Вдруг в кармане Артура появилось приятное тепло: ему кто-то отправил срочное сообщение. Но сейчас мужчина не мог его прочитать — он не мог даже пошевелиться. Артур ощутил предельное напряжение. Ошибка, он где-то совершил страшную ошибку…
Шанти заговорила, очень спокойным голосом:
— Впрочем, не важно, что она тебе наврала; я расскажу правду. Ты ведь меня освободил, да? — девушка улыбнулась, — значит надо тебе всё рассказать. Как там тебя звали… Король людей, скажи, а почему, по словам моей сестре, меня сюда посадили. В эту темницу? — спокойным голосом спрашивала девушка.
— Ты… — отвечал Артур, одновременно открывая за собою трещинку в пространстве, — хотела мира между живыми и мёртвыми. Ты хотела, чтобы живые давали вам свою кровь, но не много, чтобы сохранялся баланс, — как только мужчина договорил, раздался смех: глухое, железное уханье. Смеялась на Шанти. Она была серьёзна, даже немного печальна. Гоготали доспехи:
— Ха-ха-ха-ха, какая глупость, какие бредни, какая дерзость! Владычица безумна, но не настолько. Она не глупа, она видит выше всех нас! — Анарх неожиданно заговорил, как совершенный безумец. Он приполз в ноги девушки и начал пресмыкаться перед ним.
— У неё великая идея, и никто не смеет так над нею насмехаться. Владычица мечтает создать мир, где не будет больше раздора, мир спокойный и неподвижный. Владычица видит мир, где нет голода и где разорван проклятый цикл, где есть только вечный сон… Мы, дети смерти, не можем умереть от голода. Мы только опускаемся в блаженный сон. И Владычица мечтает погрузить в этот сон весь мир. Сделать каждого ребёнком смерти. Лишить мир жизни, и оставить только смерть, чтобы все мы погрузились в объятие дрёма. Вот — наше будущее. Вот — наша доля! Вот наше «Шанти»! — ревел рыцарь глухим эхом, и эхо его раздавалось в каменной комнате и гремело неисчислимыми отголосками.
— Всё так, — спокойно сказала Шанти, а потом слегка улыбнулась, смотря на воина:
— Если ты веришь в мою мечту, почему ты был так против, Анарх? Почему пошёл против меня?
— Ваша… Ваша сестра ослепила меня, о Владычица, ослепила меня призрачным светом, она свела меня с верной дороги…
— Правда? Жаль, — с лёгкой усмешкой проговорила девушка и вдруг одним движением пронзила броню воина рукой и вырвала его чёрное, маслянистое сердце. Сердце затрепетало в её руках, как покладистый зверёк, и девушка одним движением его проглотила, а потом повернулась к Артуру и спросила, смотря на него спокойными красными глазами:
— Что скажешь? Тебе нравится мой план?
— Мне нужно подумать, — незамедлительно ответил Артур, а сам готов был в любой момент убежать через трещину в пространстве.
— Ты слишком опасен. Времени не будет, — ответила девушка. Артур сразу же бросился назад, и замер. Он посмотрел на свою грудь: в неё вонзалась белая рука. Артур почувствовал нежный хват пальцев на своём сердце.
А потом они сжались, как тиски.
206. Хочешь сбежать из Сансары? А я хочу её Сжечь
206. Хочешь сбежать из Сансары? А я хочу её Сжечь
За то краткое мгновение, пока сердце Артуру сдавливала страшная сила, и пока боль, тоже очень страшная, врезалась ему в голову, зарываясь в черепушку, как кол, мужчина успел подумать удивительно много о чём. Во-первых, он понял, зачем Кровавая Императрица наврала ему про «Кровавый Замок». Как только Шанти набросилась на Артура, маг, по своей старой привычке, прикинул её силы. Девушка была примерна сравнима с боевым Архимагом с упором Профессии на физическую мощь.
Теоретически, если всех лордов Гексагона собрать вместе, они и плюс сам Артур могли бы одолеть Шанти — шанс на победу был примерно шестьдесят процентов. Смерть каждого из них убирала где-то процентов двадцать, и поэтому теперь, со смертью троих, девушка была совершенно непобедима во всём мире. А значит её безумная и мрачная амбиция с очень большой вероятностью осуществится, и миру придёт конец. Настанет вечный сон. «Шанти».
На мир Артуру, было, в общем то всё равно. Но так уж получалось, что все его родные, все, кто был ему дорог, тоже были частью этого мира. Он сам был его частью. Поэтому маг не мог позволить безумной мечте девушки осуществиться. Правда, и помешать он ей тоже сейчас никак не мог. Словно вспышками молнии, то белой, то красной, боль врезалась ему в голову. Его сердце безумно трепетало, захлёбываясь кровью, в крепкой каменной руке. Она сжимала его всё туже, горячей крови разливалось всё больше, дыхание мужчины перехватило, к нему подбиралась тень, и вдруг…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— С-той, — прозвучал голос. Он был тихий, нервный и слабый, но рука почему-то действительно остановилась. Она больше не давила Артуру на сердце, но и не отпустила его, продолжая сжимать, как железные тиски. Мужчина с трудом и с болью повернул глаза. Рядом с ним и с девушкой стояла высокая белая женщина — Кровавая Императрица. Руки её были опущены, она была примерно в нескольких метрах и смотрела на Шанти таким потерянным, запутанным взглядом, как будто её глаза не могли выразить всех чувств, которое шумели у неё на душе.
— Стою, — спокойно сказала ей Шанти, — что дальше?
Кровавая Императрица стала ей отвечать, но слова её были прерывисты и бессвязны. Помутневшая голова Артура не могла уловить в них ни толики смысла, они сливались для него в один очень неловкий и непонятный, и мучительно длинный звук.
— Хватит, — сказала Шанти и презрительно хмыкнула. — Я не собираюсь слушать заморившую себя голодом псину. Либо поешь, а потом говори, либо ложись спать.
Кровавая Императрица опустила голову. Она помялась, и вдруг откусила собственный большой палец. На землю капнули три капельки крови. Женщина проглотила палец. Потом глаза её вспыхнули голодным светом, и Кровавая Императрица откусила половину своей руки. Её зрачки напоминали льдинки, на которые падает свет закатного солнца. Она вздрогнула и заговорила:
— Я… Нашла способ…
— Сразу к делу, — прервала её Шанти.
Кровавая Императрица неловко кивнула:
— Я нашла… Нашла способ избавиться от голода. Отделить разум от тела. Спастись, освободиться, — говорила женщина всё более уверенным голосом.
— Правда? Почему тогда ты до сих пор не свободна? Или есть какие-то особые причины, что ты ведёшь себя как умственно-отсталый ребёнок?
— Я… Последний шаг. Я не могу сделать последний шаг. Если я его сделаю, я не смогу рассказать, но… Мы можем стать свободны. Нам не нужно будет больше… Голодать.
— Свободны, — прошептала Шанти и прикрыла глаза, а потом принюхалась. Как может пахнуть свобода? Может быть, как море? Или как бескрайнее голубое небо? Или как луга, как широкие долины, которым нет ни края, ни конца? Вокруг витал только дурной кровавый смрад. Девушка ответила своей сестре:
— Не нужно.
— Но…
— Не нужно говорю. Ты нашла свободу? Чудесно. Освобождайся. Я тоже хочу свободы, но не такой. Ещё я хочу месть. Я ненавижу всё это, этот проклятый мир… Да все миры. Знаешь, что такое существование? Это цепи, мерзкий вязкий сон, кошмар, который всё никак не может закончиться. Мы живём, потом умираем, потом снова живём, и снова, снова, снова. И всё это чтобы мы страдали, — девушка опустила глаза, и лицо её скривилось от боли.
— Да, есть ещё свет? Сказать зачем? Чтобы его отобрали. Если бы вокруг была сплошная тьма, она стёрла бы нас в порошок. Мы бы к ней притупились. Но вокруг есть свет. Он обнимает нас, говорит нам держаться, с ним у нас есть надежда, и всё это только зачем, чтобы потом у нас всё отобрали. Чтобы дать нам пощёчину, всё забрать, — последнее слова она произнесла хрипло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Свободу хочешь дать? Для кого? Не все её даже увидят, — слепые, жалкие твари, в которые превращает нас этот мир. Они зависимы от жизни. Но и что? Я дам свободу каждому. Я предлагаю не бежать, как ты, а пресечь эту дрянь, эту жизнь, уничтожить это чёртово колесо, сломать. Чтобы оно больше не рождало нас и не питалось наши страданиями. Хочешь убежать от Сансары? А я хочу её сжечь, — голос девушки звякнул как сталь. Внутри Артура раздался хлопок, и сердце его разлетелось на маленькие ошмётки. Мир в глазах мужчина подкосился. Артур побледнел и свалился на землю. Его веки слегка опустились.