- Я тоже не собираюсь разлучаться с Юки! – Решительно заявил Широ. – Уж извините, Юйко-сан, а придётся вам ещё пожить, так просто вам обоим я умереть не дам. То, что с вами произошло – это просто нечестно! Род Моринага гораздо древнее и благороднее рода Асакура, сложись обстоятельства чуть по-другому, это я мог бы прислуживать Юки!
- Нет, такого быть не могло. – Покачала головой вдова. – Юки-тян рождён, чтобы служить, а вы рождены, чтобы повелевать людьми.
- Это я-то?
- Да, я вижу это на вашем лице. Вам суждено стать великим, Йомэй-сама.
От того, насколько серьёзно она это сказала, Широ стало не по себе.
- Пока что у меня это не очень хорошо получается… - Пробормотал он, сползая с колоды. – Если вы не возражаете, я ещё немного посплю.
Вернувшись в дом, Широ почувствовал, что очень замёрз. Влезая под одеяло, он думал о том, какую страшную цену за преданность господину пришлось заплатить семье Моринага. И Юки, зная об этом, всё равно считает Широ выше себя и не гнушается быть у него на побегушках?
- Почему, Юки?
Юноша сонно пробормотал что-то и перевернулся на другой бок. Широ улёгся лицом к очагу и закрыл глаза.
- Йомэй сама! Подождите!
Широ и Юки, уже тронувшись с места, вынуждены были остановиться. Вдова Моринага, задыхаясь, подбежала к Широ и протянула ему продолговатую золотую монету.
- Вы потеряли деньги, Йомэй-сама! Вот, я нашла это, когда убирала тюфяк!
Широ вспыхнул так, что даже шея над воротом стала красной.
- Да нет, я, собственно, не забыл… я просто…
Юйко-сан молча смотрела на него. Юки тоже покраснел и низко опустил голову.
- То есть, да… простите…я забыл! Спасибо вам, Юйко-сан! – Широ неловко взял монету, мечтая провалиться сквозь землю.
- В добрый путь вам, дорогие мои! – Мать Юки снова улыбалась. – Будьте осторожны! Юки-тян, навещай меня хоть иногда!
- Обязательно, матушка!
Мать и сын распрощались со слезами на глазах: оба знали, что несмотря на все обещания, новая встреча могла состояться ещё очень и очень нескоро.
Святилище Бэнтен
В тот же полдень Широ, старательно пересчитав все имеющиеся у него деньги, большую половину отдал Юки.
- Ни за что, Йомэй-сама!
- А ну замолчи! Я тебе их не дарю. Будешь моим казначеем: расплачивайся за меня на постоялых дворах, в лавках, идзакая[5] и так далее. Я не силён в искусстве счёта, сам знаешь, меня будут надувать.
- Ну, если так… - Юки неохотно спрятал за пазуху мешочек с монетами. – Вы намерены остановиться в Наре, Йомэй-сама?
- Непременно. У меня есть там одно дело.
- Какое?
- Личное.
Видя, что Широ опять не расположен разговаривать, Юки замолчал. После знакомства с вдовой Моринага Широ сделался каким-то замкнутым, раздражённым. Юки не знал, что и думать: не обидели ли они с матушкой его чем-нибудь?
- Ты обиделся на нас, да, Широ? – С тревогой поинтересовался он.
- Да.
- Ох, этого я и боялся… Я ведь предупреждал вас, что лучше бы остановиться в гостинице, ведь у матушки так тесно и холодно…
- Да при чём тут это!
Широ так вцепился в гриву коня, что тот недовольно заржал и замотал головой.
- А что тогда?
- Я просто не понимаю, - лицо Широ приняло такое выражение, будто он готовился разразиться слезами, - почему вы оба такие гордые?
- Гордые?.. – Не понял Юки.
- Да! По своей же воле угодили в бесчестье и кичитесь этим!
- Кто кичится? Широ, опомнись!
- Ты – нет, но твоя мать!.. В жизни ещё не видел такой гордячки!
Юки всем корпусом развернулся к нему.
- Широ, про меня можешь говорить всё что угодно, но матушку оскорблять не смей!
- А меня, значит, вам оскорблять можно? – Тут из глаз и впрямь потекли слёзы – Широ на скаку быстро вытер их рукавом. – Что ей, трудно было взять эту проклятую монету?
- Взять деньги? Но ты ведь понимаешь…
- Я-то всё понимаю, только меня вы не хотите понять! Вы не понимаете, что мне стыдно, больно и неловко из-за того, что вы с матерью так несправедливо унижены, и что я не в состоянии вам помочь: не могу же я отменить приказ господина Райдона и признать, что твой отец был наказан незаслуженно! Этим я погублю имя Асакура… Но смотреть на всё это тоже невыносимо! Я так хотел оказать хоть какую-то помощь, хоть крошечную…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Йомэй-сама…
- … но нет, вы же подачек не принимаете! Несмотря на всю свою приниженность… С голоду умирать будете, а денег не возьмёте, нет-нет, вы же надеетесь, что в будущей жизни вам всё возместят: вы с матушкой будете восседать на подушках в райских садах, а мы с отцом – подносить вам вино…
- Йомэй-сама!
- …и даже если так оно и случится, всё равно это несправедливо! Невиновные не должны страдать! Я не понимаю отца, как он мог пойти на такое? Я бы ни за что не подставил тебя! Ни за что!
Пришлось остановиться: из-за слёз в глазах Широ перестал разбирать дорогу. Юки почувствовал себя совсем несчастным.
- Моя мать – бедная одинокая женщина, Йомэй-сама. Что у неё осталось, кроме гордости?..
- Во всяком случае, ты это не отрицаешь – Тяжело дыша, ответил Широ. – Но тебе я не позволю выкинуть такой номер, Юки. Ты будешь до старости ходить за мной с чайником и расчёской, и только попробуй мне умереть из-за какой-нибудь глупости, понятно?
- Понятно, Йомэй-сама. – Невесело откликнулся Юки.
- И мне наплевать, если тебе это не нравится!
- Я это знаю, Йомэй-сама.
Переведя дух, Широ пустил коня рысью. Юки последовал за ним.
Несмотря на позднюю осень, древняя столица Нара была прекрасна: многовековые таинственные храмы дремали среди облетающих деревьев, ветер разносил повсюду звон колоколов и приглушённое пение молитв. Несколько столетий назад город был оживлённым и шумным, теперь же это место принадлежало богам и их верным служителям; лишь пятнистые олени разгуливали по жухлой траве и поглядывали на путников всё понимающими глазами.
По главному тракту, перебирая чётки, брели паломники. Конных было немного, люди всё больше шли пешком, не считая нужным пропускать вперёд всадников и паланкины: видимо, считалось, что перед богами все равны. Широ приходилось ехать очень медленно, внимательно глядя вниз и по сторонам. Разглядев сидящего на обочине буддийского монаха, с задумчивым видом жующего рисовый пирожок, Широ подъехал к нему.
- Да будет на вас благословение Будды Амида, почтенный монах. Не подскажете, нет ли где-нибудь здесь неподалёку храма богини Бэнтен?
Монах недружелюбно воззрился на богато одетого юношу.
- Вы, почтенный самурай, не стесняясь, грешите богохульством. Или вы не знаете, что нам, последователям Будды, запрещён вход в жилища ками?
Широ вынул из кошеля пару монет и протянул последователю Будды.
- Поверьте, у меня и в мыслях не было вас обидеть! Просто по вашей одежде и поведению видно, что вы не паломник, а коренной житель этого славного горда, но в Наре так много храмов, что мы совсем заблудились.
Монах задумчиво покидал монеты на ладони и даже попробовал одну на зуб, чтобы убедиться, что деньги не поддельные.
- Хм, кажется, за монастырём Журавлиного Холма было маленькое святилище в честь этой богини. Паломники туда редко заходят, их всё больше влечёт храм богини Каннон. Пойдёмте, я покажу вам дорогу.
Убедившись таким образом, что деньги творят чудеса, юноши вскоре отыскали строение из некрашеного дерева под двускатной крышей, засыпанной листьями, которые никто и не думал убирать. Перед храмом стояли весьма покосившиеся тории, давно утратившие свой праздничный красный цвет, а колодец с единственным черпаком, располагающийся за ними, был весь покрыт мхом. Заглянув внутрь, Широ увидел зелёную ряску, но не увидел воды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Есть здесь кто-нибудь?
Из храма выглянул чрезвычайно потрёпанный каннуси.
- Вам нужен храм богини Каннон, молодые господа? – Спросил он. – Это совсем в другой стороне.