Он медленно остановился, с таким недоумением глядя на меня, что не сразу стало понятно, в чем дело. Платье, конечно! После шорт и летних сарафанов и вдруг такое! Я бросила сумку и покрутилась кругом, чтобы он лучше рассмотрел.
— Ничего себе, — наконец выдавил Кирилл. Потом вышел из машины, подбирая с земли мои вещи.
В этот момент ворота дома Мелены стали открываться, и с нетерпением, почти задевая их, оттуда выскочила длинная черная блестящая машина и как торпеда, понеслась по дороге. Я даже не оглянулась — мне плевать, кто это! Спокойно села в машину, глядя, как рядом садиться Кирилл и его лицо темнеет.
— Что он тут делает? — злость изменила его лицо и голос.
— Кто? — прикинулась я дурочкой, хлопая глазами.
— Ты знаешь, о ком я, — медленно заговорил Кирилл, видимо сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Артур, черт его дери!
Похоже, тут все знали какую-то огромную общую тайну, которую мне не поведали.
— Понятия не имею, — отчеканила я, — это не мой дом и гостей не я приглашаю!
Мы зло смотрели друг на друга. Потом он перевел глаза на мое платье, на мое лицо. В его глазах что-то щелкало, складываясь в какую-то целую картинку. Он вдруг так странно улыбнулся, и чуть не застонал.
— Ах, эта Мелена, — отвернувшись, он нервно смеялся, хотя, похоже, смешно ему не было. — А я-то думаю, зачем она тебя оставила. А у нее, естественно, свои игры, как же без этого!
— Ты о чем? — опять какие-то секреты, я от них уже устала!
— Она хотела свести тебя с Артуром, — ровным голосом сказал Кирилл, и только увидав, как он вцепился в руль, я поняла, что он с трудом сдерживается от всяких неразумных поступков.
— Она тебе помогла? — хрипло спросил Кирилл.
— Да, — я согласилась скорее чтоб ему было спокойнее, хотя она и правда мне помогла.
Он немного расслабился.
— А… он тебе понравился? — так же ровно спросил Кирилл и будто замер, ожидая моего ответа.
Я вдруг, не обращая внимания на наши негласные договоры и всякие мешающие в машине предметы, перелезла к нему на колени и, не сдерживаясь, стала целовать. Так соскучилось по его теплу, по его телу, запаху и волосам, в которые так приятно запускать руки. Вот, перестав целовать, я провожу губами по его щеке, дойдя до ямки у уха и попробую ее на вкус. Такая мягкая, уютная и бьется, как его сердце.
— Что ты делаешь? — судорожно спрашивает Кирилл, пытаясь меня оторвать. Еще несколько секунд я не позволяю ему этого сделать и только чувствуя, как тяжело он начинает дышать, отстраняюсь.
— Отвечаю на твой вопрос, — удивительно, голос у меня совершенно спокойный. Похоже, он не сразу вспоминает, о чем спрашивал, и когда его глаза проясняются, объясняю:
— С ним мне не хотелось так сделать.
Его глаза странно смотрят на меня.
— Если я плохо объяснила… — тянусь к нему снова.
— Хватит, я понял, — быстро говорит Кирилл.
Я перелажу на соседнее сидение, и теперь платье жутко мешает, Кирилл пытается мне помочь, и делает только хуже, моя нога застревает где-то внизу и мы хохочем, не понятно как мне удалось перелезть к нему так быстро и ни за что не зацепиться. Наконец я на месте, пристегиваюсь и мы отъезжает от дома Мелены.
— А можно прямо домой? — спрашиваю. Кирилл кивает.
— Заедем в гостиницу за вещами и сразу в аэропорт, — Пейзаж за окном мне незнаком, и это занимает меня больше, чем воспоминания о Мелене.
— А что ты говорила про танцы? — вдруг спрашивает Кирилл, и вспоминается наш первый разговор. Я удивлялась, почему Мелена хочет заставить меня танцевать.
— А, ничего серьезного. Мелена научила меня танцевать танец живота.
Кирилл неожиданно улыбается, открывает рот:
— Пок… Нет, лучше не надо, — резко сам прерывает свой вопрос.
— Когда-нибудь покажу, — соглашаюсь.
Мы заезжаем за вещами в гостиницу, где он жил все это время. Переодеваюсь в обычную одежду, мое платье странно бы смотрелось в самолете и мы катим в аэропорт. По дороге Кирилл с кем-то договаривается, чтоб забрали машину и куда-то отогнали.
Мы так быстро уезжаем, как будто бежим. Вокруг слишком много людей, в самолете Кирилл опять бледнеет и закрывает глаза — не хочется его беспокоить. В Волгограде нас встречает Борис Сергеевич и везет в Волжанск. Когда мы подъезжаем, он спрашивает:
— Федора, тебя домой?
Мы с Кириллом растеряно переглядываемся. Так и не подумали, что делать дальше, просто летели домой и все.
— Да, домой, — я беру Кирилла за руку и несколько последних минут дороги проходят, как один миг.
Когда мы подъезжаем, Кирилл выходит и достает мои вещи, собираясь провожать.
— Завтра можешь отдохнуть, а в четверг выходи на работу, — говорит мне вслед Борис Сергеевич.
— Спасибо, — благодарю сразу за все, и за то, что встретил, и что не уволил, и что Кирилла любит и заботится о нем. За все сразу. Он кивает, Кирилл идет к подъезду, а я за ним. В подъезде никого, мы входим в лифт и уже ничто не мешает задать вопрос.
— Мелена сказала у тебя большая семья, — говорю я. — Это… правда?
— Теперь моя семья — это ты, — просто отвечает Кирилл.
Он уходит до того как я открываю дверь, но его слова еще долго остаются со мной.
Дома никого нет, я спокойно принимаю душ и заваливаюсь спать. Мамин приход будит меня, она вернулась одна, чему я жутко рада. Мы так давно не виделись и по-настоящему соскучились. Выглядит мама замечательно, подстриглась и надушилась, это значит, была в прекрасном настроении. От сердца отлегло, меня все-таки мучила совесть, что оставила ее одну так надолго.
Я рассказываю про отдых. Собственно только переношу место события с реки на море, а отдых — в послерабочее время. Не сразу замечаю, как говорю про Кирилла, упоминая его мимоходом, как само собой разумеющееся, вместе с солнцем, теплой водой и хорошей погодой.
— Так там Кирилл был, — говорит мама тоном 'теперь мне все понятно'.
— Ну, да, — теперь отпираться глупо — и еще пару человек из московского офиса.
— И как у вас дела? — спрашивает мама с легко различимым любопытством.
— Все хорошо, — пытаюсь отделаться общей фразой. Не тут-то было!
— Я к тому, что дети конечно, цветы жизни и все такое… — начинает мама и я морщусь. — Но лучше, когда они запланированы. — Менторским тоном заканчивает она.
— Да мама, я все знаю, — стараюсь вложить в ответ побольше убедительности, такие разговоры тяжело даются и ей, и мне.
— Тогда все в порядке, — легко отступает мама. Чувствует, что сделала положенное, а я рада, что разговор не развился. Дальше болтаем о всякой ерунде, вроде того, как жаль, что лето так быстро закончилось. Когда я разбираю вещи, она видит мое платье и подхватывает его бережно, как живое существо — ее оно тоже мгновенно очаровало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});