Читать интересную книгу Отдаленные последствия. Иракская сага - Данил Корецкий

Свидетелей катастрофы не было. В заключении следственной комиссии говорилось, что водитель скорее всего пытался избежать столкновения с каким-то крупным животным, машину занесло и он не смог справиться с управлением. Хотя у гитариста почему-то были спущены штаны, но, как это обстоятельство могло способствовать катастрофе, комиссия не установила. Больше Мако ничего не знал и не пытался узнать. Он даже об этом гитаристе не наводил никаких справок.

Ему была положена неделя отпуска, но он сразу вернулся на службу, чтобы отвлечься, дома не мог оставаться. Работал как обычно: гонял сержантов, раздавал взыскания направо и налево, готовил к выпуску большую группу новобранцев. Потом как-то вечером что-то стрельнуло — решил глянуть в Интернете значение слова «Мако». То есть он был уверен, что ничего оно не означает, просто сокращение от его фамилии: Маккойн — Мако, и все тут. Но вот полез зачем-то. Оказалось, что «мако» — это такая австралийская акула, одна из самых кровожадных, иногда даже топит лодки с рыбаками. Мозгов почти нет, только челюсти, мышцы и желудок. «Рыбка моя…»

Долго потом он не мог успокоиться. У него вся родня из Австралии, это верно. И конечно, он сам не подарок — неотесанный морпех с вечными разъездами и годовым жалованьем, которое едва-едва дотягивает до суммы, которую тот же лос-анджелесский гитарист, наверное, срубал всего за месяц. Ну так ведь у него работа такая, что поделаешь. Он ведь не умеет играть на гитаре и трясти яйцами, он такой, какой он есть. Почему она прямо ему не сказала? Почему прятала свое презрение за этими словечками?

Хотя, с другой стороны, может, и не было никакого презрения. Мако вспоминал их поездку в Атланту, где он сделал ей предложение, вспоминал, как они гуляли вечером в парке Мемориал, и на них напали три обкуренных урода с ножами, вначале он просто дрался, но когда один схватил Лейлу за грудь и стал задирать юбку, он перестал драться и начал бой. Все закончилось в три минуты — одному он выбил глаза, второму перебил гортань, третий пытался убежать, но он догнал и сломал ему шею… Лейла гордилась им, и у них был потрясающий секс…

А однажды они выехали на пикник в лес, началась гроза, и молния расколола старую липу прямо рядом с ними… Нет, тогда он был уверен, что Лейла любит его. По большому счету, она ведь не умела врать. Может, она просто беззлобно подшучивала над ним, не имея в виду ничего такого?

«А этот гитарист, — думал Мако, — он тогда при чем? И эта безумная поездка в „Мустанге“?.. И спущенные штаны… При чем это все?»

Он отставил в сторону чашу — там почему-то плескалось немного зеленоватого зелья, хотя первый тост он осушил до дна и не помнил, чтобы кто-то наливал еще. На душе было хорошо и спокойно, напряжение и тревога спрятались глубоко-глубоко внутри. Мако широко улыбнулся белокурой, которая, приведя одежду в порядок, играла на невысоком помосте, окруженном плошками с горящим маслом. Надеть чадру она все же забыла, а значит, по местным законам она все равно что голая. Кстати, и принцесса Гия, если она нарочно показала ему свое лицо, сделала очень откровенный, чтобы не сказать — дерзкий, шаг…

Белокурая подобрала ноги под себя и низко склонила голову к инструменту, чтобы лучше слышать свою игру. Или чтобы не встречаться с ним глазами. Мако улыбался до тех пор, пока европейка не выдержала и не подняла голову. Он заулыбался еще шире и собрался даже помахать ей рукой. Или даже помахал — он не помнил. Но тут его ударили по плечу.

— Я определил, где мы находимся — в начале тринадцатого века! — деловито сообщил Макфлай, грызя яблоко и брызгая соком на капитана. Он уже надел штаны, как положено, и выглядел бодрячком.

— Год примерно тысяча двести двадцатый — двести двадцать пятый. Как в аптеке. Даже радиоуглеродный анализ не требуется.

Последняя фраза, вероятно, была шуткой, поскольку профессор рассмеялся.

— При чем тут тринадцатый век? — сказал Маккойн, растирая виски.

Вместо ответа Макфлай сгреб в охапку одного из гвардейцев, во рту у которого торчал дымящийся окурок сигары, и притянул к себе, как старого закадычного друга.

— Знакомьтесь, капитан, — это Джамиль. Он родился… Когда ты родился, Джамиль?

Охранник что-то промямлил, не доставая сигару изо рта.

— Ему двадцать зим, а он говорит, что родился в пятьсот семьдесят восьмом году хиджры в местечке Эр-Байяк, — сказал Макфлай. — Это примерно 1200 год по христианскому летоисчислению… Пока не могу точно подсчитать, дело в том, что у арабов в году на десять дней меньше, чем у нас. И тем не менее — что получается, капитан? Эр-Байяк, между прочим, упоминается в хронике завоеваний хана Хулагу, он был уничтожен в 1215 году, стерт с лица земли, понимаете?

— Нам тоже пора сворачиваться, — сказал Мако, поднимаясь. Его заметно качнуло, но он удержался на ногах.

Белокурая бестия куда-то исчезла, бросив на помосте свой диковинный инструмент. Исчезла и стройная танцовщица, хотя запах корицы и сладкого женского пота еще витал в пространстве, а в глазах у Мако по-прежнему мельтешило, словно потушили яркую лампочку с дрожащей и извивающейся нитью. На окруженном лампами помосте еще кто-то оставался, звучала тихая мелодия, но пляски, похоже, заканчивались. Ахмед тихонько плакал, прислонившись к мозаичной колонне. Бен-Барух с полностью одетым матросом Фолзом играли в шахматы на огромной доске размером с письменный стол. Халиф молча и яростно поедал виноград, его одежда тоже была в полном порядке.

— Здесь я найду ключ к Алгоритму Победы! — сообщил профессор. — Вы хотите выигрывать любой бой, капитан? А ведь это очень просто! Так же просто, как превращать железо в золото, если есть Философский Камень, или жить двести лет, если есть Эликсир Молодости! Даже не рассчитывал на столь удачную командировку — прямо до конечной станции!

— Какой еще станции?

— Аль-Баар, вот какой! — глаза Макфлая горели, как у фанатика, готового нажать кнопку спрятанного на теле заряда. — Именно здесь была самая непонятная битва в мировой истории! Трафальгар, Ватерлоо, Дюнкерн — там все ясно и понятно: тут сыграло роль изменение ветра, там — опоздание конницы… А здесь — пятьдесят тысяч воинов, сокрушительный разгром нападающих, и практически полное отсутствие трупов в почвенном слое! Ну, может несколько сотен… А куда делись остальные?

Капитан одернул форму, поправил бронежилет и еще раз убедился, что пистолет находится в кобуре, а нож — в ножнах.

— Что такое Алгоритм Победы? — спросил он. — И какой ключ вы найдете?

Но глаза Макфлая уже погасли. Он уже не был фанатиком и не мог нажать кнопку взрывателя.

— У Джамиля вся родня по отцовской линии — сельджуки… — сказал он с таким видом, будто сельджуки прилетели из созвездия Ориона.

— …вплоть до пятого колена. Династия Сельджукидов правила этими землями с середины одиннадцатого века, без малого сто лет. Хоть это вам о чем-то говорит?

— Нет, — сказал капитан и двинулся к Фолзу, который задумчиво вертел в пальцах над полем большую черную фигуру, напоминающую орка из первой серии «Властелина Колец».

Макфлай поймал его за рукав комбинезона:

— У вас есть хоть один знакомый, у которого были бы родственники-сельджуки? — спросил он.

И тут встал, роняя на ковер виноградную шелуху, и заговорил халиф Аль-Хасан. Он сказал, что оказал достойный прием высоким гостям, каковой они заслуживают согласно своему рангу, и пусть гости его простят, если он в чем-то не угодил их вкусам и привычкам. Но собрались они здесь не только для того, чтобы только пить и вселиться. Ведь Аллах прислал Железного Змея на помощь ему, Аль-Хасану в войне против варваров. Речь идет о великом сражении, которое покроет их славой или позором, и не только их, но и всех потомков, если таковые останутся в это неспокойное время. Готовы ли марбеки выступить вместе против диких орд, идущих с запада и несущих миру тьму и разрушение? Готовы ли слуги Железного Змея, ходящие по водной глади аки посуху и легко пробивающие молниями железные доспехи, исполнить предсказание до конца?

Халиф больше не походил на подгулявшего владельца арабской лавочки. Он был суров и серьезен, а глаза его, в упор разглядывающие Мако, горели огнем непреклонной решимости, не ограниченной какими бы то ни было условностями цивилизации. Стражники наклонили копья и стали так, чтобы было удобней пустить их в дело. Все встали со своих мест. Фолз бросил шахматную партию с Бен-Барухом и взял винтовку наперевес.

— Что он там про Запад наплел? — спросил капитан.

Макфлай махнул рукой: неважно. Халиф заговорил снова:

— Хоть вы не одеты в железо, но у вас есть Железный Змей, и он вам подчиняется… либо вы подчиняетесь его могучей воле и посвящены в его тайны. Вы обладаете умением, которое нам недоступно, и силой, о которой мы даже не подозреваем. Обратите же их на благое дело, в защиту оазиса мира и процветания посреди пустыни невежества и злобы, коими окружены мои владения.