Елочка, гори
Не беспокойтесь о размере вашей елки. В глазах детей они все под три метра высотой.
Ларри Уайльд, актер и телеведущий, «Счастливая книга Рождества»
Сегодня я поделюсь с вами своей историей об идеальной семье – мама, папа и сын, – которые отправились в лес, чтобы срубить идеальную елку на Рождество. Они пьют горячее какао, прогуливаясь по лесу в поисках восхитительного трехметрового дерева с густыми ветками, на которые можно развесить фамильные украшения. Обнаружив подходящую ель, они останавливаются, фотографируются с ней, затем спиливают ее. Они привязывают дерево к грузовику и распевают рождественские гимны всю дорогу домой.
Добравшись до дома, они окутывают дерево гирляндами и попкорном, нанизанным на нитки. Потом они развешивают на его ветки свои драгоценные игрушки, рассказывая о каждой историю.
Эти слова – сплошная выдумка. Я не знаю, кто эта семья, но эти люди никакого отношения ко мне не имеют. В моей семье мы ездим за елкой немного иначе.
Точнее, совершенно иначе.
Во-первых, какао. Конечно, какао мы пили. Но у нас было два термоса – в один из них налит мой особый сорт, который помогает мне оставаться счастливой всю дорогу и не замечать дождь, мороз или ветер. Стоит мне пару раз глотнуть моего особенного какао, как мне становится радостно и тепло и даже немного хочется подурачиться.
Во-вторых, поиски елки. Не знаю, как вам, а мне ни разу не попадалась идеальная. Обычно мы сто лет ищем дерево, которое всем бы понравилось, пока кому-то не приспичит в туалет. Тогда мы просто спиливаем ближайшую ель.
Теперь что касается пилы. Как только Джуниор видит пилу, он хватает ее и начинает носиться по лесопитомнику с криком: «Берегись! Я Фредди против Джейсона!» Когда мне удается его поймать, я не могу отдышаться, а мое особое какао уже на донышке.
Когда пила наконец конфискована у малыша и дерево спилено, никто не может предсказать, куда оно упадет. Или, может быть, я одна такая? Человек с пилой говорит: «Осторожнее, слева!», – но где это лево? Слева от меня или от Гарри? Обычно я понимаю это, как дерево уже валится мне на макушку. Могу только благодарить судьбу за особое какао, которое притупляет боль.
Но вот чертово дерево привязано к грузовику, и пора ехать домой. Мы можем попеть по дороге, но, честно говоря, всей нашей семейке медведь наступил на ухо. Кроме того, мы так старательно следим, чтобы дерево не свалилось с грузовика, что не можем вспомнить слова песни.
Приехав домой, мы затаскиваем дерево внутрь и втыкаем его в подставку. В этот момент обнаруживается, что 1) по дороге с елки осыпались все иголки; и 2) у нее кривой ствол, и она похожа на трехметровый лысый вопросительный знак.
Я уж не говорю о фамильных украшениях. На свое второе Рождество Джуниор как раз научился ходить. Тогда же он обнаружил елку. Он вставал рядом с ней, глядя на огоньки и коллекцию самодельных стеклянных шаров, которую я с такой любовью собирала. Однажды Джуниор снял с елки несколько этих прекрасных шариков и показал, как он здорово умеет кидаться.
С тех пор у нас все украшения пластиковые.
Вот так настоящая семья ездит за елкой. Впрочем, традиции эту настоящую семью немного утомили, поэтому в этом году мы купили искусственную елку. У нее прямой ствол и большая часть ее синтетических иголок приделана к веткам. Но я все еще попиваю свое особое какао, когда мы устанавливаем ее в гостиной.
В конце концов, от некоторых традиций отказываться нельзя.
Лори ЗонтагПрикосновение любви
В ночь смерти надежда видит звезду, а если любовь прислушается, она может услышать шорох крыльев.
Роберт Грин Ингерсолл, военный, юрист, публицист и оратор
– Конни, можно мне взять? – спросил мой десятилетний пасынок Конан, показывая на очередную рождественскую игрушку, которую я вынула из коробки. До Рождества оставалось еще две субботы, и Конан приехал к нам на выходные. Мы только что внесли свежесрубленную елку в дом, и муж приволок из подвала несколько коробок с украшениями. Наш четырехлетний сын Чейз вместе с Конаном помогал нам их распаковывать. Годовалая Челси сосредоточенно глядела на нас из своего манежа.
У нас было несколько «особых» украшений. Я сомневалась, что десятилетний мальчик сможет оценить сложность расшитого бисером и пайетками Санта-Клауса или хрупкость расписного морского ежа с нашего любимого пляжа. Некоторые украшения хранили память о людях, которые их сделали, или о местах, где мы отдыхали. Я собиралась беречь их, пока он не подрастет.
К тому же, если я сейчас разрешу ему взять одну игрушку, вряд ли я ее увижу снова.
Внезапно мне в голову пришла блестящая идея.
– Конан, а давай заведем новую традицию.
– Какую? – спросил он.
– Каждый год мы будем покупать тебе новую елочную игрушку. Можешь подписывать на них маркером свое имя и год, и мы будем хранить их в отдельной коробке. Когда тебе исполнится восемнадцать, у тебя будет набор украшений для собственной елки.
По его улыбке я поняла, что идея ему понравилась. Я дала ему игрушку в виде маленькой книжки с рождественской сказкой, и он схватил ее, очарованный. Он уселся на диван и принялся листать крошечную, не больше пяти сантиметров, книгу «Ночь перед Рождеством», пораженный ее размером и текстом.
Он был умен не по годам, и я должна была предвидеть его следующий вопрос.
– Знаешь что? – задумчиво произнес Конан. – Раз мне уже десять, давай я сейчас выберу десять игрушек, по одной на каждый год моей жизни. И напишу на них свое имя. А когда я вырасту, у меня будет восемнадцать игрушек.
К этому моменту я уже развесила все хрупкие игрушки. Меня позабавила его сообразительность, и я поставила перед ним коробку с небьющимися украшениями:
– Конечно, можешь выбрать десять штук.
Конан просиял и аккуратно понес коробку на кухонный стол. Он медленно и тщательно выбирал и так же аккуратно подписывал игрушки своим именем и годом своей короткой жизни.
Следующие два года мы с мужем помнили об уговоре и покупали ему игрушки, но когда он стал подростком, все забыли об этом.
А потом в один прекрасный майский день случилось немыслимое: Конан погиб в автокатастрофе. Ему было семнадцать с половиной.
Первые несколько месяцев после его смерти прошли в болезненном тумане. Мы кое-как продолжали жить. Психолог предупредил, что праздничная пора будет особенно тяжелой, и он был прав. Вряд ли кто-то из нас смог почувствовать вкус индейки в День благодарения, и я не знала, за что мне испытывать благодарность в том году.
Обычно с первыми заморозками мы уже предвкушали Рождество. Я напевала гимны и подбирала лучшие рецепты печенья, которым угощала всех вокруг. Но в том году мне хватило сил лишь на то, чтобы украсить дом к празднику.
Чейз и Челси, которым исполнилось одиннадцать и восемь, не захотели помогать мне – им, конечно, тоже было нелегко. Поэтому в субботний вечер, когда мой муж поставил елку в подставку и все улеглись спать, я сама принесла коробки с игрушками.
Первым делом я проверила, работают ли гирлянды, и опутала ими ветки. Потом достала стремянку и забралась наверх, чтобы приладить фигурку ангела на его почетное место.
Я перешла к коробке с хрупкими украшениями. Я торопилась, развешивая потертого Санту из бисера, морских ежей и все остальное, чтобы побыстрее покончить с этим.
После своих любимых украшений я пустилась на поиски игрушек подешевле. Тут-то я и вспомнила десятилетнего мальчика. К моему горлу подступил комок.
Отыскав нужную коробку, я открыла ее и на самом верху увидела маленькую книжку. На ее обложке было написано «Ночь перед Рождеством», а сзади красовались крупные печатные буквы «КОНАН», как будто он хотел сообщить, что книга вечно будет принадлежать ему.