Читать интересную книгу Палач - Эдуард Лимонов

«Каждая женщина этого города принадлежит мне, — гордо сказал себе Оскар. — Потому что я знаю, как протянуть к ней руку, как ее взять. По-особому горячи мои пальцы». Бесчисленные маленькие комочки женщин были разысканы в этот момент Оскаром-ПАЛАЧОМ, вынуты даже из супружеских постелей, ласково поглажены или, напротив, награждены моментальной и легкой болью и опять брошены… «Мой город! Мой. Стал моим. Я покорил его и освоил так, как никогда не мог и мечтать покорить Варшаву. Да никогда и не хотел…» — признался себе Оскар.

Ветер Нью-Йорка, крепкий и свежий, влетев в окно, дружески лизнул Оскаровы губы, широкой волной прогладил его лицо и пошел по лофту, по-хозяйски трогая стены и цветы.

3

Оскар явился с ланча в половине шестого. В шесть явился Жозеф, и почти тотчас прибыла команда барменов и официанток. У каждого из них была, очевидно, своя определенная обязанность, однако на мгновение Оскар ужаснулся, как много чужих людей в его лофте. «Ты не привык, Оскар, — одернул он себя. — Не привык ты, ебаный поляк, чтобы тебя обслуживали. К хорошей жизни не привык. А как же себя должна чувствовать Габриэл, даже в Блуминг-дэйлс отправляющаяся в сопровождении вооруженных телохранителя и шофера?.. Привыкну…» — утешил себя Оскар и удалился в спальню, чтобы переодеться в токсидо. Гости были приглашены к восьми, но к семи должна была приехать Габриэл, чтобы распить бутылку шампанского и провести с Оскаром тихий час наедине до прихода гостей.

Оделся он слишком рано. Когда он вышел из спальни, красиво затянутый в черное, с бабочкой под горлом, в лаковых туфлях, с вкрадчивым лицом графа Дракулы перед балом — как он решил, в последний раз взглянув на себя в огромное зеркало в спальне, — было еще только шесть тридцать.

В салоне под наблюдением Жозефа завершалась перестановка мебели. В момент, когда туда вошел Оскар, салон представлял из себя уже большое, пустынное поле, вымощенное желтым паркетом, в противоположных концах которого были очень искусно установлены два бара — каждый с полным набором всевозможных напитков, начиная от воды «Перье» (или «Саратога-Спрингс» для патриотов) до водки и греческой ретзины. Бары были декорированы цветами. Два строгих и солидных бармена с такими же, как у Оскара, бабочками под горлом по-хозяйски оглядывали свои владения.

— Как все движется, Жозеф? — спросил Оскар у проходящего мимо Жозефа, высокомерно что-то внушающего официантке, которая скорее была похожа на стриптиз-герл перед началом представления, до того она была хорошенькая.

— Все в полном порядке, — строго ответил Жозеф. Затем, сжалившись над любовником своей госпожи, прибавил: — Не волнуйтесь, сэр, я занимаюсь этим бизнесом всю жизнь. Парта получится великолепным.

Оскар не волновался. Он полностью полагался на профессионализм Жозефа. Если же случатся по ходу парти мелкие неполадки, если, скажем, у кого-нибудь из гостей не окажется в руке бокала с шампанским в нужный момент, Оскар не умрет от стыда. Нет, просто Оскар не знал, куда ему себя девать в налаженной трудовой атмосфере, царящей вокруг него в салоне.

Посему, устыдившись своей бездеятельности, Оскар проследовал по направлению к кухне, решив поглядеть, что происходит там. В единственном в его лофте коридоре, разделяющем кухню и кабинет, Оскар, круто повернув из салона в коридор, почти столкнулся с Анжеликой, несущей картонный ящик, полный бокалов для шампанского.

— Ох, сорри, — увернулся Оскар, схватив ящик.

Анжелика посмотрела на него молча и облизала губы. И не ушла. Некоторое время они стояли, держась за ящик с бокалами с разных сторон. Анжелика еще раз облизала губы.

«У меня сегодня день рождения», — вспомнил Оскар и посмотрел на часы. 6:35, Двадцать пять минут оставалось до прихода Габриэл. Габриэл всегда была исключительно точна и прибывала минута в минуту. Когда Оскар, отпустив ящик, положил руку на талию девочки и подтолкнул ее к двери кабинета, губы девчонки сложились в улыбку…

4

Выпроваживая Анжелику и ее ящик — сто долларов лежали теперь в ранее пустом кармашке белого фартука девчонки, — Оскар подумал, что быть новорожденным не так плохо. Вспоминая, как он поднял подол платья девчонки и обнаружил там совершенно голый полный зад девочки-подростка и полные коротковатые ноги, склеившиеся ляжками вместе уже от уровня колен, Оскар ухмыльнулся. Девчонка приготовилась к работе. Может быть, Мария что-то сказала Анжелике о молодом любовнике госпожи, или ее дочь сообщила какие-нибудь интересные слухи и сведения молоденькой бестии, или это была ее личная инициатива, но бестия оказалась без штанов. Туфельки на низеньком каблучке, невинно обрывающиеся у щиколотки беленькие носочки — вот и все убранство молоденького барашка ниже талии. Платье и крестик прикрывали верхнюю часть. Оскару вначале показалось, что он немедленно кончит от одного долгого взгляда на невинные нейлоновые белые носочки, купленные наверняка в Вулвортс за доллар 29 центов, но приятный процесс, к счастью, занял у него больше времени.

Девчонка, виляя задом, прошаркала с ящиком туда, куда она направлялась, в салон, а Оскар вернулся в кабинет — кабинет и спальню разделяла ванная комната, — из кабинета прошел в ванную и тщательно вымыл член, стараясь при этом не намочить брюки. Времени на снимание брюк уже не было. Предприимчивая юная особь вполне могла наградить его какой-нибудь гадостью…

Габриэл появилась в сопровождении шофера Карлоса и Билла с бульдожьей физиономией, каковые внесли две серебряные большие лохани с розами.

— Я решила в последний момент, что цветов будет мало, — оправдалась вдова Крониадис, снимая шляпу и подавая ее первому попавшемуся живому существу, какое окажется рядом, шляпу приняла Анжелика. Под подбитым неизвестного происхождения коротким мехом черным плащом миссис Крониадис была одета в сверкающее платье из шелка-шифона, тоже черное. С головы и шеи вдовы холодным светом горели многочисленные бриллианты, она была великолепна, как нестарая еще мумия, прибывшая на долго ожидаемый бал.

Жозеф, Карлос, Билл, Мария, ее дочь, бармены и официантки — все они стояли теперь вокруг своей госпожи с внимательными, приветливыми и озабоченными лицами. Оскар, стоя рядом с миссис Крониадис и наблюдая всю сцену, подумал: «Интересно, останется ли хоть один из них рядом с миссис, если вдруг очистить Габриэл от ее миллионов и пустить в мир простой пятидесятилетней женщиной? Все они разбегутся кто куда, каждый к новому источнику денег».

«И он, — согласился честный Оскар, — тоже слуга миссис Крониадис. Очень высокооплачиваемый, получающий в сотни раз больше денег, чем, скажем, Мария, ублажающая желудок миссис, но слуга…»

Ощущение пришло и ушло, миссис Крониадис взяла Оскара под руку и бегло прошлась с ним по салону, заглянула в один бар и во второй, затем решительно увлекла Оскара в его кабинет. На том кресле, где только что стояла на коленях Анжелика, кожа еще не успела сжаться опять, и две морщинистые лунки зияли, как показалось Оскару, красноречиво-неприлично. Однако миссис Крониадис не могла знать, что происходило в кабинете Оскара десять минут тому назад, и потому опустила свой легкий скелетик именно в то кресло, где Оскар только что передвигался в пухлом теле девочки.

«Так тебе и надо, эксплуататорша!» — весело подумал Оскар, стараясь выглядеть радушным и праздничным. И мгновенно ему сделалось очень стыдно, потому что деловая Габриэл — Жозеф уже вносил в этот момент в кабинет бутылку шампанского, бережно закутанную у горла в крахмальную белую салфетку, — деловая Габриэл вынула из сумочки плоскую коробочку, завернутую в розовую бумагу и перетянутую розовой же шелковой ленточкой.

— Я извиняюсь, дорогой Оскар, за отсутствие воображения, это мой скромный подарок тебе.

Оскар принял из рук Габриэя коробочку и, потянувшись к Габриэл, в присутствии уже открывшего бутылку и разливающего шампанское по бокалам Жозефа поцеловал Габриэл.

— Спасибо, Габи. Ты самое великолепное существо противоположного пола, какое я когда-либо встречал.

Разумеется, Оскар врал. Габриэл была, без сомнения, богатейшим существом женского пола, встреченным Оскаром в его жизни, но великолепным ли?

— Посмотри скорее, что там. Посмотри, — потребовала Габриэл и погладила Оскара по щеке своими вечно загорелыми жилистыми пальцами.

Оскар знал, что там, в коробочке. Он слишком хорошо знал Габриэл, чтобы у него могли возникнуть сомнения. Он аккуратно развязал бантик на ленточке. Внутри коробочки, на шелковом ложе, очевидно ранее служившем местом упокоения бриллиантов миссис Крониадис, лежал кусок бумаги. Чек. Красные цифры, выбитые в мякоти бумаги, свидетельствовали о том, как высоко Габриэл Крониадис оценивает услуги Оскара-Палача. «50.000 долларов».

— Я хотела подарить тебе автомобиль, — радостно заговорила Габриэл, заглядывая в глаза своего польского любовника, — но ты всегда отказываешься научиться водить машину. Тогда бы мне пришлось подарить тебе и Карлоса, а мне он нужен самой… — Габрнэл засмеялась игриво и опять заглянула в глаза Оскару. — Ты рад?