курткой кольчуга уперлась тонкими острыми чешуйками в кожу сквозь рубашку.
Ему нужно было успокоиться. Но боль от удара Анны, её единственной попытки его убить, вспыхнула, будто никогда и не проходила. А лес напоминал про неё снова и снова.
Ему нужно. Было. Успокоиться.
Он мог бы послать отряд арестовать всех жителей того дома. У него были основания. Тот парень больше бы не ёрничал.
Филипп тряхнул головой. На «успокоиться» это совсем не походило.
Он приехал в замок к вечеру, промокший, в скверном расположении духа, но слишком уставший, чтобы ругаться. Прямо в холле к нему подбежала мать.
— Филипп, ну где ты был? — обняла, несмотря на его промокшую одежду, и Филипп неловко обнял её в ответ. — Мне не нравится, когда ты уезжаешь так надолго!
— Всё в порядке… — произнёс он, ощутив укол совести. — Я, как обычно, катался.
— Тебя не было весь день, Филипп! Ты, наверно, и не ел ничего! — Она прижала ладони к груди. Глаза её блестели от беспокойства и осуждения. — Я сейчас же распоряжусь, чтобы тебе в комнату принесли ужин.
Филипп посмотрел в зелёные взволнованные глаза матери, кивнул и ещё раз уверил её, что с ним всё хорошо и он больше не уедет без предупреждения. А пока она давала слугам распоряжения, Филипп поспешил вернуться в свою комнату.
— О, Фил! — Эдвард спрыгнул с дивана.
— Опять ты, — вздохнул Филипп, закатывая глаза. — Уйди. Я устал. И не заходи ко мне без спросу.
— Не знаю, что у тебя там произошло, — отмахнулся Эдвард, — но у меня для тебя хорошие новости!
Он с гордым видом протянул брату лист бумаги, на котором красовалась почти точная копия подписи отца. Филипп пару секунд соображал, что к чему, а потом вдруг рассмеялся.
— Спасибо! Ты не представляешь, как поможешь мне этим!
— Я старался, — усмехнулся Эдвард.
11
Когда на столе появился толстый конверт с эмблемой Совета Магии — очертания замка с крышами-куполами, инициалы в середине и руны по краю круглой печати, — Филипп распечатал его нарочито медленно и аккуратно. Он старался делать вид, что ему неинтересно, как выглядит бумага от мадам Монтель, но дыхание всё равно потяжелело, а глаза зажглись от предвкушения. Он почти не сомневался, что трюк сработает: Эдвард старательно выводил подписи отца несколько десятков раз перед тем, как расписаться на документе. Если бы всё раскрылось, у них обоих были бы огромные проблемы, но нет — вместо гневной записки Филипп достал бумагу с золотистой окантовкой. Внизу переливалась зачарованная подпись — признак подлинности.
Филипп всё внимательно прочёл и довольно улыбнулся. В конверте лежал лист с расписанием ближайших собраний, на которых мадам Монтель не могла присутствовать, и задания к ним. И с этой бумагой Филипп пошёл прямиком к отцу, уже предвкушая, как зол тот будет, когда узнает.
Но в этом Филипп был похож на отца: они оба слишком хорошо держались. А потому, изучив документ, Элиад Керрелл лишь сжал его так, словно готов был сжечь, вдохнул поглубже и поднял на сына полный холодной ярости взгляд.
— Прекрасно, Филипп, — процедил он. — Пожалуй, я был… неправ. Раз представитель Совета, — он покачал головой, — решил, что ты готов, то я не могу быть против…
Филипп кивнул и протянул отцу вторую бумагу.
— Тут написано, что у вас собрание на Санарксе. — Он старался говорить спокойно и размеренно, несмотря на разрывающие его гордость и страх перед реакцией отца. — Мадам Монтель не сможет на нём присутствовать и назначила меня своим представителем.
— Прекрасно, — выдавил Элиад, его губы растянулись в совершенно не весёлой улыбке. — Мы выезжаем завтра. Можешь собираться.
* * *
Последнее собрание Восточного Альянса прошло ещё в середине лета в Ворфилде. Гардиан Арт ехал туда без энтузиазма. Для него ситуация на Пиросе была очевидна, и непонимание Элиадом Керреллом столь явных проблем удивляло. Ещё больше удивило решение Альянса: вместо того чтобы дать Роуэлу или, на худой конец, Керреллу подзатыльник и поставить заигравшихся в войну мальчишек на место, большинство сошлось на том, что помощь Пиросу всё-таки необходима, а потому каждый должен был внести вклад в урегулирование конфликта. От этого зависела целостность Альянса. Каким образом военное вмешательство поддерживало целостность, Гардиану было очень интересно, но в этот раз его возражения слушать никто не стал. Старуха Монтель посмотрела на всех возмущённых с осуждением и поставила перед фактом: соседи Пироса обязаны помочь. Как? На их усмотрение.
Последовали долгие и мучительные переговоры с Керреллом, с Вейером, с советниками и генералами. Арт пытался связаться лично и с Рейднаром Роуэлом, но император Райдоса не счёл нужным ответить. Остальные же должны были прибыть на следующее утро, чтобы провести ряд совещаний и решить оставшиеся недопонимания.
И именно тогда началось то, чего Гардиан ждал и опасался уже несколько лет.
Мигрени мучили его с момента, как ему исполнилось пятьдесят, и не отпускали, год от года становясь сильнее. Они приходили волнами и могли длиться неделями, и врачи ставили неутешительные диагнозы. В последние месяцы дошло до настоящих приступов с разрывающим горло кашлем, парализующей слабостью и помутнением сознания, темнотой перед глазами. Но он не был бы Арт, если бы дал хоть кому-то повод сомневаться в своём самочувствии. Тем более на столь важном собрании.
А потому перед ним нужен был отдых.
Гардиан Арт пришёл в свою личную малую библиотеку, потому что там было темно и тихо. Изоляционные чары и запрет делали своё дело — никто не смел его в ней беспокоить, никто не смел в неё заходить без чрезвычайно важных причин.
Ну или почти никто.
В дальнем от двери углу были приоткрыты шторы, и тонкая полоска блёклого, белого света падала на придвинутое к окну кресло. В нём, подобрав под себя ноги, сидела девочка, и Гардиан, иронично улыбнувшись, с удовольствием отметил, что сейчас она выглядит ровно так, как и должна: простое домашнее платье с плиссированной юбкой, небрежная коса на бок. Без макияжа она казалась ребёнком. Очень серьёзным, листающим толстую, снятую откуда-то без разрешения книгу, но всё же ребёнком. Ему не нравилось, что порой она выглядела слишком взрослой на балах. Ещё больше ему не нравились окружавшие её молодые люди. Но она редко кого-то слушала и именно поэтому, несмотря запреты, сидела здесь в кресле и делала вид, что не замечает, что в комнате не одна.
— Ты опять здесь? — спросил Гардиан.
Хелена вскинула голову и заморгала, словно пытаясь понять, правда перед ней отец или