Он наклонился, удивительная ухмылка изогнула один уголок его рта.
— Нет, Диллон, это не так, — как раз когда я собиралась ударить его, он добавил. — Но не волнуйся, я думаю, что мне это нравится.
Он отвернулся и вернулся на своё место. Я пробормотала ему в спину.
— Ты думаешь?
Но он уже ушёл. Что это значит? Он думает, что ему это нравится? Во мне?
Я сделала большой глоток своего Старомодного, хотя обычно предпочитала подождать, пока лёд растает. Я пыталась решить, была ли прошлая ночь случайностью или Ванн Делайн собирался заставить меня пить. Эм, всё время.
Три часа спустя я была полна всевозможной потрясающей еды, лучших напитков, которые я когда-либо пробовала, безумно вкусного свадебного торта с мёдом, ванилью и лавандой, и большого количества смеха.
Ужин был одним из лучших в моей жизни. Тосты Эзры и Молли были трогательными и милыми, разрезание торта восхитительным, и Кайа случайно поймала букет, когда Вера бросила его прямо ей, когда она сидела.
Танцы начались час назад, и я проводила лучшее время в своей жизни, двигаясь по танцполу со своими друзьями и вереницей одиноких парней, которые никогда не позволяли мне остановиться. Я выпила всего один бокал, так что еще и была приятно трезва.
Это была ночь как из книги.
И я была так счастлива, что у Веры и Киллиана останутся эти прекрасные воспоминания на всю оставшуюся жизнь.
Я только что сбежала с танцпола, чтобы сделать перерыв и посидеть несколько минут со своим братом, у которого были две левые ноги, и он ненавидел всё, кроме медленных танцев, где он мог просто раскачиваться взад и вперёд, когда я чуть не столкнулась с другой девушкой, практически бросившейся на Ванна.
Этот момент так меня удивил, что мне пришлось сделать шаг назад и перегруппироваться.
Честно говоря, я не спускала с него глаз всю ночь. Не то чтобы я была жутким преследователем или что-то в этом роде. Но после прошлой ночи, а затем и сегодня, было только это осознание его присутствия. Я ничего не могла с собой поделать! В конце концов, я была женщиной.
В нашей ДНК было заложено знать, где всегда находились доступные, привлекательные, загадочные мужчины.
По крайней мере, за последние двадцать четыре часа я убедилась, что это правда. Когда это конкретно касалось Ванна Делайн.
Но давайте не будем анализировать это слишком подробно.
Ладно, может быть, я выбрала эту сторону танцпола, чтобы уйти, потому что он случайно оказался рядом. И, может быть, я полностью организовала незаметный выход за смехом и разговором с Молли, чтобы я могла притвориться, что понятия не имела, что он здесь. И может быть, только может быть, но, вероятно, маловероятно, я надеялась, что он остановится, чтобы поговорить со мной.
Он ничего не сказал мне с самого ужина, и я обнаружила, что мне не нравится, что он тоже играет в эту игру.
Это было нормально, когда так делала я. Но, честно говоря, он меня раздражал.
Кроме того, с каких это пор я превратилась в девушку, которая только и говорила:
"Обрати внимание на меня?” Я не была такой. Я была уравновешена. Я была свободна. Я была совершенно уверена в своём статусе холостячки.
Откуда берутся все эти эмоции, и что я с ними делаю? Потому что держать их и иметь с ними дело не было жизнеспособным вариантом.
И вот теперь передо мной стояла девушка, которая намеренно преградила мне путь, чтобы завладеть всем вниманием Ванна, а я обдумывала убийство первой степени. В общем, пришло время ещё выпить и поохотиться за моим здравомыслием.
— Извините, — мне удалось вежливо выдавить из себя.
Ладно, не совсем вежливо.
Она едва повернула голову, чтобы отметить моё присутствие, и просто продолжала говорить с Ванном, энергично жестикулируя. Я попыталась обойти её, когда одна из её размахивающих рук чуть не задела меня.
Я сделала шаг назад и взглянула на Ванна. Проклятый человек пытался сдержать улыбку. Эти серые глаза переместились на меня, полные юмора.
Он наслаждался этим.
— Извините, — сказала я громче.
Девушка повернулась, чтобы наконец-то уделить мне своё внимание, уродливая усмешка исказила её в остальном красивое лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что?
Ладно, вот и всё. Я старалась быть милой. Как минимум, вежливой. И я могла бы даже признаться, по крайней мере, самой себе, что я играла в игру с Ванном, но она этого не знала. Теперь она просто действовала мне на нервы.
Наклонившись к ней, я схватила Ванна за руку и притянула его к себе.
— Он мне просто нужен, — сказала я нахальной девушке. — На секунду, — пообещала я.
Ванн позволил мне вытащить его на танцпол, не обращая внимания на злую девушку и её демонический взгляд из-за его спины.
— Она ужасна, — сказала я ему, когда мы, естественно, начали двигаться под оптимистичную музыку.
Наконец он перестал улыбаться.
— Она почти ничего тебе не сказала.
Я зарычала, радуясь, что он не мог услышать меня из-за басов.
— Ей и не нужно было, — сказала я ему. — Дело в её отношении.
Его глаза загорелись притворным пониманием.
— Ах. Теперь я понимаю.
— Спасибо.
Он наклонился, убирая выбившуюся прядь волос с моего плеча.
— Я же говорил.
Мои глаза, естественно, сузились.
— Говорил мне что?
— Ты не очень хорошая девочка.
Я продолжала смотреть на него, гадая, что это значит. Он говорил так, как будто злорадствовал, как будто раскрыл какую-то великую тайну обо мне. Но я ничего не поняла.
Я была милой. Большую часть времени. К людям, которых я всё равно любила.
И я всегда была добра к нему.
Мила.
— Я очень милая, — возразила я. — Эта сучка сама напросилась, — я поняла кое-что ужасное слишком поздно. — О нет, мне так жаль, она не была твоей парой или что-то в этом роде, не так ли?
Его глаза удовлетворённо расширились.
— Она? Нет. Нет. Нет.
Три "нет" были хорошим подтверждением того, что она ему не нравилась. Это не должно было делать меня такой счастливой.
— Если ты предпочитаешь потанцевать с ней…
Он закатил глаза и обнял меня за талию, притягивая к себе.
— Я танцую с девушкой, с которой хочу танцевать.
Он всегда был так прямолинеен во всём, так прямолинеен и непоколебим. Это было странно. Или, по крайней мере, он отличался от других парней, с которыми я проводила время. Даже у моего брата была склонность танцевать со мной вокруг щекотливых вопросов. Эзра всегда боялся, что правда сломает меня. Как будто я была нежным цветком, который рисковал потерять свои лепестки.
Честно говоря, поведение Ванна было резким. Как настоящие удары в живот. Но оно взращивало что-то во мне. Я обнаружила, что мне не нравится, когда со мной обращаются как с хрустальной вазой. Путь Ванна, казалось, передавал больше… уважения ко мне. Он верил, что я взрослая женщина со своим умом.
И это подтверждало то, чего я не ожидала.
Моя ревность тоже была утолена.
Музыка изменилась, замедляясь. Ди-джей сказал что-то о выполнении просьбы, но всё, что я могла слышать, это бешеное биение моего сердца, когда Ванн обнял меня за талию, и я обнаружила, что мои руки обвились вокруг его шеи.
Он посмотрел на меня из-под опущенных век и густых ресниц.
— Ты мало что помнишь о прошлой ночи, не так ли?
Я покачала головой, ещё один румянец пополз по моему лицу, окрашивая его в красный цвет с признанием правды.
— Было слишком много шотов. Это возвращается ко мне, но всё это беспорядочно и хаотично.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Я тоже помню некоторые грязные моменты.
Опустив голову, я прижалась щекой к его груди, чтобы спрятаться.
— О, боже мой.
Его смех грохотал подо мной, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы не слышать учащённого биения своего сердца. О, чёрт, мне слишком нравилось это чувство.
Он наклонил голову, чтобы прижаться щекой к моему лбу.
— Это была хорошая ночь, Диллон. Я разочарован, что ты не помнишь. Я неуютно себя чувствую.