуйя держал в руках лук и стрелы, правда, лук был не заряжен. Он махнул Баба-Вану, чтобы тот остановился, и лодка медленно направилась к нему. Тогда Кумуйя прокричал: «Баба-Ван, мы не хотим никаких чужеземцев. Я стою, чтобы предупредить тебя. Я не стреляю, но там дальше, где кончается мангровник, собралось много мужчин, и они держат луки наготове. И если ты поедешь дальше, они будут стрелять».
Баба-Ван посмотрел туда, где стояли мужчины из Ветау, Пембера, Бовета, а также из Каве и Тьибендара, — из Мурбы не было никого, — и увидел, что их очень-очень много{363}. Потом он долго о чем-то говорил со своими спутниками, чего Кумуйя не понял, и наконец сказал ему: «Хорошо, мы вернемся обратно, потому что я не хочу с вами воевать. Но если