Юки сделался цвета варёной креветки: он прекрасно видел, что Широ врёт.
- Йомэй-сама, ну зачем вы так со мной?
- То есть, ты считаешь, что я обманываю тебя?
- Я не считаю…
- Или не обманываю?
- Вы говорите не то, что было на самом деле… - Тщательно подбирая слова, ответил Юки.
- Вот как? А зачем я говорю не то, что было на самом деле?
- Если бы я знал!
- Но увы – ты этого не узнаешь. – Широ развёл руками. – Давай-ка будем ложиться.
Юки покраснел ещё сильнее: он никогда не обижался на Широ, понимая, что это бесполезно, но такое открытое пренебрежение отозвалось в его сердце болью и досадой. Однако он знал, что больше ничего не сумеет вытянуть из своего молодого господина, и поэтому счёл за лучшее оставить выяснение отношений до утра. Тем более что очень хотелось спать…
Дождавшись, когда Юки уснёт, Широ встал и тихо собрал свои вещи. Проверив, на месте ли деньги и нужные бумаги, он спустился вниз и, расплатившись с хозяином гостиницы, дремавшим в прихожей в ожидании поздних путников, забрал из конюшни свою лошадь и другую, на которую с помощью конюшего навьючил тюк с подарками для императорских чиновников. Вскоре он уже резво скакал по дороге, обсаженной криптомериями, направляясь в Киото.
…Сомнения больше не было: за ним следят убийцы. Кто-то желает его, Широ, смерти, и, похоже, намерен добиться своего. Таинственный недоброжелатель не торопится: он предпринимает попытки крайне редко. Это, верно, затем, чтобы усыпить бдительность Широ и его покровителя Асакура-сама. Теперь понятно, что покойные Ботан, Даики и Кента были им подкуплены: следовательно, убийца был в Мино и теперь следует за ним по дороге в Киото. Кто он? Пока это не важно. Важно спастись самому и защитить близких людей.
А этих близких людей не так уж много. Собственно, только один – Юки. Он вознамерился отойти в мир иной героической смертью, закрыв собой своего господина, – но Широ не даст ему такой возможности. Юки должен жить. Потерять Юки просто немыслимо. Следовательно, оставить его в одиночестве – единственный способ спасти от нависшей угрозы. Что ж, он, Широ, готов к такой жертве. Хочет того Юки или нет, а с этого момента их пути расходятся – до тех пор, пока Широ не найдёт и не покарает своего врага. А это непременно случится.
Юки проснулся, когда солнце уже скатилось на западную половину неба. Был непривычный для осени ясный и тёплый день. Чувствуя странную дурноту и слабость, Юки долго лежал с открытыми глазами, пытаясь сообразить, отчего он так плохо себя чувствует и куда подевался Широ. Мысли в голове ворочались с большим трудом.
С усилием приподнявшись, Юки потряс головой, силясь восстановить нормальное мышление. Перед глазами всё кружилось, расплывалось, ноги отказывались его держать.
Кое-как встав и одевшись, Юки спустился вниз и спросил у хозяина гостиницы, куда подевался его спутник. Хозяин, никогда не запоминавший лиц своих постояльцев, неуверенно сообщил, что, кажется, юноша ушёл куда-то ночью один или с какими-то друзьями. Побледнев, Юки снова заполз наверх и увидел, что все вещи Широ исчезли.
Ушёл? Один? Но куда? С друзьями? С какими друзьями? А если это…
Юки застонал от ужаса и вцепился в волосы руками. Неужели Широ настолько обиделся на него, что бросил, не попрощавшись?.. Или, ещё хуже, до него добрались те злоумышленники, что заплатили его охранникам за избиение и попытку убийства? Что с Широ? Может быть, он уже мёртв!
Юки сидел на полу, обливаясь холодным потом и не зная, что предпринять. Широ, движимый благородным порывом, не потрудился оставить ему даже записки, и теперь Юки перебирал в голове варианты, один кошмарнее другого. Об истинных намерениях Широ он, разумеется, догадаться не мог.
Проведя часы в горестных размышлениях, Юки решил, что его дальнейшее существование не имеет смысла: мёртв Широ или бросил его – всё равно, больше ему незачем жить. Оставалась лишь одна надежда: добраться до Киото, найти там Широ и спросить его, правда ли он больше не желает, чтобы Юки ему служил. И если Широ ответит, что это правда, - что ж, тогда можно и умирать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Еле волоча ноги, Юки вышел на улицу и обратился к первому встречному прохожему:
- В какой стороне путь на Киото?
Прохожий, рассудив, что имеет дело с пьяным, неопределённо махнул рукой, и Юки потащился в указанном направлении, не догадавшись даже зайти в конюшню за лошадьми. Пыльная, узкая дорога тянулась вглубь поросших осокой болот, и вела она вовсе не в Киото, - но Юки, одурманенный снотворным и почти что убитый горем, не замечал этого.
[1] Коробочка для хранения мелких предметов, привешивалась к поясу с помощью нецке (противовеса), традиционный элемент не имевшего карманов японского костюма
[2] Дзё – 3,03 м.
[3] Кайсяку - ассистент при совершении сэппуку: он отрубает голову самураю, когда тот взрезает себе живот
[4] Косодэ – род кимоно с широкими и короткими рукавами, нижнее одеяние, поверх которого надевается парадный костюм
[5] Идзакая – японский трактир или таверна
Глава 7 ПРОЩАНИЕ С ЙОМЭЕМ
Господин санги
Проникнуть в императорский дворец оказалось проще, чем думал Широ: стражи внимательно осмотрели бумаги, удостоверяющие его личность, заставили его отдать им мечи, поставили печать на пропускном свидетельстве и распахнули ворота. Так Широ без всяких усилий со своей стороны оказался в приёмной дворца, где посетители ожидали аудиенции у высоких императорских сановников.
Очень скоро выяснилось, что даже сыну знаменитого даймё Асакура не так-то просто попасть куда-то дальше приёмной Сёдайбунома. В этом роскошно убранном, но очень скоро до смерти надоевшем Широ трёхзальном здании с утра до вечера томились разнообразные посетители. В первом помещении, называвшемся «комнатой тигра» из-за рисунка на фусума, ждали ответа дворяне высшего сословия, в «комнате с журавлями» скучали священники, а все остальные посетители теряли надежду в «комнате с цветами вишни». Сами даймё посещали приёмную только первые два-три дня, а после, разобравшись, в чём дело, посылали вместо себя слуг. В очереди люди проводили целые месяцы, не видя никого, кроме чиновников седьмого и шестого ранга.
Сам императорский дворец показался Широ очень красивым, но каким-то скучным: всё, что было открыто для сторонних посетителей, содержалось в удручающем благообразии. В парке росли тенистые сосны, многочисленные пруды окаймлялись сливовыми рощами, тут и там виднелись ярко-красные изогнутые крыши пагод, но всё это было выглаженным, декоративным. Многие из знакомцев по несчастью, с кем вместе Широ высиживал на татами бесконечные часы, говорили, что парк особенно хорош весной, когда расцветают персиковые деревья, - из чего Широ быстро сделал неутешительный вывод, что господин императорский советник санги может снизойти до него не раньше, чем через полгода.
Вот только денег у него оставалось ещё много, и жизнь в дорогой гостинице несколько скрашивала унылые дни ожидания. Нового слугу он так себе и не нанял, тоскуя по Юки, поэтому искусство причёсываться и одеваться пришлось осваивать самостоятельно. Первые дни эти непривычные занятия донимали его настолько, что он порывался отрезать волосы, чтобы не мучиться с ними, и ложиться спать, не раздеваясь, дабы не путаться с утра в скользких многослойных шелках. Однако терпение и настойчивость принесли ему желаемый успех: через две недели он явился в приёмные покои в подобающем виде и даже удостоился одобрительного взгляда одного из младших писцов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Если б не удручающие будни, Широ мог бы проводить время очень весело: Киото так и пестрел вывесками различных увеселительных заведений. Жизнь в Киото не затихала ни на минуту: днём это был город неутомимых ремесленников, купцов, важных сановников и путешественников, ночью он превращался в праздник света и звука. На широких киотских улицах самыми тёмными ночами было светло, как днём, все лавки были открыты круглые сутки, куртизанки зазывали гостей в чайные дома, гадалки предсказывали судьбу на каждом углу, а городские сумасшедшие кривлялись и развлекали путников.