М1. Но Виктюк мне правда руку жал. Он мой диплом видел и тогда пожал.
Ж. Сегодня он бы всего тебя пожал, так ты эффектно вылез. И мы, короче, решили: импровизируем по полной на темы Клинтона и Моники. В антракте подумали — а что дальше? Вроде вы сидите, никто не уходит, надо как-то спасать положение. Ладно, давайте в конце бомбу. Как будто это все не Клинтон и не Моника, а реальные такие люди, у них любовь, семья, но вот девушка плохая и никак не может выбрать из двух. Хотя какая она, в жопу, девушка, когда ей тридцать лет. Ну, мне чуть поменьше, но по сюжету там тридцать. И вот, короче, мы решили, что в конце оказывается: это они так играют, чтобы она выбрала наконец. Но нам совершенно непонятно, как тут выбирать. В принципе можно решить простым голосованием, но это было бы нечестно, потому что Борька профессиональный артист, а Крон вообще режиссер и у него харизмы мало. Но такие вещи разве можно решать простым голосованием? Я вот, если честно, сама для себя не понимаю, к кому из них я должна уйти. Так что получается типа открытый финал. Мы все так уже загадили свою любовь, что это нас привязало друг к другу крепче любого каната, потому что общее преступление связывает больше, чем страсть. И так далее. А на самом деле никто никого не любит, так что это, видимо, навсегда.
М. Неправда. Я тебя люблю.
Ж. Борь, ну серьезно, выйди уже из роли, а? Мы прощаемся с публикой, спасибо большое за внимание, приходите к нам еще, когда эпидемия кончится.
М. Нет, так нельзя! Так нельзя, я тебе говорю! Я всегда ненавидел открытые финалы, это ложь, это авторское признание своей слабости! Мы что, не можем придумать разрешения конфликта?
М1. А в жизни ты всегда можешь его придумать?
М. Как правило.
М1. Ну вот, придумай: я не люблю Женьку, ты не любишь Женьку, а Женька не любит никого. Что тут можно сделать?
Ж. Никто никого не любит!
М. Никто никого не любит!
Ж. И если вы сегодня пришли сюда с девушкой, а она вас не любит, то вы не огорчайтесь, потому что никто никого не любит!
М. И если вас не любит начальник, то это тоже не повод для грусти, потому что никто никого не любит!
М1. Люди по тысяче раз на дню предают друг друга, врут, терпят из милости, несут полную ерунду, но это нормально, они обычные, хорошие люди, и не надо с них спрашивать слишком много! Потому что никто никого не любит!
М. Скажите, вы чувствуете катарсис?
Ж. Мы вас утешили?
М1. И если вам сейчас кажется, что вы влюблены и любимы, то и прекрасно, и оставайтесь при этой иллюзии, но не огорчайтесь, когда она рухнет!
Ж. Потому что никто! Никого! Не любит!
М. Музыка! Музыка!
Включает магнитофон. Звучит «Тум, балалайка».
Общий танец.
2002
Примечания
1
В эпизоде «Телевизор» исключительно важна точность хронометража. Телевизор включается ровно в восемь, чтобы попасть на «Вести» — таким образом, от начала действия должен пройти час. Во время просмотра «Вестей», продолжающегося минут пять-семь, актеры и публика комментируют новости, связанные с предвыборной гонкой, проблемами на местах, курсом валюты и пр. Этот комментарий всецело на совести актеров: он импровизируется по ходу, поскольку «Вести» должны быть самые настоящие. Комментарий по возможности язвителен, с передразниваниями диктора, возможно, что и с матом, в особенности когда речь пойдет о курсе доллара; должна быть полная иллюзия кухонного времяпрепровождения. Через некоторое время Решительному надоедает, и он переключает на другой канал. Это — канал, зарезервированный под видео, и на нем начинает крутиться видеокассета. Технически это трудно, но вполне возможно. Главное, чтобы актер-Решительный точно попадал своими репликами в паузы, оставленные на видеокассете.
Телеведущий возможен любой: Новоженов, Ширвиндт-мл., Пельш — с кем договорится театр.