— Моя деревня… — жалостливо, но явно шутя, пробормотала она. — Это был мой заветный ключик к победе в случае неминуемого проигрыша.
— Последний шанс?
— Угу, — посмотрела она на меня щенячьими глазами. — Эх… свет затухает во мне, Эрнест… я чувствую, как слабею, — посмотрела она в пол.
— И? Чего вы хотите? — с любопытством посмотрел я на умирающего перед собой лебедя.
— Отдадите мне победу? — робко спросила она, глянув на меня, таким голосом, будто и не слабела секунду назад.
— Да ладно! Вы просите вам проиграть?
— Свету нужна помощь добрых сил, мистер, — шмыгнула она носом.
— Но если я поддамся, вы же всё равно будете знать, что не победили бы, — заметил я.
— А победа не пахнет! — ошарашила она меня радостным ответом.
— Да вы светитесь тщеславием, Мария дель Кармен, — я показательно прикрыл глаза ладонью. — Поубавьте свой пыл, а то ослепите меня.
— Это не тщеславие, а желание выиграть. Выиграть — получить хорошее настроение. Хорошее настроение — это свет внутри нас.
— А мне типа света не положено? — возмутился я.
— Я освещу вас своим светом, Эрнест, — улыбнулась она. — Свет любит всех нас, детей божьих, одинаково. Даже вас, — улыбнулась она, явно подкалывая меня.
— Какая прелесть. До меня тоже снизошли, — выдохнул я, проведя рукой по лбу, будто смахивал пот. — Ну слава богу, а то я уже боялся. Ну тогда победа ваша, мисси. Ради такой цели я готов поднять руки вверх.
— Спасибо, — улыбнулась она счастливо. — Вы очень добры ко мне. Тогда, раз уж вы пошли мне навстречу, позвольте и мне сводить вас куда-нибудь.
— Когда?
— Сейчас. Уверена, что вы там ни разу не были.
— Я почему-то тоже уверен в этом.
— Почему?
— Потому что вряд ли бы посетил место, где отдыхают монашки.
— Монахини, — поправила она меня мягко. — Мне нравится это место, потому что там можно пропитаться энергией радости.
— Заинтриговали, — я махнул рукой, подзывая официантку. — Тогда я готов сходить туда прямо сейчас.
Энергия радости… Если она отведёт меня на проповедь, я даже не удивлюсь, если честно. Однако настроение было таким, что я и не особо расстроился бы этому. Наоборот, прогулялись бы, послушал проповеди, который я слушал когда-то там в прошлом, поностальгировал бы, вспомнил свои старые времена, которые остались только в моей душе.
У меня от той жизни, по сути, не осталось ничего, кроме одной единственной фотографии, которая хранится в сейфе. Это если не считать ещё и тех драгоценностей, от которых надо будет избавиться вместе с оружием.
Я оставил на чай сразу двести баксов. Для многих это немаленькие деньги, а я их отдаю. Хотя сказать правильно, я их инвестирую в людей. Чем люди лучше живут, тем больше они могут покупать кокса и тем богаче я. А ещё и цены могу поднимать.
Кстати…
Меня неожиданно посетила мысль по этому поводу. Ведь действительно, чем богаче люди, тем больше денег мне, это всё взаимосвязано. Чем больше работает, тем больше денег. Чем больше денег, тем лучше для всех. Смысл от моих капиталов, которые копятся, если я их не вкладываю? Они просто лежат.
Как говорил один человек, довольно умный, деньги должны работать. Стоит задуматься, может и вправду, а мы не видим выгоды?
Глава 206
— С ума сойти! Завтра уже дело, а он просто исчез! — Джек расхаживал по комнате, держась за голову. — А вдруг что-то произошло?!
— Ничего не произошло. Если бы он хотел, рассказал бы нам. Джек, успокойся, зачем ты всех на уши поднял, — вздохнула Кассандра.
— Как ты можешь быть такой спокойной, Кассандра?! Он же пропал!
— Ну уехал куда-то. У него есть и личная жизнь. Возможно. Да, Соня?
На её коленях сидела их юная импульсница, которая с интересом рассматривала книгу с картинками. Казалось, её больше ничего не интересует в жизни, кроме тех историй, что происходили на картинках детской книжки.
— Личная жизнь? У него? Да это же Томми!
— И что? У него нет личной жизни?
— Ну-у-у… она закончилась ровно на том месте, где погибла та девушка, мать Эйко. Как её там звали… — Джек задумался не на шутку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Саки.
— А ты откуда знаешь? — удивился он.
— Томас рассказывал, — пожала Кассандра печами. — Сказал, что девушку звали Саки.
— И всё равно! Завтра начнётся всё, а он исчез! Тебе не кажется это подозрительным?
— Кажется, но он мог пойти и на встречу с кем-нибудь.
— С кем?!
— С девушкой.
— Я ты его лицо видела? Он же просто… э-э-э… эм-м-м… в смысле… я не хочу обидеть Томми, ты сама знаешь, но его… — Джек обвёл своё лицо, — шрамы на лице… просто… Блин, ну ты поняла.
— Да, я поняла.
— Так вот, не в обиду, но с ним разве что ебанутая…
— Не матерись при детях, Джек, — вежливо, но явно предупреждая интонацией, предупредила Кассандра.
— Хорошо, прости, — тут же согласился он. — Но только особа типа Ишкуины захочет с ним… быть. Вот скажи, но только честно, он в твоём вкусе?
— Нет, он не в моём вкусе.
— Я имею виду внешность, считаешь красивым его или приятным?
Кассандра открыла было рот, чтоб ответить положительно, но замерла и медленно покачала головой. Незачем обманывать.
— Нет, не считаю.
— Ну вот! Вот! — протянул он руку, будто указывая на что-то. — Что и требовалось доказать! Так о какой девушке может идти речь?! Что-то произошло, и мы обязаны его найти! Он всегда был осторожен, а тут машин не взял, никого не предупредил, просто исчез! Сама говоришь, он был будто на взводе!
Джек продолжал расхаживать по комнате, отмеряя расстояние от одной стены до другой. Кассандра же, держа на коленках Соню и приглядывая за играющей на полу Эйко, чувствовала себя вполне хорошо. Уж кто-кто, а Томас не сорвался бы без причины куда-нибудь. Даже если бы угрожали кому-то из них, он бы поднял весь картель, но точно бы не сунулся сам. Потому что был умным и, несмотря на эмоции, всегда действовал, отталкиваясь от логики.
Если предположить, что Томасу угрожают убийством кого-то и требуют прийти, он бы послал туда наёмников. Просто бы потому, что понимал, сунься он туда сам, то точно погибнет, а жертву, как свидетеля, убьют. Ради денег он бы точно не сорвался, послал бы угрожающих и пообещал бы их найти. А всё остальное вряд ли представляет ему опасность.
Следовательно, это что-то неопасное лично. И если он никому ничего не сказал, то значит, не хотел, чтобы за ним следили. А Джек сейчас…
— Да! — рявкнул Джек в трубку, чем заставил вздрогнуть Соню и расплакаться Эйко, но даже не заметил этого. — Где?! Я выезжаю! — и глянул на Кассандру. — Нашли, сказали, бродит по улице и…
— Ты. Напугал. Детей, — холодно отчеканила Кассандра, после чего осторожно пересадила Соню на кровать и подхватила Эйко, покачивая её на руках. — Ни-ког-да. Не. Пугай. Детей. Мы не ведём дел рядом со своими детьми, Джек.
Её реакция, острая и пугающая, возымела хороший эффект — Джек даже сгорбился.
— Я… я это…
— Просто не шуми, — уже спокойнее и мягче попросила Кассандра. — Не пугай детей.
— Да, — он, казалось, выдохнул от облегчения. — Да, прости меня. Я тут…
— Беги уже, — махнула она рукой.
— Да, давай, буду держать в курсе.
Он выскочил за дверь.
— Что за человек… — вздохнула она, покачивая на руках Эйко, которая тыкалась лицом в её грудь. — Успокоилась, детка? Тогда давайте я вам расскажу сказку.
— Сказ-ку? — за это время Соня научилась говорить по слогам, что не могло не радовать. И не настораживать. За месяц, как она едва-едва выговаривала слова, сейчас девчушка говорила, пусть и по слогам.
— Ага, хочешь?
— При-цесс-у?
— Про принцессу хочешь?
Закивала головой, не сводя при этом бездушных холодных глаз с Кассандры.
— Ну тогда устраивайся поудобнее и слушай. Мне рассказала её мама. В одной далёкой стране жила-была маленькая, но очень сильная девочка с рожками и крылышками, которая была очень любопытной и смелой…