— Что ты, соли, что ли пожалела?
— Мне не жалко, но просто будет пересолено. Кто это есть будет? Да и пить потом всю ночь будем воду.
Марина фыркнула, ничего не ответила. Но вскоре вновь начала морщить носик.
— Больше жира добавляй.
— Хорошо, — сквозь зубы ответила Леся.
— Чего концентрат жалеешь? Парням витамины нужны, а ты как пылью посыпала. Мужа своего так же будешь кормить? Так он у тебя зачахнет быстро.
— Марина, ты чего? — удивленно спросила Леся. — Что-то случилось?
— Что случилось? — холодно повторила девушка. — Ничего не случилось. Просто ты то солишь, как будто украла соль, то концентрата кладешь в кашу мало. Есть же норма, сколько ложек класть.
— Так я столько и кладу!
— Не надо на меня кричать. Я просто тебе говорю…
— Нет, Марина, ты не говоришь, ты придираешься!
— Чего это я придираюсь? Я тебе просто говорю как надо. А ты все делаешь неправильно. Мы так на Пик Победы не поднимемся — сил не хватит.
— Не нравится — вари сама! — в сердцах воскликнула Леся и швырнула ложку под ноги.
— Иди, Андрею пожалуйся, — едко ответила девушка. — Он же твой парень теперь? Хорошо устроилась. Руководителя группы отхватила.
— Да ты!..
— Девушки! Вы чего тут устроили⁈ — первым подскочил в палатку Генка, поняв, что намечается что-то не входящее в планы группы действо. — А ну прекратить!
Я тоже услышал голоса на повышенных тонах, передал рации Костареву и пошел разбираться.
— Что случилось?
— Да вот, девчонки чего-то не поделили, — кивнул Генка.
— Леся, Марина, что случилось? — спросил я, глядя на девушек.
— Вон, у нее спроси, — ответила Леся, глядя исподлобья на Марину.
И вышла из палатки.
— Марина?
— А я чего? — пожала та плечами. — Я ничего. Это она все. Нервничает чего-то. У девушек такое бывает, раз в месяц. Наверное, из-за этого. Не обращайте внимание.
Генка, смутившись, молча вышел. Я последовал за ним.
Подойдя к Лесе, я шепнул:
— Что случилось?
— Мне-то откуда знать? — сомкнув руки на груди, ответила Леся. — Эта мегера первая начала. То солю я мало, то концентрат сыплю не так. Чего она придирается ко мне? Не нравится — пусть сама готовит!
— Ладно, остынь. Возьми себя в руки.
— Да я уже в порядке, — кивнула Леся. — Но обратно не ставь меня готовить с ней. Пусть вон лучше Генка ей помогает, или кто-то другой.
Однако помощи не потребовалось. Марина вышла из палатки, принялась стучать вилкой по алюминиевой кружке, приговаривая:
— Ужин! Все на ужин!
Парни обрадовалось. После сложного и холодного дня всем хотелось хлебнуть горяченького.
— Ладно, успокаивайся. Сейчас не время ссориться и устраивать разборки. Все в порядке? — осторожно спросил я у Леси.
Та кивнула.
— Да, я в норме. Пошли, нужно поесть.
Вечер был вполне хорошим. Мы поели каши, выпили по несколько стаканов горячего сладкого чая. Разместились все в одной палатке. Ощущая, как становится тепло от еды и как тянет в сон, начали млеть. И лишь Генка все никак не мог угомониться, травил анекдоты.
— Досталась по наследству одному альпинисту каска от его погибшего товарища. Надел он эту каску, полез на гору. Вдруг слышит голос: «Шаг влево!» Сделал. В ту же секунду мимо проносится огромный камень. Вот везуха! Идет дальше. Вдруг опять голос: «Шаг вправо!». Отскочил. Лавина прошла. «С такой каской в любые горы можно ходить!». Идет дальше. Опять слышит: «Повесь меня на куст!». Тот повесил. Тут же камнепад сходит, альпинист падает, разбивается. Каска, сидя на кусте, говорит: «Ну вот, вроде опять цела осталась!».
— Анекдот с бородой, Геннадий! — проворчала Марина.
— Зато смешной! — ответил тот. — А еще знаю про горного короля и ночной горшок.
— Нет уж, на сегодня хватит! — ответила девушка.
— Пора и в самом деле отдыхать, — согласился я.
Остальные, давя зевоту, тоже поддержали меня. Мы начали укладываться. Ощущался легкий трепет — все-таки первая ночевка на Победе, в лагере. Не базовом, не в нулевом. А первом на маршруте.
— Ребята, — подал вдруг голос Генка. — Не сочтите за глупость, но у меня есть предложение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какое? — спросил я.
Генка мялся, не зная, как подойти к делу. Потом, получив от Володьки тычок локтем, сказал:
— Давайте все ледорубы наружу подальше вынесем? За палатку. Так, на всякий случай.
Я хотел спросить зачем, но быстро догадался. Пауза повисла в палатке. Нехорошая пауза. Вопрос был щепетильным. А еще он заставил вспомнить все, что произошло там, внизу.
— Просто… ребят, ну не заставляйте меня это вслух произносить!
— Что произносить? — проворчал Артем, ворочаясь в своем спальнике и пытаясь улечься удобней.
— Ты что, и вправду не понимаешь? — спросил Генка, глядя на парня.
— Чего ты пристал со своими вопросами? — пробурчал Артем. — То какие-то странные предложения вносишь, то потом еще более странно ведешь себя. Ледорубы зачем далеко выносить? Чтобы потерять их? Без ледоруба остаться на высоте — это верная погибель. Да и к тому же некоторые ледорубы и вовсе задействованы. Мой вот, например, для растяжки палатки использовали.
— Ты ведь притворяешься, да? — спросил Генка, пристально глядя на парня. — Ведь притворяешься? Ты ведь не настолько болван в самом деле?
— Ты чего меня болваном обозвал? — обиделся парень.
И я понял, что время, проведенное в лагере для «притирки», прошло впустую. Не притерлись. А может быть, и сказалась ситуация на базовом лагере, выбившая у всех из-под ног почву. Вот теперь так и реагируют, в штыки друг дружку воспринимают.
— А кто ты? — продолжал Генка. — Посуди сам, кто ты, если хочешь ночевать в одной палатке с тем, кто убил Рудова ледорубом.
Повисла пауза.
— Генка, — прошипел я.
— А что, разве я не прав?
— Давай ты хоть немного помолчишь?
— Помолчать я могу, без проблем. Но вот ночевать в палатке, где совсем рядом ледорубы лежат — только руку высуни наружу, — желания никакого у меня нет.
— Андрей, ты не обижайся, но я согласен с Генкой, — внезапно произнес Володька.
— А я согласна с Андреем, — поддержала меня Леся. — Ледорубы может занести снегом, потеряем — не найдем. Их нужно при себе держать.
— Ну конечно, еще бы ты не была согласна с Андреем! — ядовито произнесла Марина.
— А ты помолчи! — прошипела Леся.
— Сама молчи!
— Ребята, ну вы чего? — попытался утихомирить всех Марк, но его даже слушать не стали.
— Марина, а ты чего дерзить стала? — спросил ее Клим. — Ты думаешь, тебе одной тяжело? Я вот тоже не в своей тарелке, но молчу же.
— Чего ты не в своей тарелке? — спросила девушка.
— А потому что могу прямо сейчас с убийцей разговаривать. Или кашу есть из одного котелка. Или лежать бок о бок.
— Ты чего, хочешь сказать, что я убийца⁈ — возмутился Володька, лежащий рядом.
— Я не хочу сказать этого, но мало ли…
— Да ты совсем берега попутал! Я тебе сейчас…
— А ну тихо! — не выдержал я. — Прекратить базар! Ребята, вы чего? Нельзя сейчас раздоры устраивать. В сыщиков тут не играть, про убийство даже не заикаться! Не ваше это дело. Расследование ведется.
— Уже провели, — ехидно заметил Артем. — Известно кто Рудова оприходовал.
И глянул на Костарева.
— Да я тебя сейчас голыми руками отделаю! — не остался тот в стороне.
— Слышали⁈ — взвизгнул Артем. — Он мне угрожает! Убийством угрожает! Я не буду тут ночевать! И ледоруб свой точно не отдам. В руках буду сжимать. Пусть только кто-то подойдет ко мне — живо желание отобью!
— А ну замолкли все! — не вытерпел я.
И прибавил пару крепких слов. Это подействовало, все притихли.
— Еще кто-то что-то скажет — пойдет вторую палатку ставить. Есть желание?
Желания выходить на холод и возиться в снегу ни у кого не было. Эта палатка была уже прогрета, а ждать, когда вторая прогреется от примуса, пришлось бы долго.
— Не хотите оставлять рядом с палаткой ледорубы, поступим иначе — свяжем их веревкой и отнесем подальше. Второй конец веревки привяжем к палатке, чтобы в случае, если будет метель, мы смогли найти инструмент. Всех все устраивает?