Толпа расступилась, в круг, грозовой тучей, вошёл Гривза. Плечи раздулись, на бицепсах вспухли вены, в глазах скопилась тьма. В руке он сжимал огромную секиру, не в пример той, что владел Рондор.
Вождь прошёл к противоположной части круга и в ожидании уставился на противника. Последний раз Рондор дрался пару лет назад, когда к нему в жилище пожаловал небольшой отряд варваров. Они частенько лазали по окраинам орочьих степей, выискивая удобные места для атак по границам Орды. В тот день Рондор зарубил шесть человек, ровно столько сколько пришло. Но это был второй случай, когда за время изгнания Рондору пришлось поднимать топор. Первый произошёл за три года до второго. Тогда тоже пришли варвары, наверное, затевали нападение на Острое Лезвие, потому что отряд был значительно больше последующего — тринадцать воинов. Они случайно наткнулись на хижину орка-отшельника и решили устранить свидетеля их изысканий. На счастье Рондора это был тот редкий день, когда к нему в гости заглянул Лобастый, он как раз дрых у опушки за деревьями. Услышав шум завязавшейся битвы, тролль выскочил из леса на подмогу. Оружия у него не было, но и голыми руками он в одиночку забил семерых чужаков. Ещё троих, решивших отделаться бегством, он поочерёдно догнал и поотрывал головы. Увы, но сегодня на помощь тролля рассчитывать не придётся.
— Я иду, — по воинскому орочьему этикету предупредил Гривза и ринулся в бой, по-прежнему держа секиру опущенной.
Холодные мурашки пробежали по спине Рондора, до него, наконец, дошло с кем он сражается: Гривза уже бился в круге смерти за титул вождя, возможно, бился и ещё за что-нибудь, а он, Рондор, за всю жизнь не участвовал в дуэлях, где противник смотрит только на тебя и готов к любому подвоху.
Изгнанник отступил на шаг, принимая удобное положение для защиты, но прекрасно понимая, что защищается он отвратительно, сразу же сам пошёл в атаку. Гривза с яростной усмешкой отразил удар, да так, что Рондор чуть не выронил оружие. Унизительный пинок вожака оттолкнул противника к факелам. Прогнав прочь мысли о позоре, Рондор ударил снова и на этот раз удар вышел настолько стремительным, что Ривза защитился лишь чудом, иззубренное лезвие угодило в плоскую часть оружия противника и то, со звоном врезалось в лоб хозяину. Вожак отступил, затряс головой и сам пропустил пинок. Затем, серией слившихся в круговерть рубящих ударов, Рондор отогнал вожака в центр круга. Боевая секира, никогда не отличавшаяся лёгкостью, сейчас лежала в руке детской деревянной игрушкой. Ещё более тяжёлое орудие Гривзы еле успевало вставать на пути иззубренных лезвий. Но вождь не был бы вождём, если бы мог так быстро проиграть схватку.
Извернувшись ужом под смертельным ударом, он ушёл с линии атаки. Не ожидавший такого манёвра Рондор, провалился вперёд. И вот Гривза взмахнул секирой, метя в шею подставившегося противника.
Рондор явственно ощутил как рука, сжимавшая оружие, дёрнулась вверх и назад, в плече что-то хрустнуло, но победный звон возвестил об удачно отражённой атаке. Рондор развернулся и резанул наотмашь. Кончик секиры прошёл сквозь ткань вражеского жилета и на полпальца вглубь распорол пластину пресса.
Гривза отшатнулся. В пылу драки он и не почувствовал бы такой жалкой раны, но сейчас пробивший тело мертвецкий холод заставил сжать зубы, чтобы не закричать от боли. Почувствовав, как весы качнулись в его сторону, Рондор усилил натиск, череда новых атак вернула вождю способность драться. Секиры выбивали друг из друга редкие искры, звон стали перебудил всю живность вокруг, а орки бились, и никто не мог взять верх, однако Рондор видел, что теряет инициативу, чаще приходилось защищаться, чем нападать. И он отступал, отступал и отступал. Рука с секирой начала отсыхать, и изгнанник старался как можно реже отбивать атаки, больше уклоняться. Казалось, что вождь разгадал все движения оппонента и теперь уверенно вёл дело к завершению, вытягивая из противника последние силы.
Вот здесь-то Рондор по-настоящему испугался, боевой пыл сходил на нет с каждым тяжёлым выдохом, а Гривза действовал всё так же надёжно, не давая и шанса на весомый ответ.
Секира вождя в очередной раз выбила искры из секиры изгнанника, соскользнула вниз…
…Гривза удивлялся сам себе: бой продолжался не дольше двух минут, а он уже выдохся как после долгой погони. Пот заливал глаза, а оружие потяжелело так, что казалось, будто на нём кто-то повис. Из последних сил он бил в сторону противника и видел, как тот с трудом отражает удары, но до сих пор не пропустил ни одного.
Боль в животе расползалась по телу, возможно изгнанник задел нерв, но нельзя показывать виду, нельзя прикасаться к ране и уж тем более давать отдыха дерзкому чужаку. Гривза ударил вновь, и внезапно мир перед глазами померк. Всего на миг. Он ощутил жёсткую встречу орудий, отдавшуюся дрожью в руке, ощутил как, переступая с ноги на ногу, касается подошвой земли, а когда зрение вернулось, противник уже отскакивал в сторону. В ноге заныло. Гривза мельком взглянул вниз. Глубокая рана на бедре извергала потоки крови.
Небывалая злоба наполнила сердце вождя. Он прекрасно видел, как ослаб изгнанник, но почему же он ещё держится? Взревев, вождь ринулся вперёд, занося над головой секиру. Но добежать до цели не смог. Ноги подкосились, орк упал на колени, секира зарылась в песок в шаге от него. Казалось, будто что-то надломилось внутри, будто пробка, сдерживавшая остатки сил, вылетела. Тело, с детства отличавшееся бычьим здоровьем впервые подвело вождя. Он взглянул в глаза изгнанника, где прочёл решимость и восторг. В руках и ногах поселился холод, зимний мороз проникал и в глаза, затуманивая взор, делая веки жёсткими и тяжёлыми. Рвотный позыв пригнул вождя к песку.
Видя как с Гривзой твориться неладное, Рондор поспешил закончить бой. Ни к чему, чтобы в племени ходили слухи о недугах вождя помешавших ему победить. Схватка должна быть чистой.
Иззубренное лезвие с первого удара снесло голову. Вождь ещё секунду упирался руками в песок, а потом взрыхлил его осиротевшей шеей.
Тяжело дыша, Рондор обвёл взглядом племя. Нет, ещё не своё, орки так просто не будут подчиняться кому-то, но теперь устранена основная преграда между ним, Рондором, и теми, кто сейчас выпучив глаза смотрел то на павшего вождя, то на изгнанника. Они никак не могли поверить в то, что случилось, что чужак смог одолеть лучшего воина племени, и не знали как себя вести теперь. Рондор и сам не знал, что делать и говорить, так же как и не представлял, что вдруг подкосило Гривзу. Так чётко державшийся весь поединок, он вдруг толи потерял сознание, то ли оступился. Это была та самая ошибка, что вождь ждал от изгнанника, но сам попался в её сети. И ещё Рондору не давали покоя собственные бесконтрольные выпады, случавшиеся в моменты неминуемой гибели. Во время боя он не мог прочувствовать, как это происходило, но теперь, слегка отдышавшись, ему казалось, что не рука выбрасывала на защиту секиру, а секира тянула руку. Но не может ведь предмет жить собственной жизнью. Или это благодарность за бережное обращение? Не являясь пленником суеверий, Рондор отверг последнее предположение. Разведя руки, он обратился к племени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});